А некоторые любители "экстрима" отправляются на зимнюю рыбалку. Их отвозят в скафандрах недалеко от купола к высверленным во льду отверстиям. Этого я совсем не понимаю. Сидеть неподвижно часами, чтобы поймать морского червя без головы и без задницы. Одно счастье — сфотографироваться с трофеем, а потом дома всем хвастаться.

В Акванарии я бываю раз в год, мне там скучно. В зоопарке и зоне аттракционов — чаще. А больше у нас в городе ничего и нет интересного. Не в кабак же мне идти, когда в Доме выпивка бесплатная. Лучше кино посмотреть. Лишний кусок пирога слопать. Или под горячим душем постоять.

Загрязнять воздух бензиновыми или дизельными двигателями города под Куполом не могут себе позволить. У нас все на электричестве. В качестве общественного транспорта только трамваи. Но ходят они бесперебойно. Так что проблем куда-нибудь добраться у людей нет. А у большинства вообще велосипеды. Или мопеды, если ты совсем ленивый. Не быстро, зато маневренно. Мадам тоже держит несколько велосипедов. Мало ли кому может понадобиться.

Между городами, по безжизненной, ледяной, запредельно холодной пустыне Европы ездят мощные, надежные вездеходы, похожие на танки. Как-никак, минус сто сорок по Цельсию. Любовь до гроба внутри сугроба.

Каждый пассажир обязан быть одет в скафандр. Получается без комфорта, но в безопасности. Можете себе представить, что без острой необходимости жители спутника из Города в Город не шляются. Я, например, не шляюсь! Вот накоплю денег, тогда уеду отсюда к чертовой матери, сниму квартиру, получу какую-нибудь нужную специальность. И буду полностью независимой, современной женщиной. А в Космопорт — ни ногой. А то еще встретишь там кого-нибудь из старых знакомых. Хотя, может, один раз и зайду. Если денег наскребу на Марс съездить.

Негромко играет музыка. Работает отопление. Водитель за перегородкой что-то беззаботно напевает себе под нос. Так бы ехать и ехать. До бесконечности.

Мой арендатор, Вадим, занял почти все заднее сидение, и всю дорогу молча с интересом на меня пялится. Как будто я какая-нибудь редкая зверюшка вроде кенгуру. Спросил только, как меня зовут. Когда я ответила, что Пуделем, он неодобрительно фыркнул. Как будто так ему важно мое имя. А все другое у меня в порядке.

Я сижу на самом краю сидения. Мне неудобно. Я все время съезжаю в сторону массивного попутчика. И тревожно. Хочу поскорее вернуться обратно в Дом. Там, в случае чего, хоть кто-то на помощь прибежит. У нас есть охранница по кличке Тузик, бывшая полицейская. В руке я крепко сжимаю своего плюшевого котенка. Хотя фиг он мне поможет, если что.

Водитель подвозит нас к космопорту со стороны Ангара. Вадим проводит меня мимо охранника с автоматом у входа. Интересно, так ли необходимо наставлять оружие мне в живот?

Дух захватывает от огромного пространства, заставленного громадинами кораблей, которые я раньше видела только в кино и по визору. Потолок далеко вверху, почти также высоко, как Купол. Повсюду тянутся провода, рифленые металлические трубы. Стоят цистерны с топливом и резервуары с жидким кислородом. Снуют платформы с грузами. Высятся подъемные механизмы. Разъезжают на карах механики. Торопливо шмыгают под ногами автоматы-уборщики. Как здесь люди ориентируются? В воздухе стоит резкий запах химии и мобильной мастерской. Везде корабли, корабли. Море кораблей…

Одни — исполинские металлические горы — утюги. Эти прилетели с Земли или Венеры. Другие — элегантно-обтекаемые — стрекозы — яхты для перевозки состоятельных пассажиров. Третьи, темные неказистые галоши — перевозят пассажиров попроще. Отдельно стоят полицейские истребители, небольшие, но маневренные, способные развить огромную скорость, с ракетами по бокам серебристого брюха, в пространство спутников, бывает, залетают пираты. Им удобно прятаться в кольце астероидов.

Я иду с задранной головой и, споткнувшись, чуть не падаю вперед. Вадим успевает подхватить меня за локоть. У всех пилотов хорошая реакция. Если что, он меня придавит, как мышь. Даже пискнуть не успею. Мы останавливаемся у одной из блошек. Вблизи она выглядит очень солидно. Внизу капитанская рубка с прозрачным изнутри и затемненным снаружи стеклопластиком по всему периметру. Рубка покоится на восьми коротких пружинистых стойках. Над рубкой — бочонок грузового отсека, покрытый похожим на черепицу материалом. Сейчас бочонок маленький, но скоро раздуется от грузов, которые повезет обратно на Марс, как насосавшееся крови насекомое. Не могу удержаться и трогаю матовый бок блошки. На ощупь он гладкий и скользкий, как будто смазанный жиром. На пальцах остаются следы влаги. Вытираю ладонь о штаны.

Вадим прижимает палец к идентификационной пластинке, и люк корабля гостеприимно распахивается. Внутри вспыхивает свет. По ногам пробегает волна теплого воздуха. Звучит приятный женский голос: «Добро пожаловать». Корабль торопится получше принять хозяина.

Я немного знакома с внутренним устройством блошки. По визору уже три года показывают сериал о буднях команды такого корабля. Направо — крошечный камбуз. Налево — ванная размером с прикроватную тумбочку. На блошке все крошечное. Кроме грузового отсека. Чтобы зараз увезти как можно больше. Вадим ведет меня прямо на камбуз. Может, он тайный людоед, и там меня сразу и съест?

Подвигаю табуретку и сажусь за высокую, не по моему росту, стойку. Ну, и что дальше?

— Есть будешь? — прерывает молчание Вадим. Какой заботливый. Надо же, кто бы мог подумать!

— Буду, — соглашаюсь. Я не завтракала и сколько ждать обеда, не представляю. Я же не знаю, какие у него на меня планы.

Вадим кидает в разогреватель два пакета с сандвичами и включает кофеварку. Принюхиваюсь. Пахнет настоящим кофе. На Европе мы в основном пьем суррогат. Бурда бурдой, между прочим. Вадим ставит передо мной большую дымящуюся кружку и выкладывает на тарелку бутерброд с мясом и сыром.

— Спасибо, капитан! — вежливо улыбаюсь я. Все блошиные хозяева любят, когда к ним так обращаются. Вадим, я думаю, не исключение. И вообще, покажите мне мужчину, не падкого на лесть.

— А выпить у тебя не найдется, капитан? — осмелев, спрашиваю я.

Брови Вадима, как две лохматые гусеницы, ползут вверх. Кажется, он недоволен.

— Не рано ли начинаешь, девочка?

— Ничего не рано. Двенадцать часов. В самый раз. Плесни коньяку в кофе, что тебе жалко, что ли?

Вадим хмыкает и лезет в шкафчик над разогревателем (теперь буду знать, где стоит выпивка), щедро льет в кружку коньяк.

Выпив кофе, доливаю немножко из бутылки в пустую кружку. Давно у меня не было такого замечательного завтрака. Чувствую, как розовеют щеки. На душе становится светло и спокойно. Ну что же. Пора начинать отрабатывать свой контракт. Плюс чаевые. А интересно, сколько Мадам содрала с Вадима за семь дней? Мне же от этого полагаются кровные двадцать пять процентов. Ну и еще сколько этот Вадим от доброты душевной накинет.

Кстати, о душевной доброте, если клиент сам не проявляет активности, надо его немножко разогреть.

Встаю с табуретки. Прежде, чем Вадим успевает внятно высказаться против — cтягиваю свои фирменные штаны. Остаюсь в детских беленьких трусиках с веселенькой аппликацией косолапого медвежонка на попке. Усаживаюсь Вадиму на колени. Он пробует меня отодвинуть. Ха, не на ту напал. Прижимаюсь покрепче. Расстегиваю пуговицы на рубашке.

Pука ныряет за пазуху к широкой, покрытой редкими волосками груди, гладит затвердевшие горошины сосков. Беру большую, снулую как рыба, руку и укладываю между бедер. На правом бедре — длинная царапина. Когда это я? Рука просыпается и тянется дальше. За прохладный хлопок. К влажной, упругой мякоти запретного плода, куда допускаются либо избранные, либо все подряд.

Прикасаюсь губами к жестким, пахнущим табаком губам. Чужой рот поддается моему требовательному, жаркому рту.

— Где у вас тут каюта? — шепчу, на секунду отрываясь от работы, — пойдем туда.

Я знаю, что в блошках обычно одна маленькая каюта. Пилоты спят посменно, так же, как несут вахту. Вторую каюту переделывают в вакуумную камеру для ценных грузов.