Распахиваю глаза только под утро в холодном поту.Неужели я уснула и смогла проспать дольше, чем час? Судорожно сглатываю, опираясь на локти, сжимая ладони в кулаки.Кожа липкая, неприятно мокрая.Мне снился кошмар, который преследует меня каждый раз, когда я забываю выпить препараты.Но относительно недавно я произвольно высыпала тюбик круглых белых таблеток в унитаз.Мне не нужно это.Я хочу начать заново.Я хочу научиться жить без своего предателя.Пошел он к черту! Но сон зверский.Какой раз мне снится мама? Моя больная мама, которая не похожа сама на себя.По коже неприятно проходят мурашки от одной только мысли, что ей может быть плохо .Но я все исправлю.Обещаю.
Дыхание сбито, грудная клетка то и дело скачет вверх и вниз.Поджимаю губы, дотрагиваясь до своего лба.Телефон, который я держала в руке, все еще работал, несмотря на то, что оставалось меньше пяти процентов заряда.Стрелка близилась к пол-пятому утра, а это означало, что в восемь ровно я должна,как штык быть в универе, который я, под предлогом отчисления, пропускала уже третий день подряд.Голова медленно начинает гудеть, а вчерашней хандры, как и не было.Это и к лучшему.Заметив, что до будильника мне осталось чуть меньше, чем полтора часа, я пытаюсь уснуть еще на немного, накрывшись одеялом.
Мне нужно прийти в себя.Я должна двигаться дальше, а пока проваливаюсь ненадолго в неглубокую дрему, тихо посапывая.
Просыпаюсь буквально за две минуты до звонка, потирая усталые, заспанные глаза.Поднимаюсь с постели, шатаясь, впервые за некоторое время осмеливаюсь повернуть дверную ручку и выйти в темный, но просторный коридор с автоматическим датчиком движений, который позволяет зажечь свет от начала лестницы, ведущей вниз, до самого конца комнат на втором этаже.Вдыхаю свежий аромат каких-то цветов, вхожу в ванную.Внешний вид оставляет желать лучшего, поэтому поспешно причесываю запутанные волосы в сплошную копну.По-смертельному бледное лицо слегка румяню, придавая здоровый оттенок.Стеклянные глаза никуда не денешь, но хотя бы обрамить их черной тушью не помешает.Плюс-минус пятнадцать минут марафета, и я выгляжу почти, как огурчик.Жаль только, что мое тело так не считает.Я стала намного слабее за каких-то мизерных семьдесят два часа пребывания в промозглой холодной спальне.Мне нужно поесть, или хотя бы залить в себя чего-нибудь горячего и согревающего.Думаю «Колдрекс» от простуды в самый раз.Обтягивающие черные джинсы и безразмерный темно-бордовый свитер — мои верные друзья после футболок.
Спускаюсь на первый этаж, следуя на кухню.Маша дома не появляется, по-моему, со вчера.Замечаю на столешнице несколько записок одним и тем же почерком.Записки от подруги гласят:«Кирочка, если ты все-таки спустишься, прошу тебя поешь и позвони мне.Я буду ждать, „, следующая же гласит, что ‚Навряд ли я смогу вытянуть тебя или чем-то помочь, но если удосужишься выйти — позвони.Пожалуйста, ‚, последняя, видимо, сегодняшняя, написано более небрежно, чем все остальные, даже чересчур:‚Кира, я у Мирона, сразу от него мы едем в универ.Позвони мне.Иначе я вытащу тебя из этой треклятой спальни и потащу в паб, дабы ты, наконец, развеялась.Понимаю, что все это очень тяжело, но имей совесть, мне плохо без тебя и слишком тебя не хватает.Вылазь из-под одеяла и шуруй в институт.Я буду ждать, моя депрессивная особа.Постскриптум: сегодня будет весело, ‚.Чего и следовало ожидать.Зная Машу, я с уверенностью могу сказать, что люблю ее однозначно и беспринципно.Она навестила меня один раз, но больше не заходила, только потому что я искренне попросила оставить меня одну, я бы справилась.И вот, я почти оправившаяся стою у кухонной тумбы, разглядывая кучу бумажек, которые так бережливо были оставлены для меня.
Еле заметно улыбаюсь, попивая из кружки цитрусовое лекарство, направляюсь в прихожую.
Через полчаса я оказываюсь на нужной мне остановке, от которой протоптана дорожка прямиком ко входу в универ.Бегло поднимаюсь по мраморной лестнице, открывая тяжелую дверь.Внутри тепло и шумно.Кто-то слишком громко смеется, кто-то без конца скандирует победный слоган баскетбольной команды ‚Сокол‘.Ну, а как раз-таки вся эта шайка-лейка во главе с капитаном Суворовым, стоит на пандус выше, громогласно присвистывая и без конца расписываясь в разноцветных блокнотах первокурсниц.Неожиданно всхлипываю, полуоборачиваясь на своего одногруппника, подлетевшего со стороны.Николай, собственной персоной, приобнимает меня за плечо, обнажая оскал зубов.Я равнодушно выдыхаю, продолжая прятать телефон в сумку-рюкзак.
— Доброе утречко, милая, — этот полудурок ластится, как кот на мартовском солнышке, только вот я та еще овчарка.Какого черта ему нужно?
— Чего тебе, Свиридов? — почти рычу, раздраженно закатывая глаза.Брюнет выпрямляется во весь рост, расплываясь легкой ухмылкой. — Если ты опять решил позвать меня благоприятно провести с тобой время, то прости — определенно — нет, — натаскиваю рюкзак на спину, мельтеша глазами по просторному холлу в поисках подруги, которая тут, как тут заходит под руку с изумительной красоты шатеном, более известным, как Мирон, все тот же, что учится на параллельном потоке третьего курса.Они о чем-то увлеченно беседуют, смеются, пока Коля Свиридов, по совместительству, мой неудавшийся ухажер, втирает мне что-то про баскетбол на сегодняшней физ-ре.Не вникаю в его слова, внимательно выслеживая направление Цинковой.Подруга, будто почувствовав мой пристальный взгляд на себе, поднимает большие, со смешинкой, глаза на меня, раскрывая рот в немом ‚о‘.Я улыбаюсь, делая шаг навстречу подруге, через минуту оказываясь в цепких объятиях Маши.Николай, теряя надежды на полноценный разговор, покидает нашу компанию под внимательным взгялядом ухажера Марии.
— Ты все-таки вернулась! Все в порядке, Кир? — ноты волнения проскальзывают в ее голосе, на что я подношу палец к ее рту, вынуждая ее замолчать.
— Все хорошо, не будем об этом, — улыбаюсь, прижимая ее еще раз к себе.Поднимаю глаза чуть выше, встречаясь взглядом с болотно-изумрудными глазами Мирона, который непринужденно наблюдает за нами. — Привет, — здороваюсь, на что тот улыбается в ответ.
— Что ж, — парень решает прервать нашу идиллию, положа большую ладонь на хрупкое плечо Цинковой. — Я погнал к ребятам в зал, а то братья-Гримм меня уже, наверняка, заждались, — снова проскальзывает козырная ухмылка, после чего двухметровый шатен растворяется в толпе студентов.Неосознанно хмурюсь, поворачиваясь к Маше, которая окрылена чувством любви — по ней это сразу видно.Трепещет аж.
— Братья-Гримм? — решаюсь переспросить я, усмехаясь, оторвав подругу от лицезрения невидимой точки в воздухе.Приятельница берет меня под руку, уводя к лестнице на верхний этаж, по пути начиная рассказывать.
— Увидишь! — насмешливо хмурится.Черт! Что-то мне подсказывает, что к этому причастен один персонаж по имени Незборецкий Кирилл. А я же совсем и забыла про этого блондина, пассия которого целенаправленно испортила наше вымышленное ‚свидание‘.Признаюсь честно, было неприятно.Хотела бы я с удовольствием выцарапать глаза этой курице.Пусть отправляется на трассу, полезнее будет.После того вечера, как раз-таки и случилась первая паническая атака.А сейчас и вовсе из головы вылетело, что в мире существует какой-то там Кирилл Незборецкий, что так чувственно целовал меня в Парке Горького в это воскресенье.А теперь, главный вопрос — что он делает снова тут? Кажется, я начинаю догадываться, о чем мне заливал Свиридов, говоря про баскетбол.Недоуменно повожу бровью, мельком пробегаясь по толпе студентов, которые о чём-то больно увлеченно рассуждают.Маша продолжает улыбаться, сопровождая все это дело монотонным монологом и отличной мимикой.
Поднимаемся по лестнице на второй этаж, где расположился спорткомплекс, где обычно у нас скучно проходит физ-ра, но в этот раз мои одногруппники что-то больно шумные и громогласные.Что там такое, что даже наша староста решила напялить ярко-розовые лосины в обтяжку, вместо очередных бесформенных спортивных штанов?
