Иссетт вздохнула:
– Какая жалость!
Затем через второй портал прибыла группа молодежи с классическим протяжным выговором аристократов-альфийцев. Судя по долетевшим до меня обрывкам разговора громко болтавших между собой ребят, это были студенты курса доистории, вернувшиеся после каникул. Я и сама планировала изучать доисторию, так что жадно вслушивалась, пытаясь понять, на раскопки в какой из разрушенных земных городов они направляются. Так как группа спорталилась в Европу, то, наверное, в Лондон, Сердце Парижа или Берлин. Главный раскоп Мадрида все еще закрыт, его чистят после серьезной радиоактивной утечки из древнего хранилища, Рим студентов не принимает, а Будапешт…
Услышав крики, я извернулась на сидении, чтобы взглянуть туда, где люди прибывали в Европу-межпланетную положенным способом – через зону досмотра. Мужчина, стиснув в руках саженец, спорил с охранником. Я недоверчиво покачала головой. Он всерьез рассчитывал проскочить в межпланетный пункт с живым растением? Ну правда, даже распоследний тупица должен знать, что ввоз растений, животных или хотя бы микробов из чужого мира может вызвать хаос в экосистеме. Даже внедрение очень тщательно подобранных земных видов на территории некоторых колоний привело к неожиданным проблемам.
Очевидно, этот шалый и правда был не в курсе, потому как теперь кричал на охранника так громко, что каждый в зале ожидания мог услышать:
– Вы просто кучка ядернутых идиотов-бюрократов!
Иссетт повернулась ко мне с вытаращенными глазами, пораженная то ли человеческой тупостью, то ли тем, что кто-то произнес «ядернутый» в общественном месте. Сдерживая смех, я прикрыла рот обеими руками. На месте охранников я б испытала сильное искушение позволить мужику сунуться в межзвездный портал со своим драгоценным ростком. Биофильтры махом бы все заблокировали, а виновника оштрафовали бы на целое состояние за попытку нарушить карантин.
Но охранники, видимо, оказались гораздо терпеливее, чем я. Они только сказали что-то успокаивающее, изъяли преступное растение и пропустили разобиженного путешественника через портал на Адонис.
Мы с Иссетт все еще обменивались улыбками, когда снова ожил седьмой портал. Мы обернулись посмотреть, не очередной ли это полуголый бетанец, но на сей раз прибыла пара в ничем не примечательной гаммитской одежде. Женщина в открытую рыдала, не заботясь о взглядах окружающих, а мужчина, казалось, разрывался между порывами ее утешить и желанием держаться на расстоянии. Я догадалась, что происходит, еще до того, как навстречу гаммитам поспешила пожилая дама в серо-белой форме уполномоченного по правам детей от Земной Больницы.
Мужчина не дал ей и слова вставить:
– В моей семье нет обезьяньих генов. Это, видимо, какая-то нелепая ошибка, если только…
Развернувшись, он впился полным подозрения взглядом в рыдающую женщину, и та, казалось, позабыла про свои слезы, негодующе уставившись на него в ответ:
– В моей семье не было никаких обезьян! Все дело в тебе!
– Я сожалею, – поспешила вмешаться адвокат, – но никакой ошибки нет. Ваш сын родился с дефектом иммунной системы и не сможет выжить нигде, кроме Земли. Случай один на тысячу, риск есть, даже если оба родителя нормалы, это может случиться с кем угодно. Но вы будете рады услышать, что малыша вовремя спорталили на Землю. Сейчас он в детском отделении интенсивной терапии Земной Больницы, но уже совсем скоро его можно будет навестить. А до тех пор я хотела бы рассказать вам обо всех возможностях, доступных родителям, чтобы перебраться на Землю и быть рядом со своими детьми-инвалидами.
Все трое направились к выходу, адвокат продолжала о чем-то оживленно вещать, но я уже видела, что она напрасно тратит время. На лице мужчины застыло холодное выражение, а женщина выглядела такой отстраненной, будто уже репетировала речь с объяснениями, почему она не может все бросить и переехать на Землю, чтобы заботиться о сыне. Все они всегда используют одни и те же оправдания: дело не в стыде или помехах нынешнему образу жизни, просто ребенку лучше расти с себе подобными.
Эта пара собиралась сделать то же, что и девяносто два процента родителей младенцев-инвалидов. Они передадут своего сына под опеку Земной Больницы, повернутся к отверженному спиной и уйдут. Так поступили и мои мама с папой, когда я родилась. И родители Иссетт. И всех моих друзей в следующем шаге.
Я впервые взглянула на порталы девять и десять. Большую часть времени они неактивны, но порой их огоньки вспыхивают – когда они ретранслируют срочный входящий сигнал, отправляя новорожденного инвалида в отделение скорой помощи Земной Больницы.
Посмотрев на Иссетт, я поняла, что она вот-вот расплачется, и встала:
– Нам пора.
Мы направились обратно к спрятанному за буфетами выходу. Я едва успела ввести код и как раз открывала дверь, когда внезапно раздался окрик:
– Эй, куда это вы собрались?!
Обернувшись, я увидела, как к нам движется охранник. Так что схватила Иссетт за руку, затянула в коридор и пинком захлопнула за нами дверь. Оставалось надеяться, что охранник не знает кода, и…
Панель замка защелкала, дверь снова начала открываться. Застонав, я развернулась и ринулась по коридору, таща Иссетт за собой. Как и прежде, для нас вспыхнули потолочные светильники, но теперь мы двигались слишком быстро, чтобы они успевали среагировать. Мы бежали по краю темноты, а бассейн света отставал от нас на шаг или два. Я слышала тяжелую поступь нашего преследователя и шумное сбивчивое дыхание Иссетт. Она так дышит, потому что мы бежим, или потому что собралась паниковать?
На стене слева я заметила темное пятно. Боковой коридор! Свернув, я влетела туда с Иссетт на буксире, надеясь, что мы спрячемся, а охранник пробежит мимо. Но, естественно, светильники сверху загорелись, выдавая наше месторасположение.
– Ядернуть его в компот!
Проклиная собственную глупость, я припустила дальше, совершив еще несколько случайных поворотов. Поначалу мы двигались быстрее охранника, но теперь я с ужасом осознавала, что его шаги звучат все ближе. Единственный шанс для нас – разделиться, ведь охранник не сможет гнаться сразу за обеими. Но я не могла бросить подругу в темноте одну.
Я все ждала, что в любой момент меня схватят сзади, но внезапно звук шагов затих. Рискнув, я на секунду повернула голову и увидела, что преследователь просто стоит там, прислонившись к стене и ловя ртом воздух.
– Он сдался!
Мы миновали еще несколько коридоров, прежде чем остановились перевести дыхание. Я радовалась нашему спасению, пока Иссетт не спросила дрожащим голосом:
– А выход далеко?
Я попыталась припомнить все повороты, которые мы совершили за время бегства, и живот болезненно сжался. Мы должны находиться далековато от маршрута, которым пришли в межпланетный пункт.
– Здесь их несколько, – ответила я, стараясь говорить спокойно и уверенно. – Дай только проверю по глядильнику, где ближайший.
Затем ткнула в экран и уставилась на лабиринт коридоров. Здесь мы ушли направо, миновали еще два поворота, потом налево, потом… Нет, если верить плану, этого поворота налево не существует. Либо я что-то забыла, либо в темноте не заметила несколько боковых коридоров. Я не могла понять ни где мы, ни в каком направлении идти. Рядом обнаружилось несколько пронумерованных дверей, но толку-то – на плане никаких номеров не было.
Сказать Иссетт, что мы заблудились, я не решилась. Если продолжим двигаться прямо, то в конце концов куда-нибудь попадем. А если нет… Что ж, можно воспользоваться глядильником и позвать на помощь, но тогда у нас будут огромные неприятности.
– Нам сюда, – сказала я.
И пошла по коридору к следующему перекрестку, а затем прямо. Еще два перекрестка мы снова пропустили, а дальше встал выбор: налево или направо. Я уже было решила двигаться прямо, но тут Иссетт радостно вскрикнула. Я обернулась к ней и увидела, что подруга указывает на выцветший знак на стене. Пожарный выход!
