— Не стоит, Пудель, — останавливает меня Гали. — Мы купим тебе настоящую большую раковину. Которую достали с океанских глубин. В ней можно услышать прибой.

Рядом со мной ходит по песку, подпрыгивая, большая белая птица с короткой шеей и длинными ногами. Наверное, это не лебедь, а названий других птиц я не знаю. Близнецы с гиканьем проносятся мимо и врезаются в прибрежную пену. Мокрые плавки смешно облепляют длинные тощие ноги. Мы с птицей неодобрительно глядим им в след. Фу, торопыги какие. Но на самом деле я просто завидую их смелости. Даже Мальвина уже подошла к самому прибою. На ней черный закрытый купальник с широкими бретельками. На Европе я только плескалась в крошечном бассейне. Очень мелком. Волны накатываются на берег. Я еле успеваю отпрыгнуть назад.

Медленно-медленно вхожу в воду. Сначала по колено, потом по пояс, потом по грудь. Волны довольно высокие. Я стараюсь скользить по воде, подчиняясь их ритму. Периодически особо сильная волна накрывает меня с головой, переворачивает и тянет к берегу. Пугаюсь, вскакиваю, протираю начавшие щипать от соли глаза и снова кидаюсь в воду. Кто-то из близнецов незаметно подкрадывается и хватает меня за ногу. Истошно ору: я абсолютно уверена, что меня собирается кусать акула. Приплывает Гали — узнать, что случилось. Долго смеется. Я обижаюсь.

— Давай я тебя покатаю, Пудель — предлагает он.

— Не утопишь?

— Думаешь, я тебя специально вез на Землю, чтобы утопить?

Это, действительно, вряд ли. Хватаюсь сзади за шею Скаута и мы делаем круг почета по бухте. Представляю, что катаюсь на дельфине. Гали такой же мокрый, большой и холодный.

Потом, завернувшись в полотенце, я стою на берегу и смотрю как неожиданно большое багровое солнце тонет за горизонтом. Облака из белых становятся алыми. Кажется что небо — это огромный странный цветок. А впереди, насколько хватает глаз, все в ряби зеркало океана.

Это Города под Куполом построили люди, а вот океан создал явно кто-то совсем другой. Я готова так стоять до бесконечности. Но становится темно.

Потом Гали ведет меня на уличный базар. Палатки и лотки стоят прямо на мостовой, почти полностью перегораживая улицу. Все шумят, машут руками, суют прямо под нос свой товар. Корзины, сплетенные из длинных листьев, Скаут говорит тростниковых. Сушеных морских коньков. Пестрые, сшитые вручную одежки. И Гали, как и обещал, покупает мне причудливую большую желто-розовую раковину с фиолетовыми шипами, при взгляде на которую я не могу сдержать восхищенного вздоха. Я прикладываю раковину к уху и слышу, как в ней шумит океан.

В ресторан я прихожу совершенно уставшая. Еле разлепляю глаза, чтобы заглянуть в меню. Но это не мешает мне заказать сразу три десерта: фруктовый салат, яблочный пирог и пирожное-корзиночку со свежими ягодами. Я даже названия такого никогда не слышала — крыжовник. Близнецы заключают пари — удастся мне все это съесть или нет.

В гостинице я с трудом добираюсь до своего номера и падаю на кровать. Последнее о чем я успеваю подумать: может быть, я не зря ввязалась в эту авантюру? И еще — из Гали получился хороший дельфин. О том, что ждет меня завтра, я подумать уже не успеваю. Мне сниться раковина, океан и зеленый сладко-кислый крыжовник.

Утром я еле просыпаюсь к завтраку. Все уже собрались за столом, когда я, зевая, выползаю в столовую. Димыч заботливо интересуется, не болит ли у меня живот.

— И не надейся, — отвечаю я.

Обхожу шведский стол. Кладу на тарелку несколько гренок и шлепаю сверху полную ложку взбитых сливок. Наливаю апельсиновый сок и кофе. Сжимаю в руке яблоко. Только коньяка не хватает.

— Не ешь много. Стошнит, — опять встревает Димыч. Вчера он проиграл Дымычу три кредитки. Я съела весь десерт до крошки.

Комкаю в руках бумажную салфетку и попадаю Димычу прямо по носу. Димыч грозит мне кулаком.

После завтрака Скаут излагает нам план действий.

Мы прилетели на Землю за шестнадцатилетней девушкой Терри Вильсон. Почему — не знаю. Она тоже с Европы. И тоже приютская. Но ей повезло больше. Девочку удочерила семья из Феникса. Правда, очень религиозная, но лучше, чем ничего. И сегодня нам предстоит уговорить Терри лететь с нами. Я считаю, что только полная дура согласится променять Землю на нашу сомнительную компанию, но молчу. Мое мнение в рассчет не принимается.

Я, как самая безобидная с виду, должна встретить девушку по дороге из школы и отозвать в безлюдное место поговорить. На этом моя роль заканчивается — дальше за Терри возьмутся Гали с Мальвиной. Не знаю, что они ей наболтают. Уж, наверное, не про арсенал с оружием на нашей яхте. И не про то, как Скаут сломал шею Вадиму.

— И еще, — подумав добавляет Скаут, глядя на меня и близнецов, — что бы не случилось — ничего не говорите. Ничего. Будет только хуже.

— А что должно случиться? — хором спрашиваем мы.

— Надеюсь, что ничего. Так, на всякий случай. А то можете вернуться на Европу не одним куском, а по частям. И в морозильнике.

— Гали, ты нетактичный солдафон, — упрекает его Мальвина, глядя на наши вытянувшиеся физиономии.

— А где вы видели других Скаутов?

— Ну почему же, среди них мне попадались очень приятные, тактичные люди.

— Что толку, Мальвина Петровна? Все равно остался только я.

— Да, — мрачнеет Мальвина. — К сожалению.

Интересно, куда делись остальные?

Я встречаю Терри Вильсон на тихой зеленой улице в одном из пригородов Феникса. Очень приличном. Небольшие, но аккуратные коттеджи, почти все — с бассейнами. Ухоженные лужайки, новые мобили, причудливо подстриженные кусты. Я бы не отказалась здесь жить.

Девушка идет мне навстречу, беззаботно болтая с двумя подружками. Высокая, впрочем, по сравнению со мной это не удивительно, и очень красивая. Большие синие глаза, блестящие черные волосы, точеный носик, пухлые губки. Про себя сразу называю ее Барби. Жарко, но на Барби длинная юбка и блузка с рукавами до локтей. Ну да, у нее же религиозные родители. Впрочем, моя майка тоже с длинным рукавом, впрочем, по другой причине. Но зато шортики — по самое мама не балуй. Я их себе выбрала накануне отлета. Они меняют цвет в зависимости от освещения и температуры. Реклама гласит, что при определенных условиях они могут стать совершенно невидимыми. Хотелось бы попасть под эти самые условия. И пусть в это самое время рядом окажется Скаут. А я полюбуюсь на его отвисшую челюсть.

— Терри! — кричу я издалека. — Рада тебя видеть! Пытаюсь найти тебя с самого утра. У меня важное дело.

На лицах подружек здоровое любопытство. Что нужно этой малявке от взрослой девушки?

Но Терри… Терри совсем не удивлена. Синие глаза испуганно глядят мне в лицо. Она меня откуда-то знает. И еще — она в панике. Хотя, какую опасность я могу для нее представлять?

Терри хватает меня за руку и тащит подальше от озадаченных подружек — в маленький скверик с детской площадкой и старыми деревянными скамейками. Я усаживаюсь на одну из них, поджав ноги. Терри стоит передо мной, нервно кусая ногти. Непозволительная привычка для Барби, между прочим.

— Не знаю, с чего начать. И не знаю, поверишь ли ты мне.

— Поверю, поверю, — обещаю я Терри, — со мной в последнее время тоже происходит множество странных вещей.

— Да, странных — оживляется Барби, — я видела тебя во сне. Много раз. Очень четко. Прямо как сейчас перед собой. Что-то должно случиться — ты ходишь по краю. Ты…

Терри хочет что-то добавить, но замолкает на полуслове.

Ободряюще хлопаю ее по руке.

А я должна идти за тобой, — Продолжает Барби. — Не хочу, но должна. Я надеялась, что ты так никогда и не появишься…

— Ну да, клинический случай, — киваю я. — Татушка на руке у тебя тоже есть?

Терри, оглянувшись, закатывает рукав блузки и показывает мне знакомый круг на предплечье. На это раз круг фиолетовый.

— После таких снов у меня горит рука, — жалуется Барби. — Один раз даже ожог был.

— Не волнуйся, — успокаиваю я. — Есть хорошее средство. Руку в тазик со льдом — и всех делов.