— Нет, в наше время совершенно невозможно писать приключенческую фантастику! — Стефан Горчинский в раздражении отшвырнул цилиндрик диктофона. Тот покатился по столу. Ожившая пишущая машинка тут же напечатала на девственно чистом листе:

— Тук! Блям, блям, блям…

Горчинский выхватил лист, прочитал написанное. Лицо его исказилось.

— Во! В этом и заключается всё наше творчество! Блям, блям! На большее мы неспособны. Будь проклят наш пресный век!

Горчинский скомкал лист, подбежал к распахнутому окну и бросился вниз с девяносто восьмого этажа. Гравитационный гамак мягко подхватил его и, покачивая, понёс к зеленеющим вдали лужайкам космодрома. Маститый писатель-приключенец Стефан Горчинский отправлялся на поиски впечатлений.

Юпитер встретил Горчинского чудовищной бурей. Планетолёт нырнул в кипящую атмосферу, в самый глаз урагана. Горчинский сменил мягкие тапочки на туристские ботинки и вышел наружу. Тяжести онне ощущал, ядовитая атмосфера тоже была не страшна укрытому защитным коконом землянину. Пробудившийся вулкан громыхал и брызгал кипящей пемзой, но Горчинский испытывал только лёгкую скуку.

Зато на самом краю огненного обрыва он встретил Симеона Пупса — также довольно известного писателя. Пупс сидел, свесив ноги вниз и плевал в поток лавы. Авторы пожали друг другу руки. Защитные поля послушно расступились, пропуская живое тело, Горчинский ощутил вялое прикосновение ладони соперника. Коллеги присели на ненадёжный камень.

— Читал вашу последнюю книгу, — начал беседу Горчинский, — и должен заметить, что вы делаете ту же ошибку, что и прежде. Я понимаю, любимый герой, но всё же положительный персонаж не может носить имя Чандраабрахман Джактабарраджи. Конечно, Восток всегда в моде, но скажите, как героиня будет звать на помощь вашего Чандраабрахмана? Иное дело мой герой — Вилл Венс! Коротко и энергично.

— Мой Чандра хотя бы внешне не похож на ходячий литературный тип, — отрезал Симеон, — а в вашем Венсе нет ничего энергичного, кроме имени.

— Болезнь века, — признал Горчинский.

— Да… — вздохнул Пупс. Он тоже не хотел ссоры.

Некоторое время они молчали, глядя на подсвеченные вулканическим пламенем тучи, а потом, кивнув друг дружке, побрели к своим планетолётам.

Через четыре часа корабль опустился в центр посадочной лужайки. Горчинский выбрался из кабины и с усталым стоном повалился в траву. День прошёл впустую. Гоняясь за впечатлениями, Горчинский не сумел толком пообедать, а шелест двигателей не дал ему после обеда нормально заснуть. Главное же: за весь день — ни одного острого ощущения.

Странный звук коснулся слуха писателя. Горчинский приподнял голову, насторожился. Рядом что-то гудело, словно разладившийся термоядерный двигатель. Секунду Горчинский не мог ничего понять, но потом его осенила догадка.

Чёрт возьми, ведь эти посадочные лужайки довольно дикое место! Когда сюда последний раз заглядывала санитарная инспекция? А вдруг именно здесь устроили своё логово мухи — дикие живые существа, которые, несмотря на все предосторожности, неведомо откуда появляются порой в комнате и причиняют массу беспокойства. Муха, завывая, кружит под потолком и избавиться от неё можно только вызвав аварийную команду. Самостоятельная борьба с мухами чрезвычайно тяжела и малоэффективна, но если ему повезло обнаружить гнездовье!…

Горчинский осторожно приподнялся и бросил взгляд за кочку. Он увидел довольно большой шар, словно бы слепленный из серой бумаги. Гудение доносилось изнутри. Увы, объект был явно искусственный! Горчинский разочарованно щёлкнул пальцем по шару. Звук на мгновение затих, но в ту же секунду у отверстия внизу шара появилась муха. Очень странная муха. Хищно-изогнутая, опасного чёрно-жёлтого цвета, она явно собиралась нападать. Горчинский усмехнулся. Юпитерианский вулкан, тысячекратная бурлящая Этна, не только не сумел причинить ему вреда, но даже не смог развлечь. А теперь его атакует муха! Жизнь любит такие контрасты.

Свирепое полосатое существо взвыло, форсируя работу размытых движением крыльев, и ринулось вперёд. И случилось то, чего не мог ожидать не только писатель Горчинский, но даже мудрые изобретатели защитного кокона. Изолирующие поля мгновенно расступились, пропуская живое тело, дикая муха на мгновение словно прилипла к лицу Горчинского, и тот с содроганием почувствовал, как впивается в его кожу острое жало, и как под глазом взбухает и начинает пульсировать невыносимой болью тугой, быстро синеющий желвак.

— Ой! — воскликнул Горчинский и замахал руками, — ой, ой!…

Муха снялась с глаза и, победно гудя, начала второй заход.

Горчинский бежал. Он прыгал через кочки, спотыкался и никак не догадывался включить гравитационный гамак.

— Спасатели!… — причитал он. — Аварийная команда! Уничтожить!… Всех!… Караул!

И вдруг он остановился. Сияющая, яркая мысль пришла ему в голову. Ты же хотел острых ощущений, Стефан Горчинский! И вот сейчас, когда тебе выпала неповторимая удача, ты собираешься уничтожить её?

— Ни за что!… — прошептал писатель. — Пусть живёт.

Утро встретило Горчинского за работой. Он бегал по комнате, прикрывая ладонью оплывший глаз, и азартно кричал в раскалившийся диктофон. машинка бешено стрекотала, вышвыривая на лист строки:

«Скафандр высшей защиты Вилл Венс оставил на звездолёте. Единственное, что он знал об опасности, это то, что от неё не спасает никакая защита. Значит, обычные меры предосторожности просто бесполезны. Венс шёл налегке.

Гряда сиреневых скал встала перед ним. Венс замедлил шаги. Чутьё подсказывало ему, что именно здесь скрывается неуловимая, безжалостная, наводящая на Галактику ужас, чёрно-жёлтая бестия, получившая от косморазведчиков свистящее словно змеиный шорох имя: Ос-са.

Венс замер. Слуха его коснулся удивительный звук…» — на этом месте увлёкшийся Горчинский уронил диктофон, и машинка сама закончила фразу:

«Тук! Блям, блям…"