Следуя знаку, мы прошли налево, там нашли другой, указывающий направо, и оказались в коридоре, который заканчивался красной дверью. Взмахом руки я разблокировала замок, створка распахнулась, и на нас обрушились тепло и солнечный свет. Мы выбрались!

Я остановилась и, приставив руку козырьком ко лбу, огляделась. Мы находились возле массивного здания, рядом с серой гибкопласовой стеной, усеянной маленькими дверьми и окнами. В дальнем ее конце виднелись двери гораздо больших размеров и огромная надпись «Земля-Европа межпланетная». Если захотим, то, когда исполнится восемнадцать, мы с Иссетт можем вернуться через главный вход и вновь увидеть эти десять широких порталов. А вот чего мы не сможем – не сможем никогда, сколько бы лет нам ни было, – так это воспользоваться одним из них.

Я точно знаю, что произойдет, рискни мы, ведь Земная Больница дает своим подопечным по достижении четырнадцати лет одну попытку спорталиться в другой мир, дабы доказать, что в их диагнозе «инвалид» нет никакой ошибки. И я была одной из очень немногих глупцов, рискнувших попробовать. Порталилась я прямо из больницы, а не из межпланетного пункта, по прибытии в Альфа-сектор рухнула в объятия ожидавшей там бригады медиков и тут же отправилась обратно. Что было сразу после этого, помню смутно, но боли хватило, чтобы увериться: повторения мне не хочется.

Межзвездные путешествия для нормалов, а не для меня и моих друзей. Называете ли вы нас снисходительно-вежливо «инвалидами», или оскорбительно «выродками» и «обезьянами» – какая, в сущности, разница? Любой другой дефект может быть обнаружен или исправлен еще до рождения, но что-то сделать с этим врачам не под силу. По шести секторам космоса разбросано больше тысячи обитаемых планет, но мы привязаны к Земле. Любой другой мир убьет нас за минуты.

Альфа, 2788

Действие рассказа начинается на Данае, планете сектора Альфа,

в июне 2788 года, за пять месяцев до событий романа «Девушка с планеты Земля».

СЕКТОР АЛЬФА:

201 населенная звездная система;

1610 представителей в Парламенте Планет;

колонизирован с 2310 года;

столица – планета Адонис.

Вниманию путешественников:

Миры сектора Альфа знамениты своим богатством и архитектурой. Обычаи на планетах заметно различаются, поскольку многие заселялись из разных районов Земли напрямую. Посетителям настойчиво рекомендуется заранее справиться о культурных традициях каждого места, где они собираются побывать. Следует также учитывать, что часть миров была выбрана для колонизации в эпоху менее строгих критериев отбора. Длительность суток и некоторые другие показатели могут не укладываться в современные нормы.

Особое предупреждение:

Во время частичного коллапса цивилизации после века Исхода населению Кассандры пришлось сменить континент. Высокая интенсивность солнечных лучей на новом населенном континенте может представлять опасность для здоровья.

Желающим посетить Кассандру следует заранее проконсультироваться у врача и принять соответствующие меры предосторожности.

* * *

Я получала по новому красивому сари к каждому дню рождения, но то, которое мне подарили на восемнадцатилетие, оказалось просто потрясающим. Длиной до пола, моих любимых цветов – белого и бордо, – расшитое замысловатыми переливчатыми узорами. Красуясь перед двумя зеркалами в полный рост в углу спальни, я завертелась, будто танцуя, и волосы, что обычно свисают до талии, взлетели черным кругом над моей головой. Младшие сестры, втроем устроившись на моей кровати, взирали на меня с восхищением.

– Выглядишь изумительно, Далмора, – сказала Аша.

– По-настоящему красиво, – согласилась Ситара.

– Полный отпад! – громко воскликнула Дия. Слишком громко.

Она тут же зажала себе рот рукой, и все обернулись к двери, задержав дыхание – не услышала ли нас мама, случайно оказавшись поблизости? Через пару минут, когда дверь так и осталась закрытой, мы с облегчением повалились на кровать, безудержно хихикая.

Наконец я успокоилась и, вспомнив, что мне вот-вот исполнится восемнадцать, засовестилась. Конечно, на Данае никого не считают по-настоящему взрослым до двадцати пяти, но восемнадцатилетие – первый рубеж. И надетое на мне сари, из тех, что носят не девочки, а женщины, тоже это символизировало. Теперь на формальных приемах я смогу стоять рядом с мамой, приветствуя гостей. Смогу поступить в университет Данаи. Я даже голосовать смогу, хотя, естественно, мое мнение пока будет учитываться только с половинным весом от полного голоса взрослого человека.

Мне совершенно не следовало поощрять Дию, хихикая вместе с остальными. Я должна подавать пример, помогать маме прививать девочкам навыки правильного поведения.

– Дия, пора бы тебе перестать употреблять сленг, ты же знаешь, мама его не выносит.

Сестренка в ответ надулась:

– Так нечестно. В фильмах дети постоянно на нем говорят, и никто их за это не отчитывает.

Я сначала нахмурилась, размышляя, не спросить ли, о каких фильмах она говорит, но потом решила, что мне о них знать не стоит:

– Полагаю, эти дети живут в совершенно других мирах. Не нужно привыкать к сленгу, Дия. Дело не только в том, что мама его не любит, у тебя и в школе могут быть неприятности. В Академии ученицам категорически запрещено употреблять жаргонные словечки.

Дия скривилась:

– Эти правила совершенно нелогичны! Мама ругает нас, если сказать «класс» вместо «высококлассный», и велит все время разговаривать на формальном языке, а потом жалуется, что от нас никогда не услышишь «лепота» вместо «великолепно». Почему она так делает? Если допустимо только то, что есть в формальном словаре, «лепота» или «дивно» ничем не лучше всего остального жаргона.

Я замялась, соображая, как бы получше ответить. Моя младшая сестра – мастерица задавать неудобные вопросы. Папа говорит, что Дия очень умная и пытливая, с аналитическим складом ума. А мама – что она любит ставить других в неловкое положение. Сейчас я была готова согласиться с мамой.

– «Дивно» считается допустимым отступлением и входит в вокабуляр высших слоев общества Альфы, – наконец сказала я.

– То есть мама хочет, чтобы мы не употребляли разговорных слов, понятных всей тысяче и больше миров человечества, и поощряет нас использовать жаргон, на котором говорят только аристократы столицы Альфы, – вздохнула Дия. – А смысл? Даже посети мы Адонис, вряд ли встретим хотя бы одного рыцаря.

– Он используется не только на Адонисе, – возразила Аша, – но и здесь, в высших кругах Данаи. Поэтому Академия и настаивает на нем.

– Ненавижу Академию, – заявила Дия.

Отвечать ей никто не стал. Академия была лучшей, самой дорогой, самой престижной школой для девочек Данаи. Мама – выпускница Академии. И обе наши бабушки тоже. Из чего следовало, что все мы тоже учились в Академии.

Дия сморщила нос:

– Вы все тоже ненавидите туда ходить, правда же?

– Там замечательные сады, – сказала Аша.

– Но ты терпеть ее не можешь, – парировала Дия.

– И прекрасные здания, – сказала Ситара.

– Но ты терпеть ее не можешь, – повторила Дия.

Аша и Ситара посмотрели на меня. А что могла сказать я? Академия знаменита своими великолепными цветниками и колоннами из настоящего мрамора, но порядки в ней ужасно строгие. За каждым твоим шагом следят и постоянно критикуют и твое поведение, и твою осанку, и твой выговор, и даже то, как ты дышишь!

Поэтому я смалодушничала и не стала отвечать на вопрос:

– Я уже сдала выпускной экзамен и туда больше не хожу.

Дия совсем не элегантно фыркнула – ее наказали бы на неделю, услышь это кто-то из учителей Академии:

– Но...

Ее прервал звук из коридора: часы пробили половину первого. Это точная копия древних ходиков девятнадцатого века, только приспособленных к новой длине суток – на Данае она не такая, как на Земле.