В конце 2015 года, ввиду обострения отношений между Россией и Турцией после сбитого турками нашего самолета, ситуация при прохождении проливов накалилась до предела. Турки стали вести себя по отношению к кораблям «сирийского экспресса» демонстративно бесцеремонно. Они не только опасно пересекали курс кораблей, но и наводили орудия. То в самый последний момент неожиданно без объявления причины закрывали проливы, и нашим кораблям приходилось долгими часами крутиться у входа в Босфор в ожидании милости от турецких властей. В ответ, при очередном проходе Босфора, командир все того же «Цезаря Куникова» поставил для острастки на верхней палубе матроса с незаряженной трубой ПЗРК. Фотографии этого матроса вызвали волну возмущений в турецкой печати, но после этого провокации как рукой сняло. Попадать под ракету из ПЗРК туркам почему-то расхотелось.

Именно тогда на совещании командования бригады десантных кораблей Шубин и выступил с предложением не поднимать больше турецкого флага при прохождении проливной зоны. Формально придраться к нам за это турки не могли, но на морском языке данный акт являлся выражением предельного презрения принимающей стороне. Предложение Шубина было дружно поддержано всеми командирами «экспресса», а после некоторого раздумья одобрено и большим начальством. Почти целый год весь «экспресс» демонстрировал пустым гафелем полное презрение к туркам за их пиратское нападение на наш Су-24М. Только после официальных извинений Эрдогана, было решено вернуться к былой практике поднятия турецкого флага. Этот урок турки запомнили хорошо и в настоящее время встречают наши корабли уже более спокойно. Однако провокации так и не прекратились. При этом теперь инициаторами стали уже суда под «дешевыми флагами».

…За Стамбулом, у причалов военно-морской базы Умурьери, были хорошо различимы ряды замерших в готовности ракетных катеров – ударного кулака ВМС Турции. Вид этих катеров всегда наводил на невольные размышления о том, что соотношение военно-морских сил на Черном море еще только начало выравниваться в нашу пользу, как туда сразу зачастили натовские корабли. И хотя все былые надежды заокеанских «партнеров» сделать Черное море внутренним морем НАТО с присоединением Крыма к России и возросшей мощью Черноморского флота канули в небытие, напряженность не только не уменьшалась, а даже усилилась.

После входа в Мраморное море сразу стало легче, напряжение спало. Трудно было поверить, что время прохождения Босфора заняло меньше двух часов. Теперь можно было поберечь машины. Шубин переключил тумблер «каштана» на ПЭЖ:

– Механик, на какой пойдем?

– На левой!

– Хорошо. Снимай самостоятельно. Левую ставлю на полный.

– Есть! – коротко отозвался из ПЭЖа Каланов.

Правую машину начали останавливать, но не сразу, а постепенно, переводя ее со среднего хода на малый. Только после этого Матюшкин перевел рукоятку телеграфа правой машины в положение «стоп».

Над морем опускалась черная южная ночь.

1983–1986 ГОДЫ. СИРИЯ

К моменту прибытия в Сирию Шубина-старшего порт Тартус, используемый по договоренности с Москвой как пункт ремонта и снабжения кораблей 5-й оперативной Средиземноморской эскадры ВМФ СССР, еще не был достроен. Впрочем, в недостроенном порту уже вполне могли швартоваться торговые суда с осадкой до 10–12 метров и осуществляться погрузочно-разгрузочные работы судовыми стрелами. В перспективе к морскому порту планировалось подвести железнодорожную ветку. Ее проектирование и строительство осуществляли советские специалисты. Стратегическое значение Тартуса было огромно. Помимо всего прочего, между ним и Латакией был расположен нефтеналивной терминал Баниас, являвшийся конечным пунктом стратегического иракского нефтепровода.

Военно-морские силы САР в то время состояли из нескольких базовых тральщиков, ракетных и торпедных катеров, а также нескольких береговых батарей на автомобильной тяге. Главная база флота Мина-эль-Бейда располагалась в 15 километрах северо-западнее Латакии. Состояние сирийского флота было удручающим, многое пришлось начинать почти на пустом месте.

В Латакии Шубин познакомился с командующим сирийским флотом бригадным генералом Мустафой Шумани, с которым ему предстояло взаимодействовать согласно обязанностям военно-морского советника. Взаимная симпатия между ними возникла почти сразу. Вскоре Шубин стал частым гостем в доме бригадного генерала. Шумани был не так прост, как могло показаться при поверхностном знакомстве. Он являлся представителем одного из знатнейших и богатейших алавитских семейств, связанных родственными связями с семьей президента Хафеза Асада.

Познакомился и с его супругой Зульфией и сыновьями-близнецами Ахмедом и Махмудом, непоседливыми шкодливыми малышами.

– Киф аль-халь (как дела)? – спрашивал он их, одарив обязательным сладким гостинцем.

– Квэйс (хорошо)! – кричали близнецы и корчили уморительные рожицы.

Близнецы Шумани были одногодками его Вовке, и Шубин, скучая по сыну, всегда с удовольствием возился с мальчиками.

В феврале 1983 года, когда на Латакию обрушился ураган, Шубину пришлось вместе с Шумани спасать стоявшие в порту транспорты. Большую часть судов они успели отправить в море, но два груженных зерном транспорта были выброшены волнами на прибрежные камни. Последующие две недели Шубин с Шумани занимались их спасением. Совместная работа еще больше сблизила двух моряков. Порой Шубина в шутку именовали Шубани, так и говорили: «А вон наши начальники Шумани и Шубани!» Шубин на шутку не обижался, лишь бы дело делалось.

Материальная часть и уход за ней были на сирийском флоте не в лучшем состоянии, в зачаточном состоянии находилась и организация боевой подготовки. О проведении боевых упражнений, практических стрельб и пусков ракет нельзя было и мечтать. А ведь еще не прошло и десяти лет со времени печально знаменитой битвы при Латакии, когда 7 октября 1973 года израильский флот атаковал сирийский и уничтожил пять сирийских ракетных катеров. Казалось бы, что после этого в Дамаске должны были понять, что флотом надо заниматься серьезно. Но увы… Система управления силами сирийского ВМФ, связь и наблюдение на приморском направлении требовали полной реорганизации и фактически создания заново. Противодесантная оборона побережья еще даже не обсуждалась. Больше всего поражало, что ровно в 17.00 все офицеры и матросы дружно покидали штабы и корабли, оставляя в лучшем случае полусонного вахтенного у трапа. Объяснить, что на корабле всегда должна находиться часть команды, сирийцам было невозможно, они этого просто не понимали.

Первым делом Шубин составил план работы, а когда его утвердили, то, засучив рукава, принялся за дело. Начал он с обучения самого командующего и офицеров его штаба. Шумани к предложениям Шубина отнесся с пониманием:

– Еще совсем недавно я командовал танковой бригадой, а потому готов учиться столько, сколько потребуется.

Но арабы, как известно, люди весьма неторопливые и задумчивые, а потому Шубину пришлось немало конфликтовать с местными офицерами, прежде чем те начали служить, как положено в нормальном флоте. Шумани почти всегда в спорах брал сторону своего советника, но наедине выговаривал:

– Вы русские все время куда-то торопитесь, куда-то спешите. Зачем? Обогнать время еще никому не удавалось. Пусть все идет как идет.

Немного разобравшись со штабом, Шубин принялся за корабли. Начал с ракетных катеров. Прибыли с Шумани в бригаду. На причале их встречали комбриг подполковник Абдулла Тархан и советник комбрига капитан 2-го ранга Эмиль Багиров.

– Обратите внимание на скученность катеров! – заявил Багиров после приветствия. – Одной ракеты будет достаточно, чтобы уничтожить всю бригаду

– Вы об этом вопрос ставили? – удивленно спросил Шубин.

– Язык сломал упрашивать, но бесполезно, все как об стенку горохом.

Шубин повернулся к Тархану:

– Почему корабли не рассредоточиваете?

– А зачем? – сразу надулся тот. – Когда все рядом, легче командовать.