– Я тоже слышал про этот рейс. Но даже не мог представить, что там находился Майк… – несколько секунд они оба молчали. – А когда похороны? – какая-то тоска навалилась на Макса, болезненный ком встал в горле.
– Не знаю, будут ли они вообще… Самолёт упал в океан. Он летел в Рио-де-Жанейро. Никого не нашли. Макс, это так ужасно… – бабушка немного помолчала и продолжила. – А Джона Сазерленда забрали в больницу. У него сердечный приступ случился сразу, как только он узнал о Майке. Так что теперь даже не знаю, что будет. Я любила Майка. Я помню его маленьким… когда ещё была Надин… Что теперь будет, Макс?..
– А что будет? – спросил он, не поняв вопроса.
– Ну как же, Макс? Ведь наследника нет. Мне очень-очень жаль Майка, я любила его и никогда не пожелала бы ему такой смерти и в таком возрасте. Но теперь это наш шанс. Ты подумал, что будет после Джона? Мы, возможно, сможем ЕГО вернуть полностью.
– Да. Ты права. С этой новостью о смерти Майка я даже забыл о нашей маленькой проблеме, – задумчиво произнёс Макс. – Я приеду сразу, как начнутся каникулы, и мы с тобой это обязательно обсудим.
– Я жду тебя. За это время я постараюсь что-нибудь узнать, и надеюсь, Джон выкарабкается и не умрёт. При всём его противном характере, я очень привязана к этому старику. Слишком много общих моментов из прошлого нас связывают. Целую тебя и, пожалуйста, не очень там разбивай женские сердца. До меня дошла слава о твоих любовных похождениях, – вдруг хихикнула миссис Хардкасл.
– Бабушка, я не виноват. Они сами на меня вешаются, а потом ещё что-то требуют от меня, хотя я никому и ничего не обещаю… Целую, и береги себя, – последние слова он произнёс таким любящим и заботливым тоном, которого никогда не слышала ни одна девушка, побывавшая в объятиях Макса.
– И ты себя, – в тон ответила бабушка.
Макс закрыл телефон. Настроения не было, он лёг на кровать и уставился в потолок. Как странно… вот и Майка больше нет. Он его плохо помнил. Майк всегда был в разъездах, никогда долго не был на одном месте, потому что очень много работал. А Макс с пятилетнего возраста и до тринадцати учился в английской школе Виндлешем, а после – с тринадцати и до восемнадцати лет – его перевели в лондонскую школу-пансион для мальчиков Хэрроу. Родителей он потерял, будучи ещё подростком, и воспитывала его бабушка, которую Макс видел только во время каникул. В остальное же время он жил в пансионе, в одной из лучших школ Англии для мальчиков. Вот поэтому с Майком Сазерлендом они не пересекались и не общались. К тому же между ними была настолько огромная разница в возрасте, что Майк мог бы быть ему отцом.
Макс вспомнил отца. Кажется, он дружил с Майком. А теперь Джон Сазерленд остался совсем один и находится в больнице. Макс подумал о том, как страшно быть одиноким, совсем без никого. Он закрыл глаза, вспомнилось его одиночество, дом и родители.
– И всё же ОН имеет к этим несчастьям отношение или нет? – произнёс вдруг Макс.
С этими мыслями он и заснул.
* * *
Джон Сазерленд открыл глаза. Первое, что он увидел – белый потолок, и поэтому не сразу сообразил, где он находится.
– Мистер Сазерленд, – услышал он голос Роберта Блэка.
– Я где? – спросил Джон, не узнавая свой голос.
– Вы в Рио, в больнице. Но всё обошлось. Скоро вы вернётесь домой.
И тут он всё вспомнил… Джон застонал, казалось, стонет сама душа. Его сын… его единственный и любимый сын. Его бросили все, он остался один на этом свете. Была жена, которая предала и сбежала, оставив его с годовалым сыном. А теперь и сына нет. Он теперь совсем один в этом мире. Слёзы покатились из глаз. Вбежала медсестра и сделала ему укол…
* * *
А спустя четыре дня, Джон Сазерленд, опираясь на палку и отказавшись от помощи посторонних, медленно переступил порог своего дома. Прислуга заохала, стушевалась, совсем не зная, как себя вести – с одной стороны, все готовы выразить радость – хозяин вернулся, с другой стороны – в доме траур по Майку…
На следующий день мистер Сазерленд встал в своём обычном режиме, предпочитая вести тот же образ жизни, как и до трагедии, и не думать о смерти сына. После завтрака он засел в своём рабочем кабинете, но не думать о сыне не получалось. Джон смотрел на входящие письма по работе и думал о том – зачем теперь ему всё это нужно? Для кого нужно работать? У него же никого не осталось, а денег хватит для того, чтобы прожить до конца своих дней. Отвлёк его от мыслей зазвонивший очень немногим известный телефон. Джон взглянул на номер и удивился, этого номера не было среди известных.
– Я слушаю, – отрешённым голосом, не представляясь, произнёс Джон.
– Мистер Сазерленд, это Чарли Берч, вы помните меня, я друг и адвокат вашего сына. Я прилетел из Лондона и сейчас нахожусь в Рио. Ваш телефон мне когда-то дал Майк.
Джон сразу вспомнил этого приятного молодого человека, лучшего друга Майка.
– Да, здравствуй, и не говори глупостей, конечно я помню тебя, Чарли, – уже спокойно, но тихо и устало произнёс Джон.
– Примите мои соболезнования, мистер Сазерленд.
– Спасибо…
– Мистер Сазерленд, я должен с вами увидеться. Это очень срочно. Я являюсь адвокатом и поверенным Майка и должен передать завещание, которое он составил на случай своей смерти.
– Да? – удивился Джон. – И он собирается оставить всё мне? Чарли, приезжайте в любое удобное для вас время. Джо будет ждать вас в Рио, а пока переговорите с моим адвокатом Робертом Блэком.
Джон передал трубку Роберту и скривился в горькой ухмылке от душевной боли. Он всё собирался оставить Майку, а теперь Майк оставлял ему бизнес, который сам так расширил. Благодаря сыну, его акции просто поползли в гору. И вот кому теперь всё это нужно? Можно подумать, что деньги сына теперь нужны ему. Ему нужен Майк и больше ничего он не хотел. Джон остро ощутил, что хочет умереть, устав от вечной душевной боли, поселившейся в нём на долгие годы.
В семь вечера того же дня Джон Сазерленд принимал у себя адвоката своего сына, он даже не слушал, что зачитывал Чарли, думая о том, что же теперь делать ему, кому всё завещать? На кого поменять завещание? Вдруг Джон вздрогнул, решив, что ослышался, а сердце заколотилось как бешённое.
– Стоп! Повторите, что вы сейчас прочитали! – воскликнул он, поднимая изумлённые глаза на адвоката.
Чарли поверх очков посмотрел на Джона.
– Все свои деньги завещаю своей дочери Надин Могилёвой, которая является российской гражданкой. А моего отца Джона Виктора Сазерленда до её совершеннолетия назначаю опекуном.
Дальше начались нюансы по завещанию. У него есть внучка, о которой он ничего не знал – крутилось у него в голове. Ей уже восемнадцать, и она заканчивает частную школу в Англии. И теперь посмертное требование Майка было таково – Надин должна поступить и закончить Оксфорд по курсу бизнеса и экономики для дальнейшей работы в компании. Джон назначается опекуном и обязан присматривать за девочкой, финансировать только её обучение и проживание из денежных средств Майка и не раньше двадцати трёх лет объявить её наследницей Майка Сазерленда и поменять фамилию.
– Почему двадцать три года? – спросил Джон.
– Такой возраст установлен Майком для того, чтобы Надин объявили наследницей только после окончания в Оксфорде. Школу она заканчивает сейчас, ей восемнадцать лет, плюс пять лет обучения. Итого двадцать три. Необходимо сохранить от неё всё в тайне, даже ваше имя, потому как тут же появятся нежелательные женихи – охотники за её наследством.
– Так. Понятно. Мэт, срочно позовите мне Роберта Блэка, – нажимая кнопку телефона, потребовал Джон от своего секретаря.
Через пять минут в его кабинете находились секретарь Мэт Стенфеллоу, адвокат Роберт Блэк и адвокат Майка – Чарли Берч.
– Я хочу, чтобы никто не узнал о том, что у меня есть внучка, как этого и хотел сам Майк. Информация дальше этого места не должна просочиться. А вы, Чарли, должны рассказать мне о девочке. Какая она, как учится, чем интересуется. Мне необходимо понять, получится ли нам уберечь её и прокрутить тот план, который родился у Майка и у меня в голове. Как я понял, у неё последний год школы, а Майк почему-то хотел, чтобы она продолжила обучение только в Оксфорде. Я не очень последнее время жалую этот университет, хотя понимаю, мы все вышли оттуда. Мне теперь ещё нужно и этим заняться, в Оксфорд не так легко попасть, особенно будут сложности, потому как она поступать должна не под фамилией Сазерленд, а под фамилией… Могилёва, как российская гражданка. Для иностранцев там отведён другой корпус, – вспомнил он. – Пришлите мне как можно больше её фотографий. Я хочу присмотреться к этой девушке, узнать, что она из себя представляет. Какая она – серьёзная? Транжира? Распутница?.. Я женщинам после своей жены не очень доверяю… и ничего не знаю об этой девушке, – Джон почувствовал, что начал нервничать.
