Закрыв входную дверь на щеколду, я расставил руки в бока, оглядывая беспорядок. Сначала поднял тяжелый стол, следом раскидал подушки по дивану, снес все осколки в раковину, закрыл окна, которые не давали покоя постоянными порывами ветра, залетающего внутрь. За полноценный восьмичасовой сон девушки, я успел сделать все. Макс, как самый верный и близкий мой друг — по совместительству, брат — привез провизию на пару ближайших дней, из которой я кое-как смог приготовить куриный бульон. Не зря меня мама учила.
Хмыкнув своим мыслям, я выключил везде свет, оставив лишь часть подсветки над баром и в коридоре, и направился в спальню. Кира, по-видимому, все еще спала, отвернувшись на другой бок и равномерно дыша. Я снова улегся рядом, сложив руки в замок на груди, и уставился в потолок. Девушка, шмыгнув пару раз носом, повернулась ко мне, все еще не открывая глаз. Подперев рукой голову, я перебирал ее, до сих пор, чуть влажные локоны, размышляя о своем. В голове никак не укладывалось, почему все обернулось именно с такими ужасными последствиями. Устало вздохнув, я принял прежнюю позицию, закинув руки за голову.
— Расскажи мне, — тихий голос выдернул меня из примитивных мыслей. Кира медленно приподнялась на локтях, оперевшись спиной об изголовье кровати, следом взяв мою руку и чуть потянув на себя, получилось, что я удобно устроился на ее коленях затылком. Тонкие холодные пальчики начали устало гладить меня по выцветшим прядкам.
— Только если ты этого действительно хочешь, — я переплел свои пальцы с ее, начиная потихоньку рассказывать то, что было за последние полгода наших недо-отношений. Кира слушала спокойно и внимательно, изредка задавая вопросы и выясняя, почему сразу ничего ей не рассказал. На автомате повествуя какие-то моменты, я думал совсем о другом. Именно сейчас мне до жути хотелось поцеловать ее, снова почувствовав сладкий привкус губ. Но я боялся оступиться. Что, если она отвергнет меня? Или наоборот? Думаю, сейчас не время. По ней пришелся двойной удар: наше расставание и смерть родной матери, настоящую причину которой мне очень хотелось выяснить.
— Я любила ее. Любила, несмотря ни на что, опуская грубость, несправедливость и какие-то запреты. Она была единственной, кто знал обо мне все, а теперь этим единственным стал ты, — как ни странно, но ее лицо оставалось по-прежнему сухим. И лишь в глазах проплывали огромные льдины боли и холода. Она потеряла самого родного человека и так сильно держалась, пытаясь не сдаться.
Эти мысли навели меня на кое-какие действия, поэтому я медленно взял ее за запястье и повернул к себе обратной стороной, замечая еще не зарубцевавшийся шрам, продолжающийся от основания ладони и к середине предплечья. Я чувствовал, насколько напряжена и наэлектролизованна атмосфера между нами. Я понимал, что один неверный шаг даст ей повод отвернуться и закрыться от меня. Но вместо этого, она меня прекрасно понимала, но держала обиду за то, что я скрыл от нее сей важный момент.
— До свадьбы заживет, — решил пошутить я, опасаясь ее реакции, но вместо грубости и равнодушия, я получил теплую, еле заметную, улыбку, которая заставила мои губы дернуться в усмешке. — Я не хочу терять тебя. Ты — моя, и ты не одна, слышишь? — подняв глаза к ней, я увидел лишь легкий кивок, из-за которого приятное тепло расползлось по телу. Я поднялся на локти, следом встав с кровати и протянув руку Кире. — Вообще-то я немного за тобой поухаживал, — кивнув в сторону двери, зазывая ее, я ощутил прикосновение холодной ладони к своей.
Следом послушно проследовав на кухню, мы уселись на диван, поглощая горячий бульон. Мое похмелье давало о себе знать острыми резями в голове, но спокойный вечер дал мне немного отдохнуть. Я достал аптечку, разыскав бинт, перекись, и принялся бережно бинтовать ее запястье, слушая, как равномерное дыхание слегка подрагивало. Я был подавлен накопившимися событиями, но осознание того, что теперь Жукова от меня никуда не денется, приятно грело душу.
А завтра нужно будет заняться всем, что касается и касалось ее матери. Я ни разу не сталкивался с тем, чтобы организовывать чьи-то похороны или что-то подобное, но я уверен, что справлюсь. На кладбище мне приходилось бывать в собственном городе, когда мои друзья, все, как один, отключались от передоза. Мрачные будущие недели предстояли долгими и мучительными. Куча документов, места, деньги, заключения, отказ от вскрытия, ибо причина смерти и так была ясна — сердце не выдержало. Сколько бы я тогда не пожертвовал, шанс того, что мать Киры смогла жить спокойно дальше, был мизерно невелик. То на то и вышло.
В следующую среду, в девять часов утра, я должен был стоять в церкви, в самой своей ненарядной одежде, сжимая в одной руке одну красную розу, а в другой — ледяную руку своей девушки, которая держалась изо всех сил, только бы не расклеиться, только бы не разрыдаться прямо тут, у всех на глазах. В этом бы не было ничего странного, это классика. Люди рождаются, живут и умирают. И эта грань смерти всегда идет на миллиметре от твоей жизни. В любой момент ты можешь штабелем свалиться в тот же самый гроб, сгнивая под землей. Это норма.
Но ты всегда должен быть сильным и не сдаваться, чего бы тебе это не стоило.
========== Эпилог ==========
Не звони, не звони друзьям,
Чтоб слышал город и домов крыши.
Легкий перекус, состоящий из одного пресного кофе, июньский холодный дождь и ветер, сносящий все на своем пути. Вечер томно опускался на Москву, пока я напяливал на себя черную куртку, забивая на молнию. Приглушив свет во всем доме, я вышел на улицу, вдохнув свежий воздух с привкусом озона из-за наступающей грозы. Дождь мелкими каплями ворошил еще не высохшие лужи после очередного ливня.
Даже не удосужившись прикрыть голову, я медленно побрел к машине, поджигая сигарету в зубах. Никотин сладкой негой проник в легкие, вынуждая меня блаженно выдохнуть. Открываю водительскую дверь, усаживаясь на кожаное сидение, завожу двигатель, улавливая глухой рык из-под капота. Закрываю дверь, но следом открываю люк, продолжая курить прямо в салоне.
Полчаса, и я уже стою у знакомой двери подъезда. Несколькими этажами выше находится квартира, в которой все началось около полугода назад. Декабрь, кажется. Помню досконально все. От того самого концерта, после которого мне благородно пришлось подержать волосы своей будущей девушке. Если бы мне сказали тогда, что меня ждет впереди, я бы послал всех, а заодно поспорил на секс. Об отношениях и речи не шло.
В то утро после концерта, когда у нас так ничего и не получилось, я даже расстроился. Симпатичная девчонка, как-никак, а трофея на свою полку я так тогда и не получил. Наши детские игры в наивную месть, моя травля, ее супер-план по порче моей машины, вымышленный секс в туалете клуба, а потом я нашел ее на заброшке. В тот момент я все понял.
Помню, как с пацанами в детстве мы бегали по старым скрипучим домам, в которых уже никто не жил толком, кроме наркоманов и каких-нибудь отбитых типов. В нашем городе таких было полно. И в один прекрасный момент моего друга чуть ли не взяли на наживу, ибо своим рвением показать всем, что он самый смелый, вместо всеобщего признания он добился того, что его прижал к стенке какой-то наркоша, грозясь вспороть ему брюхо. Воспоминание не из лучших, но в моей памяти осталось надолго, но вскоре я благополучно про этот инцидент забыл. На время. Пока не нашел Киру в подобной заброшке. Сердце ёкнуло.
Мне хотелось защитить ее, мне хотелось, чтобы она знала, насколько может быть безопасно со мной, чтобы мы стали ближе, чтобы она всегда могла на меня положиться. И следующей моей мыслью было то, что я влюбился, как гребаный пятиклашка. Я делал все, только бы выгнать эту девчонку из своей головы. Мне казалось, что если она меня возненавидит, то меня посетит такое же чувство. Но с каждым ее движением, с каждым ее словом, я понимал, что пропал я в ней надолго и окончательно.
