— Ну, ты бы мог поздороваться для начала.

— Они никогда не здороваются со мной, — протестует он.

— Возможно, ты мог бы быть мудрее и начать, — предлагаю я, хотя предполагаю, что он никогда так не поступил. Таков порядок вещей.

Музыка ревет из крошечных динамиков на компьютере. Рядом Александра и Педро ведут себя так, будто они единственные люди в комнате. Я делаю мысленную заметку, что не важно, сколько мне придется выпить на вечеринке, чтобы выпустить гормоны на свободу.

— Что тебе нравится в этих людях? — спрашивает Гордон. Я даже не могу разозлиться на него за то, что он снова говорит “эти люди”, потому что он говорит это так искренне, как будто он и, правда, не понимает, как можно жить по-другому.

— Гордон, открой глаза. Эти люди не отличаются от тебя. Они переживают, хотят иметь друзей, хотят преуспеть в жизни, любить…

— Но как они собираются добиться этих вещей, когда они пьяны?

— Они не всегда пьяны, дурачок. У них не самые хорошие оценки, как у некоторых, но это не значит, что они все время пьяны. На самом деле некоторые из них действительно хороши в той или иной сфере.

Например, Александра однажды станет великолепным тату-мастером, Педро обалденно играет на гитаре, Винс успешный предатель, и Эмбер должна быть хороша в чем-нибудь, иначе Рок не стал бы тратить столько времени на нее.

— Это зависит от твоего определения успеха.

— Ты прав. И я думаю, что успех — это быть счастливым.

Он ухмыляется. Слишком простой ответ для него.

— Хлоя, не будь легковерной. Да, счастье приходит во многих видах и формах, но по большей части, нужна определенная сумма денег, чтобы быть счастливым. Нужна хорошая работа, чтобы расслабиться по поводу денег, тогда ты можешь быть счастливым.

— Ох... — Я не могу сдержать стона. — Ты такой сложный.

— А ты такая прямолинейная.

Я смотрю на него большими глазами.

— Меня по-разному называли, но никогда прямолинейной.

Я наблюдаю за танцующими людьми на террасе, думая о том, что он сказал, но я не уверена, что в этом есть смысл для меня.

— Мои родители никогда не спорят о деньгах, потому что они выбрали более простую жизнь. Может быть, если бы они хотели дом получше, и не могли бы себе это позволить, деньги были бы источником стресса, но они не хотят этого. Как и я. Ну, может, это как-то и говорит о прямолинейности.

Я толкаю его в бок локтем.

— Ой! — он вскрикивает. — Хорошая речь, ты права. Понижение стандартов может помочь, что, в сущности, и сделали твои родители. Мы могли бы жить за счет земли, как нудисты. И всё же, почему ты со мной? Ты могла бы быть с любым из этих парней. — Он жестикулирует в сторону друзей Эмбер и Винсента.

— Я могла бы задать тебе тот же вопрос, Мальчик-Мозг. — Я поворачиваюсь и смотрю ему прямо в глаза. — Если высокие стандарты равны счастью, тогда почему ты со мной, здесь, в этой помойке неполноценных людей? — Я жду громкого возражения. Оно напрашивается, чтобы защитить целостность его взглядов.

— Я не хотел разозлить тебя, Хлоя. — Гордон берет мою руку и кладет ее вокруг его талии. Смелый шаг на незнакомой территории. Я люблю эту его сторону. — Это просто разговор.

Если так проходят типичные разговоры на вечеринках Гордона, неудивительно, что он всегда в стрессе.

Я бы подумала об этом дольше, но очень знакомый человек с зелеными глазами и красивыми губами только что появился слева от нас. Позади Рока Нуньеса друзья Эмбер смотрят на него, словно должно произойти что-то из ряда вон выходящее. Но Рока не волнуют Эмбер или Винс.

Рок смотрит на меня, а затем на Гордона, и у меня ощущение, словно время еще более замедлилось. Есть что-то едва видимое в его лице — обида или ревность — как будто Гордон серьезно портит его имущество. Но это выражение так же быстро исчезает.

— Хлояяяяяяяяяя... — Он чересчур рад встрече, поднимая руку, чтобы я дала ему пять.

— Странно встретить тебя здесь.

Мы хлопаем друг другу и я наклоняюсь, чтобы обнять его.

— Да, что ж, я должен был увидеть это сам.

— Увидеть что? — Я думаю он имеет в виду Винса и Эмбер, но сразу же жалею, что спросила.

— Ничего. Ничего, — говорит он. В воздухе чувствуется напряжение. — Вечеринку, конечно. Красивые люди! — Он жестикулирует широкими руками вокруг себя.

— Рок, это Гордон. Гордон, мой лучший друг, Рок.

Я удостоверяюсь, что упомянула «лучший друг», чтобы успокоить Рока в случае, если он чувствует себя посмешищем. Я также бросаю взгляд на кухню, чтобы посмотреть, что делают Эмбер и Винс. Они делают вид, что не замечают Рока, но очевидно, что они о нем знают, потому что упорно избегают зрительного контакта.

— Бро. — Рок берет Гордона за руку обеими руками и трясет, как будто они лучшие друзья. Затем вытаскивает сложенную бумажку из кармана и протягивает ее мне. — Я сохранил это для тебя.

— Что это? — Я размораживаю бумажку. Это страница из журнала. С одной стороны реклама телескопов. С другой — короткая статья «Понижение Плутона».

— Увидел это в одном из журналов моего папы, — поясняет Рок. — Я подумал, ты захочешь прочитать.

— Круто. Спасибо.

Я одариваю Рока своей лучшей улыбкой. Гордон наклоняется, чтобы взглянуть.

— Де-планетизация Плутона, — объясняю я ему.

— Де-планетизация?

— Да. — Я не утруждаюсь объяснениями моего выдуманного слова. Либо он понимает, либо нет.

— Де-планетизация. — Рок смеется. — Хорошо.

Он обходит меня с другой стороны, чтобы взять арахис со стола позади меня.

— Что с тобой? — Я шепчу. Его улыбка почти идеальная, но глаза у него тусклые. Он же, надеюсь, не зацикливается на той душевной второй половинке, о чем мы говорили? Как будто, я бы влюбилась в своего лучшего друга, клише всех любовных клише. Ну же, Рок!

— Ничего, малышка. Почему что-то должно быть не так? — Он улыбается другой фальшивой улыбкой и оставляет поцелуй на моей щеке.

— Я не знаю. Возможно, потому что это дом Эмбер, вы вновь расстались, и ты нервничаешь, что в две и две десятых секунды ты можешь увидеть ее и Винса вместе.

Я вижу Винса, нюхающего шею Эмбер на кухне.

— Хэй, что ты собираешься делать? — Он пожимает плечами так естественно, что я не могу понять, либо ему плевать, либо Рок снова играет. — Извини меня. — Он проходит мимо Гордона, кладя руку на его плечо. — Повеселитесь ребята. — Затем он уходит.

Он переусердствовал, изображая счастье. Он злится? Я знала, мой совместный выход с Гордоном странен для него, но он не имеет права злиться. Он когда-нибудь думал о том, как я себя чувствую, когда он с сотней разных девушек? Нет. Так что ему просто лучше привыкнуть, и быстро.

На столе стоит миска шоколадных батончиков. Я хватаю один.

— С тобой все в порядке? — спрашивает Гордон, схватив другой для себя. — Ты сказала, что он твой лучший друг, но он ведь не бывший парень?

Я смеюсь немного громче:

— Рок? О Боже, нет, нет, нет. У меня и Рока не такие отношения. Чёрт, нет.

Я снова смеюсь.

— Ты уверена? Он не выглядел слишком счастливым, увидев меня здесь.

— Пфф, пожалуйста. Рок никогда не рад видеть меня с кем-то, кто делает меня счастливой. Я думаю, это негласное правило лучшей дружбы. Знаешь, ты никогда не захочешь увидеть, что твой лучший друг совершенно счастлив без тебя из страха, что он или она больше не будут в тебе нуждаться.

— Ты говоришь, что я делаю тебя счастливой?

— Конечно, Гордон. А я тебя? — я дарю ему сексуальную улыбку.

Я смотрю, как Рок вливается в вечеринку снаружи, вопя и крича. То, как люди реагируют на него, всегда поражает меня. Как фронтмен горячей группы, он работает на толпу, у него даже поклонницы имеются.

— Пойдем ненадолго на улицу. — Я слезаю с табуретки и тяну Гордона за руку. — Здесь становится жарко.

Он следует за мной через двор, мимо парня, строящего пирамиду из шести человек, мимо бочонка и бамбукового факела к большому дереву на заднем дворе Эмбер. Я сижу, прислонившись к дереву, и начинаю распаковывать карамельную плитку. Гордон наклоняется ко мне, и я останавливаюсь, чтобы позволить ему поцеловать меня, а в это время шоколад тает между пальцев.