Солнце припекало сквозь распахнутое витражное окно, заставляя жмуриться от яркого света. Я рассеянно следила взглядом за большой черно-желтой бабочкой, неосмотрительно присевшей отдохнуть на оконную раму, и теперь медленно прикипающей к раскалившемуся на солнце дереву. И как ее, бедолагу, занесло на территорию Университета…

– Йель, ты скоро? – в очередной раз нетерпеливо позвала в открытый дверной проем.

– Скоро, скоро… – невнятно донесся из глубины помещения высокий девичий голос.

Оттуда, из кабинета университетского ключника, доносились и другие приглушенные голоса. Они то тихо и монотонно бубнили, пытаясь кому-то что-то втолковать, то сердито повышались, и тогда в них явственно слышалось раздражение. Наконец в коридор из кабинета выскочила Йель и в сердцах захлопнула скрипучую деревянную дверь.

– Нет, ты представляешь?! – обернулась она ко мне, все еще зримо напряженная, словно натянутая струна суарилла. – Этот жмот содрал с меня три – целых три! – сребреника за то проклятое пятно на обоях! Мол, таких обоев на складе уже нет, придется к следующему учебному году переклеивать наново всю комнату! Да разве ж это была моя вина, что проклятая змеежаба взорвалась?! Кто же знал, Астарот побери, что у нее как раз период линьки?!

– Да ладно тебе, – рассеянно отозвалась я, все еще сочувственно наблюдая за вяло подрагивающими красивыми черно-желтыми крыльями. – Лучше вспомни, сколько последствий твоих экспериментов так и остались ему неизвестны. Можешь даже не сомневаться – уж эти-то три монеты ты Университету точно задолжала.

Следовало признать, что определенная доля вины Йель в возникновении данного конкретного пятна все же имелась – надо было тщательнее изучать конспекты, прежде чем браться за приготовление сложных зелий. Вынужденная на правах старосты группы время от времени помогать престарелому ключнику в хозяйственных делах общежития, одно я знала наверняка – уж кто-кто, а старик Дорн лишнего со студентов никогда не брал. Тем не менее Йель была моей лучшей подругой и соседкой по комнате на протяжении всех четырех лет учебы, и потому спорить с ней не хотелось. Тем более сегодня.

– Так-то оно так, но…

– Вот и расстраивайся, все равно уже заплатила. Ну хочешь, возьму на себя половину стоимости ущерба? Комната ведь общая.

Однако подруга в ответ только фыркнула, отрицательно мотнув головой.

– Да мне не денег жалко. Просто дело принципа!

Глядя в ее разрумянившееся от спора лицо со сверкающими на нем голубыми, как небо, глазами, я не удержала улыбку. Нечасто можно было увидеть нашу милую и покладистую Йель такой возбужденной и воинственной. И такое-то зрелище всего за три сребреника!

– Мне будет этого не хватать, – невольно вырвалось у меня вслух.

Расцветшая было улыбка Йель разом потускнела при этих словах, в голубых глазах на миг мелькнула тоска, тут же стертая торопливым взмахом ресниц. Быстро взяв себя в руки, она снова чуть натянуто улыбнулась и тихо отозвалась:

– Да… Мне тоже будет всего этого не хватать.

Бросив прощальный взгляд в сторону лекционных аудиторий, мы двинулись по коридору к длинной открытой галерее, ведущей на главную университетскую площадь. Некоторое время воцарившееся молчание нарушалось лишь шелестом наших шагов. Сказать хотелось еще так много, а времени оставалось так мало, и с каждой минутой все меньше. Что поделать? Расставание – это всегда нелегко.

Наверное, мы с Йель – две самые странные выпускницы ренвинского Университета сегодня, подумалось мне. Все люди как люди, радуются полученным дипломам и долгожданной свободе… и только мы обе грустим и печалимся.

Впрочем, у каждой из нас были на то свои причины. Моей подруге Йель Сафис, молодой наследнице пяти поколений талантливых магов и целителей – а теперь еще и обладательнице собственного диплома по специальности Травоведение и Целительство – после окончания Университета предстояло вернуться в родительский дом, дабы достойно продолжить дело своих прославленных предков… Вот только дом этот нынче стоял пустой и осиротевший. Три года назад, во время ужасного землетрясения, всколыхнувшего весь Терран и причинившего нашему миру огромные разрушения, семья Йель погибла, спасая жителей своего городка от ужасов разбушевавшейся стихии. Йель осталась одна.

Зная ее столько лет, я немного представляла себе, что она сейчас чувствует. Одно дело – жить эти три года в Коббе-Ренвине, мысленно представляя себе родителей и братьев живыми где-то там, далеко. И совсем другое – оказаться теперь лицом к лицу с безжалостной правдой, возвращаясь к одинокому, давно остывшему семейному очагу.

Я искоса сочувственно посмотрела на подругу.

– Как-то даже странно возвращаться туда, – словно уловив мои мысли, негромко произнесла Йель, с отрешенной полуулыбкой глядя в пространство перед собой. – Иногда кажется, что у меня больше и вовсе нет дома. Кто я теперь? Так, перекати-поле обыкновенное…

Мы вышли из здания и теперь неторопливо мерили шагами одну из белых гравийных дорожек, ведущих к центру площади.

– Просто подожди немного. Как только устроюсь на новом месте, обязательно заберу тебя к себе. Мы ведь с тобой как семья. Ты больше не будешь одна, обещаю!

Йель тихо рассмеялась в ответ.

– Ловлю на слове, подруга. Вот только сначала устройся. А то как бы тебе на твоем новом месте кислее, чем мне на старом, не показалось.

– Ну уж нет, об этом можешь не беспокоиться! – рассмеялась я. – Меня так легко не сломить! Я еще покажу всем, что ценное приобретение в моем лице может оказаться подарочком с сюрпризом.

Йель смерила меня насмешливым взглядом с головы до ног.

– Да уж… Трепетная невеста, ничего не скажешь!

– И то правда, – легко согласилась я. – Невеста из меня так себе, как ни посмотри…

И как раз вот в этом-то и заключалась моя собственная печаль. На протяжении всех последних лет учебы в Университете я мечтала лишь об одном – окончив Коббе-Ренвин, продолжить обучение магии в эльфийском Эйтар-Ллориэнне, дабы однажды сравняться в мастерстве со своей старшей подругой, Лиаренной. С этой эльфийкой мы познакомились три года назад во Фьерр-Эллинне, в самом сердце Проклятых Земель, где я гостила на каникулах у бабушки. Позже выяснилось, что она еще и близкая подруга моего зятя (который, к слову, на тот момент им еще не был) и знакома с моей сестрой. В общем, мы как-то быстро сдружились и вскоре стали почти неразлучны, несмотря на разницу в возрасте почти в полтора столетия. Именно Лиаренна в свое время и подала мне идею насчет Эйтар-Ллориэнна, и она же ходатайствовала за меня перед эльфийским Советом Старейшин.

И вот теперь, когда учеба в Коббе-Ренвине наконец-то была закончена, и я могла с легким сердцем отправиться к подруге во Фьерр-Эллинн… вместо этого, Астарот побери, я должна буду вернуться домой и выйти замуж! Таково было окончательное и бесповоротное решение моего отца, строгого и сурового Владыки Элдара – выдать меня замуж за принца одного из соседних королевств.

– Хоть одна из моих дочерей обязана вступить в брак так, как того требуют законы и обычаи! – твердо заявил он.

И, учитывая, что из трех сестер к тому моменту единственной незамужней оставалась я, мне и выпала сомнительная честь поддержать таким способом репутацию Элдара. Все попытки уговоров, слезных истерик и шантажа оказались бессмысленны. Ну и к тому же, подозреваю, Владыка еще не забыл мой побег из дома и самовольное поступление в Коббе-Ренвин. Что ж, за все в конце концов приходится платить…

Нет, не то чтобы дела обстояли совсем уж плохо! Рейнара, выбранного мне в мужья второго сына Владыки Лагроса, я знала едва не с пеленок. Моих, если быть точной, ибо Рейнар был старше меня на четыре года. Помнится, в детстве он даже с удовольствием участвовал в наших с сестрами совместных проделках, а потом стоически, как истинный рыцарь, принимал на себя все положенное юным проказникам «вознаграждение». Потом был период, когда он пылко и безответно влюбился в мою старшую сестру Солар (что, впрочем, не удивительно – этим недугом переболели в свое время все наследники соседних королевств). После, разочаровавшись в любви, пытался сбежать из дома и тайно вступить в королевскую гвардию Палесма… В общем, я была в курсе всех основных перипетий взросления своего будущего супруга – и могла без особого преувеличения сказать, что знаю его, как облупленного. Это обстоятельство существенно упрощало наше с ним совместное будущее, но… сам факт предстоящего супружества напрочь перечеркивал все мои честолюбивые мечты об Эйтар-Ллориэнне.