Белла виновато мотнула головой и покраснела. Она полагала, что телефонного разговора с Маратом будет достаточно.

– Твоя дочь расстроила свадьбу. Мой сын всего лишь хочет знать, почему. Что он ей сделал плохого? За что его отвергли?

– Я не верю своим ушам! Белла, это правда?

– Да, – хрипло отозвалась виновница. (Как жаль, что всё услышит папа).

– Ах, Ирма, так часто бывает. Молодые ссорятся и мирятся без конца…

– Мы не ссорились, – проронила Белла, останавливая надежду матери.

– Дочка, родная, помиритесь, – как непривычно ласков и жалостлив её тон, – Марат, сынок, прости её, пожалуйста.

– Какой он тебе сынок? (Это Ирма) Он теперь чужой вашему дому!

Марат, наконец, поднял голову.

– Белла, прости, если я тебя обидел…

Девушке стало жаль бывшего жениха и отвратительно стыдно за неожиданный скандал. Она готова была уже подыграть в сцене примирения, но тут Валькин образ скользнул из памяти в сердце, а оттуда – в самый низ живота и зажёгся там раздражающим огоньком. Белла взглянула на Марата и поняла, что он никогда не сможет потушить этот огонь. И тогда она решительно произнесла:

– Я люблю другого…

Ещё несколько болезненно-обидных слов и всё закончится. Или только начнётся?

– Несмотря на то, что я всегда считала тебя подругой, Руфина, осмелюсь тебя упрекнуть (это “несвекровь”, страшно возмущённая). Ты воспитала дочь плохо! Твоя Белла – ветреная особа и в жёны моему сыну не годится. Пойдём, Марат, пойдём, сынок из этого дома.

Лучше бы Руфина накричала на Беллу, ударила по щеке, что иногда допускала даже с взрослеющей дочерью, но только не говорила бы жалкое и непривычное:

– Белла, за что?..

Назавтра Валька не пришёл, не пришёл он и на следующий день. К третьему вечеру сердце Беллы панически заметалось, огонёк внизу живота разгорелся до нестерпимого жара.

Она разузнала номер телефона в Валькином пансионате, но потом вспомнила, что не знает фамилии возлюбленного.

Через несколько дней девушка почти смирилась с мыслью, что возлюбленный больше не придёт. Он внезапно уехал и, вероятно, не успел её об этом предупредить. Теперь ей остаётся жить ожиданием письма от него, в котором (она пыталась представить) будет много нежных слов и обещаний.

“Белла, укажи каким поездом ты поедешь, чтоб я тебя встретил…”

И так далее, и так многообещающе.

Примирение матери началось с вопроса: – Кто он?

На что Белла загадочно отвечала:

– Скоро узнаешь.

Соседи вскоре перестали таращить глаза на одинокую невесту, и все версии об её несостоявшемся замужестве сами собой развеялись.

Потянулись октябрьские будни, больничные дежурства, тоскливые вечера бесконечных ожиданий. Валька не писал. Ни про поезд, ни про свою любовь, ни про то хотя бы, что он всё ещё её помнит. Белла потеряла аппетит, некрасиво осунулась, намеренно избегала подруг. Ей казалось, они втайне смеются над её нелепым романом. Она всё ещё помнила, какая зависть читалась в их глазах каких-нибудь несколько месяцев назад: Марат понравился всем, а предпочтение отдал Белле. Кому не мечталось выбраться из Богом забытого села, куда вела лишь грунтовая, вечно размытая дорога, в большой многообещающий город? Высокий, хорошо одетый Марат, внезапно появившийся в больнице местного городка (аппендицит в дороге) и немедленно окружённый вниманием молоденьких медсестёр, был чем-то вроде алого паруса для местных “Ассоль”.

Марат… Хороший, добрый Марат, который путешествует сейчас по далёкой Германии без неё, без Беллы… Несчастный Марат… Он никогда не был таким жестоким. Как дорога, оказывается, мужская верность! И как несерьёзен рядом с Маратом Валька.

Октябрь, протянувшись чередой тоскливых, излишне длительных дней, уступил ноябрю, завершившись, но не завершив снедающей Беллиной скуки.

И вдруг письмо! Всегда так непростительно поздно, как пробуждение перед последним шагом в выдранную сном пропасть. Откуда? Прыгающее сердце мешает разглядеть… Неужто прямо из Германии?

Она не разочарована. Она рада вернувшейся надежде.

Вышла ли Белла замуж? Счастлива ли она? Пусть простит за то, что не удержался и написал ей, за то, что не может её забыть.

Белла бросилась отвечать.

– Мама, хорошо ли будет написать, что я скучаю по нему и что, кажется, по-прежнему люблю?

Ах, тошнота невероятная! От избытка чувств или от голода?

Мать с радостной поспешностью удалилась греть нетронутый обед.

Через две недели пришло письмо. В нём было много слов любви и предложение… руки и сердца. Письмо от Марата.

Матери обнимались и плакали. Короткую легкомысленную любовь Беллы простили. Суматоха и чудесная суета! Праздничный стол для гостьи! И день свадьбы назначен в августе, когда жених вернётся из-за границы.

А Валька остаётся в прошлом лёгкой болью при воспоминаниях. Она чуть было не потеряла, возможно, единственный в жизни шанс. Всё будет теперь хорошо!

Во сне она куда-то бежала, куда-то боясь опоздать. И там, у родника, вдруг увидела Вальку. Он лежал в траве, раскинув руки и глядя в небо, как однажды в одно из их свиданий. И так же как тогда сердце Беллы подпрыгнуло и забилось сильнее. Валька протянул руку и погладил её икры. Потом поднялся выше, скользнул по бёдрам, и через мгновенье его пальцы растворились в кружевах её трусиков. Белла закрыла глаза и в блаженстве запрокинула голову. Всё слабее её ноги, всё откровенней его ласки. И вот он уже перед ней на коленях и целует её живот. Какой же он умелый! Всё просто как в кино! Она хочет видеть его глаза. Пусть она найдёт в них не только желание, но и самую что ни на есть настоящую любовь. Белла опускает взгляд и столбенеет: у Вальки лицо Марата. Марат противно закатывает глаза, как делает это всегда в минуты возбуждения…

Белла почувствовала, что её вот-вот вырвет на него и, резко отпрянув, проснулась. Тошнота с пробуждением не отступила, а как-то опасно усилилась. Откинув одеяло, девушка метнулась в переднюю и, едва добежав до раковины, невольно опорожнила желудок. Она ещё несколько минут стояла в темноте, пытаясь сообразить, в чём причина недомогания и внезапно споткнулась о непредвиденный вариант. Качаясь, ушла к себе, достала с полки недочитанную (весьма давно) книгу и извлекла выглядывающий оттуда карманный календарик. Поднеся его к свету настольной лампы, вдруг почувствовала сердцебиение где-то в горле. Последний синий кружочек (обведённое чернилами число) красовался в середине сентября. Белла с ужасом вглядывалась в роковое число, пока оно не расплылось в тумане слёз. То, подпуская, то отгоняя надежду на ошибку, она мысленно кричала: “Нет, только не со мной!” Наконец, присела на краешек кровати. Кружилась голова, и комната кружилась вместе с нею. Как часто бывает в экстренные минуты, Беллин мозг начал быстро вырабатывать варианты спасения. Нужно было срочно любыми правдами и неправдами вызвать Марата из-за границы и переспать с ним. Роды раньше срока – нередкое явление. Она знает Марата, уговорить его несложно, особенно если внушить, как сильно она по нему соскучилась. Номера телефонов гостиницы, где проживает Марат, предусмотрительно указаны в уголке письма. Звонок будет стоить дорого, но это теперь кажется несущественной деталью в игре с судьбой.

Но назавтра Беллу ждал вопиющий исход. Несмотря на исчерпывающую объективность и вежливую сдержанность Марата, он казался ей несносно упрямым. Она вспотела от раздражения. Опять чаны с грязной посудой, размытая дождём грунтовая дорога? Ну уж нет! Не будет этого!

Белла с удовольствием сейчас разбила бы трубку о телефон, а не мирилась бы с улыбками присутствующих людей, умилённых нетерпением невесты. Что ж, раз не получилось вытянуть Марата “из-за бугра”, значит, нужно от ребёнка избавиться!

Закрывшись в ординаторской, девушка спешащим движением перетянула шпагатом левое плечо и ввела в вену иглу. Дверь толкнули, потом постучали. Белла вздрогнула, но довела дело до конца. Наконец, открыла, сделав вид, что застёгивает ремешок часов на левой, согнутой в локте руке.