— Но вы же отказывали мне все эти годы! Швыряли мне назад все мои предложения, — возмутилась Гермиона.

— И правильно делала, — холодно ответила миссис Бердинг, — остудить надо было твою горячую голову. Горячность хороша в суде, а не в составлении законов. А сейчас ты и поутихла, и зубки, смотри-ка, отрастила, и врать научилась. Готова.

— Я могу идти? — Гермиона была так зла, что даже не ощутила всей значимости события.

— Давай-ка, иди. И помни, что у тебя больше не будет времени на своих убогих зверушек, пора уже серьезными вещами заняться.

Гермиона в бешенстве вылетела из комнаты под хмыканье Альбертины. Вот старая перечница!

* * *

Последний раз Гермиона ощущала такую злость, когда Рон вернулся после своего позорного побега во время поиска хоркруксов. Да, вроде бы все хорошо: она не теряет работу, судя по всему, сможет заниматься вопросами, которые волновали ее с прихода в магический мир, и все это несмотря на то, что теперь каждый волшебник знает о ее магической истощенности. Не стоит тешить себя иллюзиями, что с этим совсем не будет проблем, недалеких и жестоких людей хватает, но в целом общество приняло ее, а ее новая должность поможет соблюдать дистанцию — потому что это власть. Но почему же нет ни радости, ни удовлетворения? Почему вместо счастья осуществленных желаний Гермиона переполнена гневом и горечью?

Ведь выходит, все, что она получила сейчас, она заслуживала уже давно. Поговори с ней Альбертина с самого начала, когда только увидела большой потенциал в новенькой, может, и не понадобилось бы этих пяти лет бессилия от несправедливости, отчаянных попыток казаться нормальной и постоянного страха конца своей магии. Весь этот угнетающий фон мешает сейчас почувствовать гордость собой, мешает вздохнуть свободно и не просчитывать мнение окружающих, не пытаться доказывать что-то каждому встречному и в целом чувствовать долг перед кем-то или чем-то. Хотя... Есть еще пара дел, которые требуют унять гнев и закрыть наконец свои истории, а может быть, и открыть новые, кто знает. Да, нужно уподобиться Снейпу и начать раздавать долги.

— Карла, зайди в мой кабинет, пожалуйста.

С момента нападения им еще не удавалось поговорить, но Карла постоянно смотрела на Гермиону издалека ужасно виноватым взглядом. Это уже начало немного раздражать.

Они уселись, и Гермиона протянула своему секретарю тонкий пергамент с видневшейся на нем печатью Министерства.

— Ч-что это? Я уволена?

Забавно, что их реакции на вызов начальства были одинаковы.

— Ну что ты, Карла! Это повышение. С личного согласия министра ты назначаешься на мое место в отделе регулирования волшебных существ, официально.

Какое занимательное зрелище — наблюдать, как человек, готовящийся к худшему, получает то, о чем не мог и мечтать. Неужели она выглядела так же?

Гермиона с улыбкой смотрела, как Карла лихорадочно перечитывает одни и те же строки, проговаривая про себя, словно так они станут более реальными.

— Но… я?

Гермиона уверенно кивнула.

— Я давно чувствовала, что к этому идет, но постоянная запарка и, что уж скрывать, мои личные проблемы не позволяли видеть очевидного — ты гораздо тоньше чувствуешь желания магических существ, чем я, Карла. Ты понимаешь их, понимаешь их нужды и их природу. Наш разговор в «Круглом столе», — тут Карла помрачнела, — нет, послушай, тот наш разговор был последней каплей. Я уже не могла игнорировать это. Ты будешь для них лучшим помощником и наставником. А уж юридических знаний тебе хватит за глаза. И если что, ты всегда можешь обратиться ко мне.

Карла все еще сидела ошарашенная и смущенная.

— Но что же будете делать вы?

Гермиона пожала плечами и улыбнулась.

— У меня будет очень, очень много работы.

* * *

Не обращая внимания на косые и любопытные взгляды, провожающие ее через атриум, Гермиона шла на встречу с Роном в «Дырявый котел».

Он привстал из-за столика, когда она в нерешительности остановилась возле.

— До последнего не думал, что ты придешь.

Гермиона оглянулась на многолюдный зал и предложила:

— Может аппарируешь нас куда-нибудь в тихое место? Мы могли бы прогуляться.

Рон немного удивился, но собрался и предложил ей руку.

Она медленно вложила свою ладошку в его, и они с хлопком исчезли.

— Хогвартс? Почему Хогвартс?

Они стояли на границе аппарации перед замком, где у них все началось и закончилось. Похоже, Рон это тоже понимал.

— Ну... здесь тихо в июле.

Они не сговариваясь двинулись к опушке Запретного леса.

— Ты сидел у моей постели в Мунго.

— Да. Я хотел первым застать тебя, когда ты проснешься, даже выпил бодрящий эликсир. Не понимаю, как я заснул.

Гермиона иронично улыбнулась.

— Тебе никогда не нужен был особый повод, чтобы поспать.

Рон криво усмехнулся:

— Что верно, то верно, — и помолчав, продолжил: — Ну и историю вы придумали с Гарри. Она настолько плоха, что в нее все верят.

— В этом и был смысл, — еще одна улыбка.