История происхождения и ранние практики религии бон довольно туманны ввиду отсутствия достаточного числа источников. Если бы ученые располагали бо «льшим количеством информации, они, возможно, смогли бы объяснить существующие ритуалы. Тем не менее, известно, что первые короли считались божественными существами, которые после своей смерти вернутся (физически) на небеса, минуя, таким образом, необходимость пребывания в могиле. Для обычного же человека смерть была просто смертью, то есть считалось, что после смерти человек присоединяется к другим таким же мертвым, которые продолжают существовать на неком неопределенном плане, не играя никакой роли в делах живых.
Таким образом, можно сказать, что в рамках религии бон первостепенное место занимала текущая, настоящая жизнь, а не загробная. Верующие определяли причины болезней или несчастий обычно при помощи гаданий или предсказаний астрологов, и, в зависимости от причин, духовные лица принимали решение о том, как исправить ситуацию.
В культурном контексте бон наиболее вероятной причиной человеческих несчастий были злонамеренные и иногда явно зловредные действия местных духов, демонов или богов[7]. Следовательно, и лекарства от таких влияний имели вид неких магических ритуалов. Одним из самых популярных был ритуал обмена.
Первый этап церемонии заключался в том, чтобы определить бога или демона, причиняющего неприятности. Это делал священник бон, для чего он входил в состояние транса или изучал сны. Затем готовились предметы, необходимые для проведения ритуала. К ним относились фигурка, олицетворяющая тело больного, символ дерева, стрела, прялка, фигурки мужчины и женщины, растение эфедра[8], несколько горчичных зерен, модель жилища больного, несколько вещей, которые больной очень хотел получить, и самая важная вещь из всех – любопытное церемониальное устройство, известное как нам-мкха (nam-mkha), или «небо»[9].
Существовало несколько видов нам-мкха. Самая простая конструкция представляла собой крест из двух изогнутых палочек, переплетенных цветными нитями так, что получалось нечто, похожее по форме на бриллиант. Были и другие, более сложные варианты в виде коробочки или колеса. Нам-мкха использовалась для того, чтобы поймать в нее, как в клетку, доставляющую беспокойство сущность.
Когда сущность с помощью заклинаний оказывалась в нам-мкха, все приготовленные ритуальные предметы представлялись божеству в качестве платы за его благосклонность. Если священник делал все правильно, божественная сущность признавала эти безделушки в качестве эквивалентов настоящих вещей, имеющихся у больного (отсюда и название «ритуал обмена»), принимала их в качестве выкупа и отступалась от человека. После этого священник выпускал сущность.
В рамках бон выделялись категории многочисленных недоброжелательных сущностей, всячески досаждающих человечеству. Среди них были саб-даги (sa-bdag), или боги земли, гжидбаги (gzhi-dbag), боги, населявшие горные хребты, и клу (klu), змееподобные боги, живущие в ручьях и водоемах. Тибет в то время был страной земледелия. И не было ничего необычного в том, что люди постоянно вторгались на территории этих многочисленных существ, которые немедленно обижались, если на их земле строили дорогу или возводили здание без соответствующей компенсации. Важно было избегать столкновений. В плохом настроении любое местное божество было способно наслать на человека болезнь или смерть.
Последователи бон считали также, что некоторые горы священны, и что их населяют боги-герои, которые, если верить преданиям, были предками первых тибетских правителей.
Даже самое поверхностное изучение практик тибетского буддизма, в том виде, в котором они существовали в XX веке, позволяет увидеть, что в них в большом количестве присутствуют элементы старого пантеона бон, многие духи даже не изменили своего имени, и все их разнообразие имеет довольно отдаленное отношение к церебральным медитациям Гаутамы Будды. Таким образом, буддизм, который пришел на Тибет в VII веке н. э., подвергся глубинным изменениям и стал значительно отличаться от исходной доктрины.
Буддизм возник в Индии, неподалеку от непальской границы, в V веке до н. э. Молодой принц по имени Сиддхаттха[10] (которому тогда исполнилось 29 лет и который всю свою жизнь провел за стенами своего роскошного дворца) увидел старого человека в первый раз в своей жизни.
«Что с ним?» – спросил Сиддхаттха у своего возничего.
«Это старость, – ответил возничий, – когда-нибудь мы все станем такими».
Потом Сиддхаттха увидел очень больного человека и задал тот же вопрос. Возничий ответил, что болезнь тоже может случиться с каждым.
А после принц увидел тело умершего человека и узнал от своего возничего, что смерть – это единственный, несомненный факт в жизни.
Этот опыт убедил принца, что, несмотря на кратковременные светлые участки, жизнь есть постоянное страдание, и единственный разумный выход заключается в том, чтобы найти способ и вырваться из цикла перерождений, который заставляет человека возвращаться и снова страдать. Однажды он увидел святых людей, облаченных в оранжевые одежды, и ему показалось, что они находятся в полной гармонии с миром. Он оставил свой роскошный дворец, свою молодую жену и малолетнего сына и стал странствующим аскетом, ищущим путь в нирвану[11].
Он голодал до тех пор, пока едва не умер от истощения. После этого он решил отказаться от традиционного сурового образа жизни святых людей (к большому неудовольствию своих последователей), начал снова есть, соблюдая умеренность, потом нашел место под фиговым деревом, сел под ним и поклялся не вставать до тех пор, пока не найдет способ вырваться из круговорота рождения и смерти.
Сиддхаттха использовал технику глубокой медитации, и озарение снизошло на него уже следующим утром[12]. Он стал просвещенным (термин «Будда» означает «Просвещенный») и начал проповедовать Четыре Благородные Истины: жизнь любого человека, от нищего до короля, полна страданий; причина страданий состоит исключительно в жажде[13]; чтобы избавить себя от страданий, нужно устранить жажду; а чтобы сделать это, надо следовать определенному (срединному) пути. Он умер в возрасте 80 лет в 483 году до н. э., призывая своих последователей «заниматься своим собственным спасением, прилагая всяческое усердие».
Буддийская доктрина распространилась сначала среди городов верхнего Ганга, а в III веке до н. э. при поддержке императора – по всей территории Индии. Однако в самом начале христианской эры буддизм претерпел массовые изменения. Появилась новая школа, последователи которой считали, что оригинальная буддийская практика, конечно, была хороша, но она являет собой «малый путь», ведущий к спасению одного отдельного человека, что само по себе довольно эгоистично.
Это, говорили ученики новой школы, едва ли в духе самого Будды, который ратовал не только за свое собственное спасение, но за спасение всех разумных существ на земле. Будда мог проповедовать «малый путь» для слабых духом учеников, не способных ни на что большее. Но очевидно, что единственный разумный путь для совершенного ученика заключался в том, чтобы самому попытаться стать Буддой, просвещенным, и, как Гаутама, встать на путь просвещения и спасения всех других. Те, кто вставал на этот амбициозный и непростой путь, называли себя последователями махаяны (Mahayana) или «большого пути».
Именно идея «большого пути», претерпевшая значительные изменения за два века тантрических практик[14], и была привнесена на Тибет примерно в то время, когда в своей родной Индии буддизм находился в состоянии упадка[15]. Идея о том, что, работая над собой, человек способен уподобиться самому Будде, нашла живой отклик у тибетцев, поскольку она как нельзя лучше отвечала их темпераменту.
