15 сентября 2012 года, предпоследний день недельного отпуска был проведен в машине – 160 км туда и 160 обратно – в город Турин – забрать и привезти в Новедрате монахиню Сантину и ее коллегу. Выехав в 8:30, через 2 часа мы были уже в Турине. 10 минут, чтобы «пробраться» среди прилавков марокканского рынка и вот мы в Коттоленго. Монахини уже готовы – небольшие дорожные сумки запакованы и рядком стоят на столе. Приветственные поцелуи, объятия при встрече, краткий разговор «как дела» – прошло полгода с нашей последней встречи.

Поднимаемся на 2-й этаж выпить кофе – в столовой все готово к обеду монахов. Столы составлены буквой П, приборов человек на 40. Пью кофе и как обычно беглым взглядом осматриваю разложенную литературу, что-то подбираю. Монахини, уже зная мою пристрастность просматривать все подряд, предлагают мне несколько журналов. Видим их нетерпение – у них тоже отпуск, хотя и небольшой, всего неделя, грузим сумки в машину и отправляемся в обратный путь.

Монахиня Сантина – это сестра отчима моего мужа, Вальтера. Ей 84. Сколько я ее знаю, а знаю уже лет 15, она не меняется. Небольшого роста, в черной монашеской униформе, на груди – большой крест на цепочке. Из-под черной шапочки выглядывают седые, аккуратно уложенные волосы. Из-под очков глядят большие, темные, добрые, всегда немного удивленные глаза. Иногда Сантина напоминает мне маленькую девочку, которой просто много лет. Каждый раз при нашем приезде она дарит нам что-то, сделанное своими руками – то ли кружево на стол, то ли кухонные прихватки, выполненные крючком. В этот раз мы получили в подарок прихватки и решили приберечь их для нашего нового дома.

Мы выехали с расчетом приехать в Новедрате к обеду, к 13 часам.

Стояла середина сентября. Надо же какое совпадение – именно 15 сентября, 37 лет назад, меня приняли в Лабораторию Гидробиологии…

Утром прохладно, а днем, когда солнце прогревает воздух, становится опять жарко. Сантина не любит холод, у нее всегда мерзнут руки. Она не участвует в разговоре, и мы видим, что тепло в машине ее разморило, она придремала. Ее коллега монахиня намного моложе, ей лет 50, она на административной работе и это чувствуется по разговору – независимая худощавая женщина с четкими суждениями.

Вот мы и в Новедрате. Отвозим коллегу Сантины к ее родственникам и подъезжаем к Вилле брата по улице Кеннеди. Перина, мать мужа, уже в нетерпении – 13 часов, а мы еще не за столом. Рассаживаемся за стол. На первое – спагетти с мясным рагу, на второе – курица с салатом и помидорами. Перина – отличная кухарка. Мы проголодались с дороги и быстро уплетаем обед. Вижу, что глаза Сантины светятся радостью – она счастлива провести неделю отпуска вместе с Периной, вдовой ее брата.

Несколько раз обед прерывается хождениями рабочих и брата Вальтера. 2-й этаж переделывают, идут работы по перестановке кухни, ванной и спальни – мать Вальтера перемещают в 1-комнатные апартаменты. Закончив обед, мы прощаемся и направляемся домой. Перед уходом Перина просит нас на следующий день, в воскресенье, подъехать к Чезарине, сестре Вальтера и племяннице Сантины, куда они приглашены на обед.

В воскресенье в церкви Святого Теодора города Канту, где я пела в хоре, во время службы отмечали открытие отреставрированного органа XVI века и первый раз наш хоровой коллектив в составе 40 человек разместился на балконе вокруг органа. Свежие белые цветы по бокам балюстрады украшали балкончик, окрашенный пастельным зеленоватым цветом. Обычно мы пели за алтарем, а в этот раз впервые слушали службу лицом к алтарю и на возвышении. Это было странно – мы чувствовали себя на возвышении не только потому, что действительно размещались выше всех метров на 10, но нас «возвышала» сама важность мероприятия – инаугурация отреставрированного старинного органа XVI века в церкви Святого Теодора города Канту.

Служба закончилась в 12:30, бегом домой – обед на скорую руку. Выезжаем в Чезарине, захватив фотоаппарат, чтобы сделать несколько «семейных фото в интерьере» и вновь успеть в церковь Святого Теодора к 16 часам на концерт органиста Маурицио Манчино, посвященный открытию отреставрированного органа. Звоним. Нас не ожидали так рано. Обед уже закончен. Перешли к десерту. Предлагают фрукты и кофе, мы соглашаемся. Перина просит сделать ей портрет и смотрит на меня большими глазами, намекая на «фото в последний путь». Шутим, что она нам еще нужна в этой жизни, и это действительно так. За 15 лет я сильно к ней привязалась. Делаю семейные фото. Потом пробные фото для Перины – в комнате мало света, надо бы сделать фото с особой лампой, но ее нет, на балконе света слишком много. Меняю ракурсы, комнаты, фон, ищу подходящий свет, наконец делаю серию фотоснимков.

Перина – простая женщина крестьянского происхождения с начальным образованием. Потерять в автомобильной аварии мужа в 37 лет, остаться одной с двумя детьми 7 и 9 лет, без работы и средств к существованию. Выдержать 3-х летний судебный процесс по привлечению к ответственности владельца мотоцикла, сбившего насмерть ее 1-го мужа. Найти силы создать вторую семью, расширить ее и вырастить дочь второго мужа, у которого при родах умерла жена, оставив дочь 7 лет без матери. Это Чезарина – сводная сестра Вальтера.

Я никогда не беседовала с Периной на научные темы.

Похоже, мы понимали друг друга без слов.

26 октября 1997 года, когда по улице Кеннеди, на следующее утро после нашей свадьбы, началась «1-я Пуническая война» с нами, Перина молчала. Мы проснулись в 6 утра от скандала на 1-м этаже, где проживала семья брата: крики, грохот, плач детей, хлопанье машинных дверей – наконец все стихло. Машина уехала. Детей увезли к матери. Причину мы так и не узнали. Возможно, Перина молчала потому, что, выйдя второй раз замуж, нашлись родственники, которые посмели назвать ее «женщиной легкого поведения». Возможно ли такое в цивилизованной стране, которой считается Италия?

Возможно ли такое в маленькой религиозной деревушке, в которой все исправно ходят в церковь и просят прощения за свершенные грехи? Или они просят об их прощении, чтобы выйдя из церкви вновь их совершать? Ведь можно опять попросить об их отпущении…

Возможно ли, что в христианской среде, претендующей на одну из самых справедливых религий в мире, сформировалось столь реакционное средневековое видение повторного брака? Тем более, когда речь не шла о модной в голливудском стиле смене партнера, а о выживании трех маленьких детей, оставшихся с одним родителем. Я знала историю жизни Перины еще до замужества с Вальтером и уже преклоняла перед ней колени. Знала, что именно Перина благословила своего младшего сына на путешествие за 2’200 км в далекий город Минск на встречу со мной. Я понимала, почему молчала Перина. Тем более непонятным, пугающим и отталкивающим было поведение семьи старшего брата, ведь он тоже был маленьким мальчиком, когда погиб его отец. Было ли его поведение стратегией борьбы за Виллу, когда, чтобы ликвидировать конкурента, его достаточно попросту облить грязью?

Так, на 2-й день после свадьбы, нам была объявлена война. Я назвала эту войну «Пунической», хотя в римской истории этот термин имеет другое значение. В нашем случае термин «пуническая» ассоциировался с глаголом «punire» – «карать».

Через несколько дней супруга брата с детьми вернулись в дом и начались запреты.

Война состояла в том, чтобы запрещать нам все и в любой форме. Нам запретили пользоваться туалетом и ванной после 20 часов и до 7 утра, мотивируя это тем, что на 1-м этаже слышался шум воды. Мне, родом с «дикого востока», «страны третьего мира», пришлось с ужасом знакомиться с методами «дикого запада». На «диком востоке» подобные методы мне были неизвестны.

Затем «Пуническая война» расширила свой фронт вплоть до абсурда. Любые наши вещи в ванной бросали на пол, на кухне – в мусорку.