Просить Святейшего Патриарха незамедлительно назначить самому временного местоблюстителя и лиц, заменяющих его в случае отсутствия, впредь до установления Собором самого порядка избрания и производства самых выборов на означенную должность. Означенное наше заявление просим спешно осудить в закрытом заседании Собора»[136].
И от себя Е. Н. Трубецкой добавил: «Эта мера уже предлагалась Патриарху. Патриарх ответил, что он не уполномочен на это Собором. Мы предлагаем Собору принять наше предложение и просить Его Святейшество о назначении местоблюстителя»[137]. Собор единодушно принял это предложение, и председательствующий митрополит Арсений сказал: «Я передам сегодня же это постановление Святейшему Патриарху»[138]. Но князь Трубецкой предложил: «Не лучше ли будет сейчас же послать к его Святейшеству»[139]. Председательствующий согласился: «Я буду продолжать вести заседание, а отвезти послание Патриарху может кто-нибудь другой, например, князь Е. Н. Трубецкой и архиепископ Кирилл»[140]. Собор решил послать к Патриарху делегацию во главе с архиепископом Кириллом. В своем дневнике митрополит Арсений записал разговор на Троицком подворье: «Ввиду возможности ареста Патриарха обсуждался в присутствии митрополита Агафангела и члена Синода протоиерея А. П. Рождественского вопрос о местоблюстительстве патриаршем. Патриарх указал на меня, а затем, если меня арестуют, то на митрополита Антония»[141].
Последняя запись в публикуемой тетради дневника была сделана 22 января 1918 г.: «…Исполнилась пятьдесят шестая годовщина моего появления на свет. Приближаюсь к старости, начало которой я отношу к шестидесяти годам, а вместе с тем и к пути всея земли; хотя нужно быть готовым к этому – каждый час. Да благословит Господь мое вступление в новолетие!»[142]
Но работа Собора продолжалась, и митрополит Арсений принимал в ней активное участие. Наиболее ярким было его выступление на 153-м закрытом заседании Собора, посвященном обсуждению вышедшей инструкции к Декрету об отделении Церкви от государства, где он дал исчерпывающую картину переживаемых событий: «Мы переживаем единственный момент, не имеющий примера не только в истории Русского государства, но и в мировой. Думаю, что Церковь не претерпевала такого гонения и в первые века христианства… Но если до настоящего времени мы претерпевали гонения, устраиваемые кустарным способом, в зависимости от того или другого правителя, то теперь гонения получат законную силу. Мне представляется, что скоро к центру из периферии, провинции, понесутся вопли о творимых ужасах, об оскорблениях религиозного чувства, когда все имущества и храмы будут переданы совдепам, состоящим из людей разных вероисповеданий, и не только христиан. Беспомощные, они будут взывать к нам, они будут обращать свое внимание на Собор, на который возлагалось столько надежд и созыв которого оправдался чрезвычайными обстоятельствами, в которых мы живем. Эти вожделения имеют основу, и если Собор до сего времени существует, то, может быть, в целях Промысла Божия, ожидая момента, когда в нем почувствуется особая надобность. Все наши узаконения рассчитаны на нормальную жизнь, с разной стороны, все наши узаконения теряют силу, если воцарится порядок, устраняющий земное существование Церкви. И Собору нужно откликнуться, показать, что Собор есть выразитель сознания всей Церкви. Мы как полномочные представители Церкви должны откликнуться на это беспримерное явление в мировой истории, должны воплотить вожделения, с созывом его связанные, ибо если это явление пройдет мимо нас, то суд истории поставит нам в вину то, что мы не сказали надлежащего слова… Быть может, теперь и приспело время подвига, исповедничества и мученичества, того подвига, о котором мы только читали, как происходившем в древние времена христианства и в других государствах, подвига, который мы считали в отдаленной возможности, а теперь видим в действительности. Мы должны показать на деле, что мы христиане… Будем верить, что если будут исповедники и мученики, то сила исповедничества и мученичества выше гонения, будем верить, что сила гонений будет посрамлена»[143].
На последнем заседании Собора секретарь Собора В. П. Шеин выступил с докладом, в котором сказал: «В одном из предшествующих заседаний Священного Собора высокопреосвященным председательствующим было выражено пожелание, чтобы ко дню последнего заседания была представлена сводка данных о гонениях на Церковь и о новых мучениках. Данные об этом стекались как в Высшее Церковное Управление, так и на Собор, в Комиссию о гонениях. Эти данные теперь сосредоточены и представляют ужасную картину того, что приходится терпеть Церкви»[144]. Далее будущий священномученик архимандрит Сергий (Шеин) на основании работы Комиссии о гонениях сообщил, что «со времени издания Декрета [об отделении Церкви от государства] открылся целый ряд поруганий и осквернений храмов и святынь, захватов церковного имущества; целый ряд ничем не оправдываемых и никому не нужных убийств, насилий, арестов и издевательств над служителями Христа и Его Церкви». И далее привел ряд ужасающих примером. Закончил свой доклад В. П. Шеин поименным списком лиц, которые пострадали за веру и Церковь. Список возглавил митрополит Киевский Владимир. Всего к 7 (20) сентября 1918 г. в него вошли имена 54 мучеников. «И, конечно, убиты многие другие, их же имена Ты, Господи, веси»[145].
Свою работу Собор закончил 7 (20) сентября 1918 г. На его последнем заседании было вынесено решение:
«1. Предоставить Святейшему Патриарху созвать будущий очередной Собор весною 1921 года на началах, установленных в докладе отдела о Высшем Церковном Управлении для созыва больших Соборов девятилетнего периода.
2. Сохранить за избранными настоящим Собором членами Священного Синода и Высшего Церковного Совета их полномочия до избрания нового состава сих учреждений будущим Собором»[146].
Собор утвердил постановление Соборного Совета, «уполномочить Соборный Совет все доклады, которые останутся не рассмотренными Собором, препроводить на разрешение Высшего Церковного Совета, а сему управлению предоставить, по бывшим примерам право вводить выработанные Отделами предначертания в жизнь по мере надобности полностью или в частях, повсеместно или в некоторых епархиях»[147].
Главной задачей Священного Собора Православной Российской Церкви, по выражению его члена А. В. Карташева, «была выработка новых форм соборно-патриаршего управления Церковью, создание новых учреждений вне всякой зависимости от государства. И эту задачу Собор выполнил. Новые учреждения создали и этим дали Церкви организационную силу, спасшую церковную жизнь среди гонений от окончательного развала. Среди начавшихся насильственных внешних раздроблений Русской Церкви (в новых государствах) и внутренних расколов ясна стала мерка легальности. Все приняло правильный, канонический вид, независимо от капризов политики. Эта каноническая праведность в Русской Церкви ведет свое начало от законодательства Собора. На этих соборных законах стоит и держится и вся Церковь в эмиграции. В восстановлении этого канонического порядка в Русской Церкви великая заслуга первого учредительного Собора 1917–1918 гг.»[148]
На последнем заседании Священного Собора с оценкой деятельности Собора и его руководящих органов выступил генерал Л. К. Артамонов, который сообщил, что на него «членами Собора возложена в высшей степени почетная и лестная обязанность от лица мирян отметить труды и высокополезную деятельность, но, конечно, не всего Собора, ибо нас будут судить другие, а тех его членов, которых мы избрали из своей среды руководителями наших соборных занятий». Далее он отметил: «В течение 279 соборных рабочих дней состоялось 170 пленарных заседаний, 125 заседаний Соборного Совета и свыше 50 заседаний Епископского Совещания, не считая других случайных собраний. Такие заседания часто совпадали в один и тот же день, но в разные часы, а Епископские Совещания часто упадали на дни праздничные. Каждое заседание или совещание длилось по нескольку часов, в зависимости от количества и сложности дел, подлежащих обсуждению. Из этого перечня мы видим, какую даже чисто физическую Соборную работу несли наши избранники. Но если принять во внимание необычайно разнообразный состав Членов Собора, представителей всех епархий всей Православной Великой и Единой России, нашу неподготовленность, с которою мы явились на Собор, трудность разбираться в высказываемых ораторами суждениях, резюмировать их, объединять и ставить на голосование вносимые отдельными Членами предложения, то станет понятным, что труд Членов Президиума и ответственных руководителей Соборных занятий так велик и сложен, что был бы непосилен обыкновенному человеку, и мы верим, что Божия помощь поддерживала наших избранников»[149]. Далее он осветил деятельность на Соборе Патриарха: «Нет слов у меня, чтобы достойно оценить и выразить наше глубочайшее уважение и благоговение пред сверхчеловеческими трудами, какие понес наш Святейший Отец Патриарх только в соборный период. Но, если принять во внимание, как живет и повседневно работает на благо Православной Церкви все время и по настоящий час наш излюбленный избранник Председатель-Патриарх, возглавляющий наш Священный Собор, то деятельность нашего Святейшего Отца уже выходит из пределов всякой светской оценки со стороны нас, мирян, и мы лишь с благоговением должны преклониться пред Божественным Промыслом, чудно подающим Всероссийскому Святейшему Патриарху помощь нести бодро, уверенно и с искреннею любовию к православному русскому народу великое и многотрудное бремя духовного руководительства всею Русскою Церковью»[150].
