Быстро напяливаю кеды, вылетая из дома, оставляя внутри своего друга, Илью, который все это время удачно подключался к ситуации. Пожав ему руку, я сажусь в тачку, через GPS узнаю место нахождения своей девочки и стартую с места, оставляя черные метки от шин на асфальте. Сердце приятно пропускает удар, когда я вижу ее адрес, а не какую-то заброшку. Закуриваю сигарету, победно хмыкая. В мыслях произволом начинает всплывать весь мой план.

Конечно же я знал все с самого начала. Конечно же я понимал, на что иду и чему подвергаю своих родных. Но иначе было никак. И как же символично, что все закончилось в мой гребаный день рождения. Я вспоминаю первое мая, когда целую ночь до утра мы с Кирой просидели в отделе полиции, выясняя все от и до. На самом деле выяснял только я, ведь никто не должен был больше знать о том, что планируется, тем более моя девушка, которая находится под самым большим риском. Тело обледенело, когда из уст адвоката я услышал условия того, что поможет закончить всю эту канитель. Мне нужно было, как можно скорее и грубее расстаться с Кирой. Она должна была меня возненавидеть. Я ожидал увидеть в ее глазах после моих слов все, что угодно, но только не прежнюю любовь, которая разбивала мое сердце. Я чувствовал, как разрушаю все то, что мы успели построить. Эту неделю я мучился в догадках, в терзаниях, заливая все спиртным, потому что я знал, как сильно она меня любит и как сильно я делаю ей больно. Кристина была задолго до того, как в моей жизни появилась маленькая девочка, которой нужно было тепло и забота. Я догадался обо всем еще до знакомства с ней, а наводящие факторы привели как раз и к вымышленному убийству, а наши отношения с Кирой были загвоздкой для меня и отличным шансом для Кристины. Через Киру можно было действовать. Именно поэтому в нашу первую ночь на утро я вел себя, как мудак. Мне нужно было прервать любую связь между нами, мне надо было оградиться от нее, тем самым защитив ее от ненужных происшествий. Но ничего не вышло. Мои же чувства меня же и губили. Я запивал их каждый вечер в баре, закуривал травкой и заглушал наивную влюбленность, перерастающую во что-то большее, через других девочек. Но никто не был такой, как моя. Возможно, у одной были ее глаза, у другой аромат, у третьей черты лица, четвертая смеялась так же, а пятая хмурила идентично брови. Но ни в одной не было всей этой совокупности и индивидуальности.

Паркую тачку прямо у подъезда, выбегаю, набирая заученные цифры по домофону, но никто не открывает. Нервно потираю ладони, снова из раза в раз вжимая стершиеся клавиши. Забиваю на домофон, теперь выслушивая гудки в динамике телефона. Снова безучастная разрывающая тишина. Отхожу чуть поодаль от двери подъезда, всматриваясь в окна шестнадцатиэтажки. Может, ее нет дома? Хотя, куда она деться за пятнадцать минут моей езды. Жучок у нее в телефоне вроде как был рабочим. А вдруг она оставила мобильник дома? Хотя, учитывая то, что мы с ней «расстались», я знаю чьего звонка она постоянно ждет.

На мое счастье, спустя двадцать минут шастанья под домом, дверь подъезда со скрипом открывается, откуда тут же выбегают малые ребята, видимо, во двор. Придерживаю дверь, взбираясь по лестнице на нужный этаж. Лифт было ждать слишком долго. Запыхавшись, прислоняюсь спиной к знакомой двери, быстро дыша. Взъерошиваю волосы пятерней, поворачиваясь к звонку квартиры «306». Долго выжимаю звонок, и лишь когда мне это надоедает, я начинаю долбиться в дверь.

Мне долго никто не открывал, пока я не понял, что дверь уже была открыта, а внутри квартиры шумела вода.

Комментарий к Part 25. На шаг впереди

Камнями не кидайтесь.

Всем приятного прочтения. Следующая глава, скорее всего, финальная

========== Part 26. Цель оправдывает средства ==========

…Капли вниз по бедрам.

Я опять жду, когда мы увидимся.

Девочка, с которой я долбил косяк,

Девочка, с которой я грешил в гостях.

Я пулей залетаю в ледяную для весны квартиру. Из-за открытых дверей и окон ветер сквозит по полу, разнося по комнатам жуткий холод. Такое ощущение, что тут давно никто не жил. Через арку в кухню виднеется перевернутый деревянный стол, разбросанные подушки, бумажки, много оберток от таблеток, осколки от стаканов, красные капли крови, тянущиеся прямо к ванной. Я подбираю упаковку какого-то препарата, который доселе был мне неизвестен. Вода все еще шумит в стороне. К счастью, дверь была приоткрыта, выпуская в коридор маленькую полоску желтого света. Белая кафельная плитка стены испачкана в крови, хотя мне очень хотелось верить, что это какая-нибудь краска.

Судорожно сглатываю, боясь представить, какую картину я могу увидеть, войдя в следующую комнату. Я знаю, что я должен пулей залететь туда, сделать все возможное, если есть выход, но меня будто приковали к земле. Вдруг я потерял ее? Вдруг сейчас я зайду и увижу бледное, безжизненное тело своей девочки, которую сам же и погубил.

Передергиваю плечами, словно сбрасывая мрачные наваждения, и дергаю ручку двери на себя, залетая вовнутрь. Воздух выбивается из легких, я усаживаюсь на колени перед ванной, где с полуоткрытыми глазами, в одной футболке и белье сидит моя Кира. Мокрые волосы спутаны, растекшаяся тушь засохла на впалых щеках, плечи еле заметно подрагивают, а стеклянный взгляд устремлен в стенку перед собой. Вода слегка мутно-розового цвета, из крана хлещет ледяной поток. Я беру ее осунувшееся лицо ладонями, большими пальцами утирая мокрые дорожки слез. Она медленно поднимает на меня взгляд, пустой и холодный. Ее дыхание учащается, слезы снова начинают литься из синих глаз.

— Уйди, прошу тебя, уйди! — она отбивается от меня, снова начиная истерично рыдать. — Почему…почему я вижу тебя? — говорит в пустоту она. А я, кажется, начинаю догадываться, почему она спрашивает. Она думает, что я — галлюцинация, проекция ее подсознания. Сажусь на корточки, рукой дотягиваюсь до крана и выключаю воду. Она вздрагивает. — Кирилл, пожалуйста! Нет, прошу, не надо, зачем! — я рывком поднимаю ее из холодной воды, прижимая обессиленное тельце к себе, чувствуя родной аромат.

— Тише, маленькая, — шепчу я, поглаживая ее по голове и чувствуя, как дрожат ее тощие плечи. — Я здесь, я рядом. Я настоящий, все хорошо, — Кира обвивает меня руками за талию, утыкаясь носом в шею, обдавая меня горячим дыханием.

— Ты бросил меня, — еле слышно произносит она, царапая мое сердце. — Я тебя люблю, а ты оставил меня одну, — я обнимаю ее сильнее, мимолетом целуя в щеку.

— Я тоже тебя люблю, — я заключаю ее личико снова в чашу ладоней, всматриваясь в глаза, идентичные моим по цвету. — Мы свободны. Все кончилось, — я прислоняюсь лбом к ее лбу, вдыхая один и тот же воздух вместе с ней.

— Мне так плохо, — шепчет она, снова пуская слезы. Встает на мысочки, обвивая мою шею, и крепко тянет вниз, прижимаясь изо всех сил. — Мамы больше нет, слышишь? — голос срывается на хриплый всхлип, а я ошарашенно сглатываю слюну. — Я совсем одна, я не хочу так жить, — хмурюсь ее мыслям, но следом поднимаю ее на руки, выходя из ванной, и направляюсь в темную зашторенную спальню, где царит неимоверный порядок, тишина и мрак. Пахнет лилиями. Я укладываю девочку на кровать, ложась рядом. Мы лежим так энное количество времени, пока в окнах не начинает появляться сумрак ночи. Огни города освещают небо, и поэтому блики выдают причудливые тени на сером паркете. Сначала я пытался успокоить ее нервные слезы и тремор во всем теле, потом Кира, наконец-то, уснула. Я, накрыв ее пуховым одеялом, слился в коридор.