Наконец, в-четвертых, в «Записи» есть и еще одна весьма примечательная оговорка, которая воспринимается совершенно по-иному, если знать о ещё одной «связке» на советской стороне. В данном случае приведем отрывок подлиннее из советско-британского документа. Итак, пункт 16 Раздела IV:
«Действия партизанских отрядов особенно эффектны тогда, когда они контактируются с регулярными военными действиями или получают какую-либо косвенную военную поддержку.
Поэтому соответствующие Советская и Британская организации должны создавать партизанские отряды в тех странах, которые близко расположены к рубежам СССР и Англии или эвентуально могут стать ареной военных действий в будущем. В отношении этих стран будет еще и то преимущество, что их легче будет снабжать.
В связи с этим соответствующие европейские страны будут, в целях организации и снабжения партизанских отрядов, распределены следующим образом между Советской и Британской сферами деятельности:
СССР:
Румыния, Болгария, Финляндия
Англия:
Западная Европа от Испании до Норвегии, Греция»[54].
И еще пункт 17: «Вопрос об организации партизанских отрядов в Польше, Чехословакии и Югославии должен обсуждаться между СССР и правительствами указанных стран»[55].
Между тем…
На следующий день после нападения Гитлера на СССР в Москве состоялось экстренное совещание болгарских эмигрантов[56]. Их вожак, Георгий Димитров, сказал им: «Время суровое. Советскому Союзу угрожает смертельная опасность. Все наши политэмигранты должны немедленно включиться в борьбу с фашистским агрессором»[57]. И действительно: вскоре с помощью разведки НКВД из СССР в Болгарию стали забрасывать парашютистов из числа болгарских коммунистов[58].
Но ведь Георгий Димитров был ведь не просто коммунистом-болгарином! Он был и генеральным секретарем Исполкома Коминтерна! И уже 11 июля 1941 г., обращаясь к главе НКВД Лаврентию Берия, он писал, что в Коминтерне «подобрали, проверили и подготовили группы иностранных коммунистов для партийно-политической работы и организации партизанского движения в Германии, Польше, Венгрии, Прикарпатской Украине и Болгарии»[59]. То есть, как видим, Коминтерн собирался работать с партизанами в ареале куда более широком, чем тот, что несколькими неделями позже был прописан в соглашении НКВД-SOE. Собственно, из списка НКВД-SOE здесь только Болгария. Все остальные страны и местности – из, по идее, «британского сектора».
В том же письме Димитров сообщал: «Одновременно проверяем и подготовляем людей для групп второй очереди, а также для групп в другие страны»[60]. В какие ещё страны? Ответ на этот вопрос содержится в директиве «Вальтеру», которую Димитров подписал ещё 30 июня 1941 г.: «Организуйте немедля ни одной минуты партизанские отряды… Поджигайте военные заводы, склады, нефтехранилища, аэродромы, разрушайте железные дороги, телефонную и телеграфную сеть, не пропускайте перебросок войск и боеприпасов»[61]. Кто такой «Вальтер»? Так ведь это – Тито. То есть руководитель компартии Югославии, про которую (как и про Польшу и Чехословакию), как мы помним, в соглашении НКВД-SOE говорилось, что вопрос об организации партизанских отрядов там ещё только предстояло обсудить между СССР и её правительством.
Забегая вперед, заметим, что и британцы следовали букве и духу соглашения, скажем так, весьма вольно: откровенно нарушали границы географических зон ответственности, оговоренных соглашениями с советскими коллегами. Так, 20 января 1944 г. в НКВД пришло возмутившее чекистов письмо от руководителя миссии связи SOE в Москве Хилла, в котором «Секта» заявила о намерении усилить активность в той самой… Болгарии, которая по соглашению чётко относилась к советской зоне ответственности. Лондон даже просил предоставить информацию о материальных ресурсах и количестве партизан в этой стране, о расположении и количестве войск, охраняющих главные линии коммуникаций из Софии, а также о территориях, безопасных для выброски в Болгарии своей агентуры[62]. А еще 22 декабря 1943 г. британцы забросили группу из трех офицеров в… Румынию. Во главе группы был разведчик-специалист по бухарестским делам полковник Альфред де Шастелен, чьё задание, как выяснили для себя в советской разведке, состояло в том, чтобы установить контакт с председателем национал-царанистской партии Юлиу Маниу и оказать ему помощь в организации переворота с целью вывода Румынии из войны. Об этом советская сторона узнала вообще из газет[63]. И т. д., и т. п.
Но вернемся в 1941 г. и констатируем: с советской стороны соглашение с SOE заключил НКВД, но на горизонте сразу появилось РУ РККА. При этом основными участниками операции «Ледоруб» станут коминтерновцы со своими представлениями о прекрасном. Ещё тот замес!
Между тем соглашение НКВД-SOE предполагало, что в качестве «связующих звеньев» в советской и британской столицах будут созданы соответствующие «секции связи»[64]. Называя вещи своими именами, это был первый случай, когда советская разведка открыла своё официальное представительство на Западе, а западная спецслужба – в Москве. В следующий раз так будет уже только после крушения социализма.
В Москве сначала шефом секции связи «Секты» в Советском Союзе был назначен подполковник Гиннес, который и вёл переговоры с НКВД, но при этом не владел русским. Вскоре его заменили на колоритнейшего персонажа: Джорджа Александра Хилла, про которого мы еще расскажем отдельно в главе «Секции связи», но уже здесь заметим, что в Москве он выслужился от майора до бригадира (ныне уникальное воинское звание, носителей которого надо размещать между полковником и генерал-майором; смешно сказать, но сегодня эквивалент можно найти разве что в армии КНДР, где есть звание «старший полковник»). В Лондоне на советское направление в центральном аппарате был назначен майор Чарльз Милнс-Гаскелл[65]. В 1943 г. он разбился в авиакатастрофе в Северной Африке, возвращаясь из Лондона в Москву, став таким образом единственным погибшим офицером из числа сотрудников центральных аппаратов спецслужб – кураторов операции «Ледоруб»[66].
В Москве, как мы помним, переговоры вели люди, представлявшиеся псевдонимами: генерал «Николаев» и тогда еще полковник (но потом тоже генерал) «Осипов». Про «Николаева», который поставил свою подпись под «Записью» и «Предварительным планом», уже здесь объясним, что он был Василий Михайлович Зарубин (1894–1972), которого вскоре отправили резидентом НКВД в США. Там он действовал под созвучной фамилией «Зибулин» сначала под прикрытием должности вице-консула СССР в Нью-Йорке, а потом 2-го секретаря посольства в Вашингтоне[67]. В Москве на хозяйстве, как куратором выполнения соглашения НКВД-SOE, остался «Осипов», чью истинную личность мы раскроем в главе про операцию «Арарат». В Лондон поехал Иван Чичаев, о котором мы подробнее расскажем в главе «Секции связи».
Пока же – одно важное отступление.
Уругвайская «вспышка»
Если, как мы, много лет работать с архивными материалами и читать тонны мемуаров, то в какой-то момент твои герои кажутся тебе уже добрыми знакомыми. Это наверное, нормально и даже желанно. Но в какой-то момент начинают мерещиться связи даже там, где их не должно быть. Ну, например.
