- Но оборотень! - выкрикнул набычившийся юноша.

- Заткнись, говорю! - уже сердито рявкнул капитан. - Вынудишь меня повторить это третий раз и можешь забыть, что когда-то командовал кем-то кроме своей кобылы! Ты понял меня, сотник?!

- Да... Капитан. - с трудом, словно давясь проговорил Тарен, играя тяжелыми желваками.

Обернувшись, Кулдус посмотрел на Табиба Осане. Тот молча кивнул головой, давая свое согласие. Капитан сдвинул брови и решительным шагом подошел к злосчастной повозке. Добальтарец с хвостатым копьем почтительно склонил голову, и отступил в сторону. Уже протягивая руку к пологу, старый наемник невольно остановился - ему не хотелось своим поступком обидеть друга, выразив недоверие, но с другой стороны, нельзя было игнорировать столь веское обвинение. Кулдус отыскал взглядом Фандла Хоста и для очистки совести туманно, но многозначительно пообещал:

- Смотри, колдун, если ты ошибся...

- Там - оборотень. Я это знаю. Я чувствую противоестественную двойственную природу человека, спрятавшегося за этими занавесками. спокойно и уверенно заявил маг из Городского Совета.

Не колеблясь более, Кулдус широким движением распахнул полог и осторожно заглянул внутрь. Скорее всего, Капитан ожидал увидеть внутри повозки крупного волосатого человека с дикими, голодно блестящими глазами, бессильно катающегося в надежных путах, но вместо этого обнаружил совсем иную картину. На нескольких тюфяках, накрытых сверху толстым шерстяным одеялом, лежал полуобнаженный, сплошь перевязанный, словно какая-нибудь кхурбийская мумия, юноша. Там где его светлая кожа не была спрятана под повязками, она пестрела бесчисленными изжелта-синими синяками, покрывшимися коркой царапинами и порезами. На него было просто жалко смотреть. "Определенно, колдун, хоть и сволочь говнистая, а был-таки прав!" невольно подумалось старому солдату. -"Только оборотень может выжить, получив такое количество ран!".

Несмотря на то, что человеку, так страшно израненному полагалось лежать без памяти или же ничего не соображать от мучительной боли, которую он несомненно долен был испытывать, кем бы там не был - человеком или волком - серые глаза юноши, провалами выделявшиеся на осунувшемся неестественно бледном (несомненно от потери крови) лице, были ясными и смотрели холодно, внимательно. В их пристальном изучающем взгляде Капитану почудился отблеск обнаженной стали.

От командира птуйских наемников не ускользнуло, что молодой человек что-то прячет от его внимания, глубоко вдавив руку в тюфяк. Неподалеку от раненного лежала средней длины шпага или, скорее, узкий меч в объятиях дорогих ножен из черного дерева, местами простроченного серебром.

- Этот человек и есть оборотень? - тихо обратился Капитан к магу Городского Совета

В голосе его явственно сквозило недоверие и угроза, и маг невольно поежился под пристальным взглядом крустита, но все же кивнул.

- Оборотень. - сказал он. - И даже не заколдованный. Оборотень по рождению. Эти наиболее опасны из всех. Они превращаются в волков гораздо быстрее обычных, по своему желанию, независимо от фазы луны и даже времени суток. Такой оборотень лучше контролирует звериную сущность и способен долгое время жить среди нормальных людей, время от времени верша неслыханные зверства.

Кулдус повернулся к начальнику караванной стражи и, глядя на рослого шарумца снизу вверх, спросил, слегка понизив голос :

- Как это понимать, Табиб?! Ты везешь в Пту оборотня! Хорош товар, что и сказать!

- Этот оборотень выполнил за тебя всю работу, старина Кулдус. Он разобрался с бандой Зиммада. И я не совру, если скажу, что сделал он это едва ли не в одиночку.

Фандл Хост разом навострил уши. Даже обоняние его и то усилилось.

- Я даю свое слово, Капитан. - в первый раз за с момента их встречи Табиб обратился к другу по званию. - Этот... человек... он контролирует свою звериную сущность. Полностью. Он не чудовище, разрывающее людей на части.

- Оборотням нельзя доверять! Все как один сраные уроды! упрямо выкрикнул Тарен, с лютой свирепостью глядя на раненого. - Его нужно немедленно убить и сжечь, а внутрь черепа залить серебро, чтобы ведуны не смогли с его помощью насылать на людей свои гиблые чары!

- Тени и Призраки! - рассердившись, выругался Табиб Осане, решительно вклиниваясь между сотником и Капитаном. - Я же сказал, что ручаюсь за этого человека! Словом! Рукой! Головой! Этого мало?!

- Оборотням... - с завидным постоянством начал Тарен.

- Довольно! Тому, кто захочет поиграть с его черепом прежде придется иметь дело со мной!

В доказательство своих намерений Табиб положил руку на эфес своего кривого меча. Тарен, едва сдерживаясь от того, чтобы не повторить этот вызывающий жест, неуверенно посмотрел на своего начальника и скис, поняв, что Капитан Кулдус не намерен оспаривать решение караванщика, защищать оборотня.

- Он же вервульф, оборотень... - тупо повторил наемник.

И Железный Страж Пту с досадой подумал о том, что, пожалуй, рановато было прочить парню место своего преемника. Хорошо еще не перед кем ни словом не обмолвился о своих намерениях. Слишком уж уперт бывает мальчишка-голтиец. За своим упрямством ничего не видит! Баранья черта. Вот когда лоб расшибет, тогда, глядишь, поумнеет по-настоящему. Спустить бы его на Табиба! Пусть тот своим мечом плашмя отодерет придурка по заднице, ума хоть вложит, что ли! Эх! Нельзя, неправильно поймут, а мальчишка обозлится, обиду затаит.

- Если ты, Табиб, сам говоришь в защиту этого юноши, я спокоен. Никто из моих людей даже не посмеет приблизиться к нему.

- Это будет полезно для их же здоровья. - совершенно серьезно, без тени иронии сказал Табиб Осане. - Иначе ты потеряешь не одного воина, прежде чем заполучишь череп Гай Канны. И, уверяю тебя, все они умрут от его руки, без помощи меня или моих людей.

Капитан Кулдус внимательно посмотрел в глаза своему другу и медленно, понимающе кивнул. Он поверил. Стоило поверить. Юноша, сохраняющий ясность взгляда и помышляющий о сопротивлении, будучи буквально покойником, отнюдь не был простым человеком... или даже простым оборотнем. Кулдус-крустит опустил полог и отошел в сторону.

Вновь оказавшись в щадящем полумраке, Гай Канна смежил усталые, налитые горячей тяжестью веки. Ему было больно. Тело терзала неуемная мучительная агония, но даже едва стерпимые муки не могли заглушить растущего чувства благодарности к дородному грузному караванщику из Шарумы.

Редкое чувство, до сих пор остающееся непривычным. Мало кто и когда делал что-то для Волчьего Пасынка бескорыстно, ничего не ожидая и не требуя взамен. Таких людей Канна мог пересчитать по пальцам. И в их числе также была молоденькая дочь хозяина каравана... как ее... Верима. Она все старалась оказаться рядом, старательно, хотя и неумело пыталась ухаживать за ним.

Усталые мысли уранийца вернулись к начальнику караванной стражи. Пожалуй, ему здорово повезло с встретившимся караваном. Возглавляющие его люди оказались, как это говорится... честными и порядочными. И все же в одном Табиб Осане оказался не прав: когда бравировал его смертоносным искусством. Навряд ли Канна сумел бы ныне справится даже с умирающим от голода калекой, не то, что с одним-двумя крепкими здоровыми воинами. Последние силы Гая ушли на то, чтобы не дать пружинящему тюфяку вытолкнуть наружу его вжатую руку, вооруженную кинжалом. Впрочем, седоусый человек в помятых местами доспехах все равно почти сразу же заметил спрятанное оружие.

О Имперской Гвардии Урануса всегда ходили, да и поныне ходят самые невероятные легенды. Волчьи Пасынки сильны, свирепы, могущественны. В бою им нет равных, и даже умирая, они отправляют прежде себя в объятия чернокрылого курьера смерти Каргаха чужую душу...

Так говорят.

Много чего говорят. И многое, безусловно, правда. Только, в конце концов, всему есть предел. И никак иначе. Отчасти именно поэтому он все еще жив. Хотя жив ли? Порой боль становилась столь непереносимой, что Гай уже не был в этом уверен.