Было жаль, что с нами не было нашего старшего внука Илюши, нашей невестки Дори и маленького Эзрочки, которые отпустили Мишу к нам, а сами остались в Виктории. Но, Дори звонила, а Эзра тоже что-то лепетал в телефон.

Илюша, месяц назад как уехал на работу в Японию, но прислал электронное сообщение на русском языке, который изучал до 4-го класса перед приездом в Канаду:

Миша расположился в комнате на первом этаже с прямым выходом в наш дворик (backyard), небольшой, но довольно уютный. Я провёл с ним день за осваиванием им моего авто (Chrysler-Intrepid), и знакомством с магазинами, ближайшими к нашему дому, которыми ему предстояло пользоваться вместе с Таней.

Он не был у нас с конца августа 2009-го, а за это время здесь уже многое изменилось.

Спать легли рано, завтра операция и утром мне ещё надо к ней подготовиться.

Позже узнал, что в 10:56 вечера Миша послал всем электронное письмо:

Сегодня 21-е февраля, день операции. Проснулся без четверти пять. Чуть – чуть брезжит за окном рассвет. Таня тоже проснулась. Значит, она плохо провела ночь. В другой день её было бы трудно разбудить в это время.

Слышу, что Миша в комнате на первом этаже уже чем-то занят.

Надо постараться, чтобы каждый успел принять душ, как обычно. Обычность относительная, наверное, у всех сидит в голове мысль – возможно, что мы вместе в последний раз, но я гоню её от себя.

– Иди, прими душ первым, – предлагает мне Таня, – я пока застелю постель.

Быстро искупался. Точно по инструкции тщательно вымыл место будущего разреза дезинфекционным жидким мылом, которое приобрёл в аптеке госпиталя, при последнем нашем посещении.

Таня беспокоится, что я что-нибудь забуду, со мной это очень часто случается. И, как бы подчёркивая свою уверенность, что операция пройдёт успешно, напоминает:

– Проверь, всё ли ты собрал, что тебе будет нужно в госпитале после операции.

Собственно, что мне нужно? Бритвенный прибор, мыло, зубная щётка и паста. Ещё взял МП3, который прислал мне Миша. К уже записанной на нём лечебной музыке мне не удалось ничего добавить. Конечно, беру не для того, чтобы слушать его во время операции, но после неё он может мне помочь от бессонницы. Так что, всё равно в лечебных целях, как хотел Миша.

Мы с Таней собрались и спустились вниз. Миша зовёт нас к себе. Он сидит на корточках и выполняет какой-то индусский ритуал перед курящимися палочками. Буддизмом и йогой Миша серьёзно занимается уже более трёх лет, больше года вместе с Дори провёл в Индии. Такой был у них познавательный «медовый» период после свадьбы.

Приятный запах от дымящихся палочек распространился по всему дому. Мы его почувствовали ещё у себя наверху в спальне. Оказывается, Миша совершает этот ритуал почти каждое утро.

– Уже пора ехать, – волнуется Таня.

– Подождите, я должен вас обоих окурить дымом, – Миша взял дымящиеся палочки в руки и стал махать ими, обходя нас по кругу, и произнося всякие добрые пожелания.

Этот индусский ритуал должен содействовать успеху операции.

Хотя мы с Таней к буддизму отношения не имеем, но сознание, что Миша призвал ещё и известные ему «высшие силы», чтобы предохранить нас от опасности, добавляло немного больше уверенности на положительный исход. Наверное, ритуал помог.

В Торонто февраль месяц – это настоящая зима, но сегодня снега нет. В этом году так и не было сильных холодов. Природа нас щадит. В машине тепло, поэтому оделись довольно легко. За руль сел Миша, я хотел видеть, насколько он привык к ней. Ему предстояло десять дней возить Таню ко мне в госпиталь и по другим делам.

Дорога почти пустая, очень мало машин, так что в 6:15 утра мы уже были на месте. Миша высадил меня с Таней у центрального входа в госпиталь и поехал ставить машину на стоянку.

Хирургическое отделение искать не надо, оно расположено на 1-м этаже и крупные указатели, ведущие к нему, встречают почти у самого входа. Ждём, пока Миша вернётся, купив недельный пропуск на стоянку, который стоит 50 долларов. Без него пришлось бы платить больше, так как только один день стоянки стоит 24 доллара.

В это время в вестибюле никого нет. Идём в регистратуру и неожиданно находим, что она заполнена ожидающими. Втроём подходим к окну регистрации. Достаю свою медицинскую карточку и протягиваю её в окно. Регистраторша, дама афро-канадского происхождения, со строгим и деловым видом отмечает моё появление в компьютере. Я уже обратил внимание, что в медицинских учреждениях Торонто работает много афро-канадцев, индусов и выходцев из разных стран Африки и Южной Азии. Мне эта многокультурность нравится. Разнообразие типов лиц, одежды, характеров, при общем доброжелательстве, вселяют некоторую надежду на то, что люди могут оставаться различными, но при этом всё-таки жить в мире. Возможно, когда-нибудь так и будет во всём мире. В Канаде пока это удаётся.

Миша стоит близко к окошку и пытается шутить с регистраторшей, она очень серьёзна, но ему улыбается. Жду, пока она обратит внимание на меня. Наконец, просит протянуть ей руку и прикрепляет на запястье бумажную ленточку с моими данными. Теперь я «закольцован», меня уже не перепутают с другим пациентом и не отрежут что-нибудь не то. Регистраторша предлагает нам сесть и ждать, когда меня вызовут.

– Please, take your seats and wait, you will be called. (Пожалуйста, садитесь и ждите, Вас позовут).

Её функции закончились, и мы прощаемся с приятной дамой, желаем друг другу хорошего дня.

– Have a nice day.

Регистратура занимает часть комнаты ожидания, поэтому нам далеко уходить не надо было. Мы сняли пальто и куртки, заняли места и приготовились ждать, когда меня позовут на экзекуцию. Осматриваю сидящих здесь же людей. Поражает обыденность их поведения, готовность идти под нож хирурга. Все они решились рискнуть ради будущего здоровья и продления своей жизни. Конечно же, они думают о смерти, так как полной уверенности, что удастся её избежать ни у кого быть не может. Остаётся надеяться на Бога и на врачей.

Из тех, кто присутствовал на предоперационной сессии, только мне предстояла операция по пересадке двух клапанов, остальным пятерым нужно было делать байпасы сосудов. Если исходить из этой пропорции, то думаю, что и по возрасту, и по сложности операции я подвергаюсь наибольшему риску из всех здесь сидящих.

Таня тоже оглядывается по сторонам и успокаивает себя, обращаясь ко мне:

– Всё будет хорошо, доктор Гленн отличный хирург, а ты всё выдержишь, многим делали такие операции, и всё прошло благополучно.

Я не ощущаю волнения, только некоторая напряжённость, чтобы не упустить что-либо важное. Я могу волноваться и тревожиться заранее перед надвигающейся опасностью, но в момент её наступления успокаиваюсь и концентрируюсь на самом для меня важном. Думаю, что это происходит из того опыта, который у меня сохранился с моего почти беспризорного детства.

Или может быть с довоенных времён, когда по малолетству ни во что плохое не верилось.

В данном случае волноваться было бесполезно, от меня уже ничего не зависело. Эта мысль тоже успокаивала. Предлагаю своим:

– Не сидите здесь целый день, возвращайтесь домой, поспите, приедете через 6 часов. Всё равно раньше ничего не узнаете.