– Если бы я знал об этом раньше! Ух, я бы… – он вдруг замолчал и поглядел на Болта, словно только что проговорился о чем-то постыдном. Воронёный невозмутимо молчал. – Ты проследишь, чтобы со мной ничего не случилось, – сказал он, меняя тему. – Когда тёмная волна станет моей, они уже не посмеют надо мной смеяться.

Болт ничем не выразил удивление. То, что тёмная волна в мальчике – знал уже давно, но что её можно забрать настолько легко…

Легко ли? Тёмная волна защитила мальца от демона Ярости и от одержимого Вия. Она не останется в стороне, если носителю будет угрожать опасность. Но Болту было все равно: чем больше трудностей, тем интереснее жить.

– Стало быть, мы заманим отрока в западню, а там…

– Нет! – резко сказал Фрол, подымаясь. – Я не даю тебе такого приказа! Слышишь?!

Богатырь пожал плечами.

– Тогда к чему все это?

– Мы дождёмся, когда Любим попадёт в безвыходную ситуацию, и воспользуемся этим. Понял? Он САМ попадёт в неё. А мы просто будем рядом. И, скорее всего, даже спасём его. Но не раньше, чем сила перводемона перейдёт ко мне…

Болт молчал.

– …Это не предательство, – сказал с Фрол с нажимом, будто хотел убедить сам себя. – Я никогда не предам князя. Я обязан ему всем. Но я не могу позволить себе быть слабым. Если у меня одновременно появятся сила перводемона и медальон… – он сжал кулак и расхохотался, – …тогда никакой Харитон, никакие тупые увальни из других княжеств не станут мной помыкать.

Он был занят собой и не видел глаз воронёного богатыря, не видел той жестокости и торжества, которые сверкнули в них. Когда Фрол пришёл в себя, Болт уже отвернулся:

– Я буду в конюшне.

Он вышел из горницы, а Фрол улыбнулся. Все-таки удобно, когда тебя понимают без слов.

***

Болт прикрыл дверь и только тогда позволил себе улыбнулся под платом: «Да, я все понимаю без слов. Ты желаешь остаться чистеньким и не утрудить совесть. Поэтому ты и пригрел меня – того, кто готов за тебя принять решение, которое ты принять боишься…»

Болт ощутил, что тоскливые объятия скуки разжимаются. Это доставляло почти физическое наслаждение. Улыбка не сходила с губ, глаза же, напротив, сделались очень холодными.

– Ты прав, Фрол. Я не трону отрока и пальцем. Но ждать опасной ситуации не стану. Я сам создам такую ситуацию. И позабочусь, чтобы она не миновала мальчишку…

***

Крохотная деревенька из дюжины домов стоит на краю большого леса, а стена вокруг неё – в ином граде меньше.

Русоволосый паренёк с широким лицом сидит у открытых ворот и глядит на дорогу. На вид ему лет одиннадцать-двенадцать, не больше. Одет в простую холщовую рубаху, порты подвязаны обрывком верёвки. Нет даже лаптей – босые ноги загребают пыль у ворот. Рядом дремлет пёс с вислыми ушами.

– Эх. Почитай, полдня прошло, а никакой напасти не случилось. Не стряслось. Не сталось, – проговорил паренёк. – Скукота-а!

– Дурило, – рядом ковылял старик, зыркнул неодобрительно, – нет напастей – радуйся.

– Как же мне радоваться, коли мечта моя деревню от напасти спасти? Уберечь. Оградить. А как же я её спасу, коли напастей-то и нету?

Дед остановился и строго поглядел на паренька.

– Дурень ты, Прутик. От напастей нас княжьи гридни берегут. Князь за то им гривны платит. Их дело – деревню беречь. Наше дело – хлебушек растить, скотину выхаживать, охотиться. Понял?

Деда звали Карпей, и был он большаком деревни Мокеевка – той самой, что стоит на краю Запредельного леса и является своеобразными вратами в мир чудищ.

– Это же неинтересно, – протянул Прутик. И тут же подскочил: – А коли не справятся княжьи гридни? Коли обмишурятся? Маху дадут? Попадут впросак?

– Дурень, – беззлобно повторил дед. – Коли гридни не управятся, то и нам неча делать. Только бежать и останется. А ты тут ничаво не увидишь. Наверху дозорный сидит, ему далеко видать. Это его дело. А твоё дело – деревне помогать.

Старик ушёл, а Прутик надулся: «Ишь, дедка Карпей поучает. Ему бы только поучать. А вот по-моему будет! Спасу деревню от великой напасти, тогда и поглядим, как заговорите».

Пёс навострил уши, Прутик привык ему доверять. Что это? Как будто стучит что-то?

Тук-тук-тук. Странный звук медленно приближался от ближайших домов. Парень поглядел по сторонам и поёжился. Никого нет.

Тук-тук-тук. Казалось бы, ничего необычного в этом звуке. Так стучит веточка в дверь, когда ветер равномерно качает её туда-обратно. Или обувных дел мастер Прошка, когда починяет подошву сапог княжьих гридней.

Тук-тук-тук. Тогда отчего так страшно? Мальчик поймал себя на том, что весь сжался, будто в ожидании ужасного. Тишка притих. Обычно он очень любопытен, а тут…

Тук-тук-тук. Звук приблизился, через мгновение его хозяин покажется из-за угла. Прутик в ужасе попятился. Волосы шевельнулись на затылке. Никто не показался!

Тук-тук-тук. Стук все ближе. Тишка вдруг заскулил, виновато глянул на мальчика, и пустился бежать, хвост меж задних лап.

– Что же это? – ещё немного – и мальчик пустился бы следом.

Он оглянулся на тёмную стену Запредельного леса, ощетинившуюся острыми ветвями – опасность должна приходить оттуда. Но в последнее время туда ушло столько богатырей…

Тук-тук-тук. Звук прекратился. Невидимка остановился прямо перед ним. Прутик стоял ни жив ни мёртв и таращился в пустоту.

– Здравствуй, мальчик, – раздался вкрадчивый голос. Прутик так и подскочил. – Давай познакомимся. Я – Вий. А как зовут тебя?

Чья-то сильная рука цапнула его за плечо. Ноги подгибались от ужаса, глаза распахнулись во всю ширь – вплотную к нему стоял высокий тощий человек, полностью закутанный в тёмный плащ. Из-под надвинутого капюшона торчал кончик вострого носа.

– Чего ты молчишь, словно воды в рот набрал? – раздался визгливый голос. – Хозяин! Давай вытрясем из него сведения вместе с душой?!

Из широкого рукава показались скрюченные пальцы. Кожа бледная, как у мертвяка. «Такие же пальцы держат меня за плечо, – отрешённо подумалось Прутику. – Это смерть пришла за мной».

– Что ты, Харламп, – возразил вкрадчивый голос. – Он сам нам все расскажет. Ведь так, мальчик? Как тебя зовут?

Оба голоса доносились из-под одного капюшона.

– Прутик, – прошептал паренёк. Несмотря на ступор, назвал своё второе имя – настоящие имена в их деревне незнакомцам не сказывают. По Запредельным лесах ходят такие существа, что даже запасное имя им говорить опасно.

– Хорошо. Пусть будет Прутик, – словно прочитал его мысли незнакомец. – Скажи нам, Прутик, не проходили ли здесь богатыри?

Нельзя ему говорить. Он враг. Я не должен…

– Микола Стародуб, – начали перечислять непослушные губы. – Калика Олег, калика Савелий, калика Фёдор. – Как не противился злой воле, которая ворочала его языком, не сумел даже замедлиться. – …Два писаря – имён не знаю. Богатырь Костяй. Богатырь Буян. Отряд гридней.

– Это все?

– Все.

– Куда пошли?

– Все отправились по главной дороге. Костяй и гридни остались в деревне.

– Хорошо. Их больше интересует испытание, чем я. – Незнакомец забыл о Прутике. Сперва капюшон повернулся к дороге, уходящей к темным деревьям, потом к чаще, что справа. Прутик стоял и не мог пошевелиться. – Идём, – сказал холодный голос. Тук-тук-тук! – каблуки вновь застучала по твёрдой земле.

– Хозяин?! А как же мальчонка?! Он нас видел! – опять визгливый и суетливый голос.

– Неужели ты думаешь, что я не позаботился о нем? – холодно отозвался ледяной. – Я наложил на него проклятие забвения и тягу последнего вздоха.

Прутик стоял и глядел вслед незнакомцу.

– И все-таки у него поджилки трясутся. Опаску имеет. Кругаля даёт, – забормотал Прутик, с каждым словом ощущая все большую радость. – Не сунулся по дороге, полез прямо в чащу…

Эта мысль была последней. Мальчик застыл неподвижно, бездумно глядя в пространство. Лишь тихо скулил вернувшийся пёс. Чёрный плащ незнакомца скрылся в лесу. Наблюдатель на вышке не заметил ничего подозрительного.