Стрельба усилилась…Его подхватили под руки и куда-то поволокли по камням. Поблизости включился какой-то механизм. Мощно выдал серию: ду-ду-ду и заткнулся. Лаки волокли по камням, наверх, а он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой…
«Что вы делаете?! Оставьте меня! Мне же больно!»
Шея болела уже нестерпимо, когда его наконец-то положили на что-то мягкое и сняли шлем. Лаки сжал зубы до боли.
В глаза светил фонарик.
— Моргает! Еще жив!
— Лаки! Ты не умирай, ты сумасшедший пацан!
— Вук?
— Я тут, я рядом!
Фонарик перестал слепить глаза. Вук без шлема стоит рядом на коленях. За ним еще смутно видны люди в шлемах и комбинезонах.
— Капитан приказал… утром…дать ракету…красную…идти на прорыв…они прикроют…
— Лекарь, сделай что-нибудь! — гаркнул Вук.
— Кончается пацан, не видишь что-ли!? — огрызнулся кто-то.
— Вколи ему чего! Давай же!
Лаки ощутил укол в руке, но по сравнению со жгучей болью в шее, он показался ласковым прикосновением. Он улыбнулся, хотел что-то сказать и вдруг все исчезло. Боль исчезла тоже, и он успел этому порадоваться несколько мгновений… Потом появилась мама. Гладила теплой ладошкой по голове и что-то говорила…
…Пахло травой, жженой травой почему-то.
— Удачно, это не то слово! — сообщил знакомый голос. — Получу премию за боевые, за ранение, плюс оплата трехнедельного отдыха в лучшем санатории базы пока новые ноги не приживутся! Сниму пару цыпочек и залягу в «Самор-Плаза» на неделю! Пить, трахаться и спать буду прямо в джакузи! Что скажешь, Ворт?
— Вы — сержант, а я — «мул», чего говорить? Мне джакузи со шлюхами не видать.
— Подпиши контракт с корпорацией и получи все что надо! Я тебе про это весь год толкую!
— Нет, сержант. Не по мне эта работа. Через месяц срок первого контракта кончится и я свалю.
— Ты же боец, Ворт! Не глупи. Куда ты пойдешь? На Цирцею устроишься у отеля дверь открывать перед приезжими снобами и их местными шлюшками?
— А что? Ветеран с медалью кому-то не пригодится?
— Ты ветеран?! — заржал Рыжий Боб. — Не смеши мои пятки!
Ворт хмыкнул.
— Можно и швейцаром у двери. В цилиндре, во фраке и в перчатках. Пусть двери открываю, зато в меня не стреляют и чаевые дают!
Лаки пошевелил головой. Шея не болела. Плотная, грубая ткань лежала сверху и не позволяла ничего разглядеть.
Он поднял руку и сбросил ее от лица. Жженой травой запахло еще сильнее. Рядом лежат неподвижные тела в комбинезонах и без шлемов, бледные, с закрытыми глазами. Вокруг камень. Впереди, в узком проеме тусклый свет. Там болтают Рыжий Боб и Ворт. Оттуда тянет запахом горящей травы.
Лаки потрогал себя за шею. Вроде все в порядке.
Он поднялся на ноги, прикрыл куском брезента трупы и шагнул в проем, навстречу свету.
Под каменным сводом на спальных мешках сидели и лежали люди из третьего взвода. Некоторые в повязках с пятнами крови.
Увидев Лаки, Рыжий Боб заткнулся на полуслове и из его рта выпала толстая самокрутка с чакс-травой, прямо на забинтованные культи ног.
— Муравей воскрес! — громким шепотом сообщил Ворт. Наступила тишина. Взгляды раненых бойцов и «мулов» сошлись на парнишке в рваном комбинезоне, с коркой засохшей крови на голове.
Взводный медик, сержант Норт, медленно выпрямился во весь рост, часто моргая. Он единственный в подземном лазарете не носил бинтов.
— Муравей, ты как?
Лаки улыбнулся сержанту.
— Есть хочется.
На следующий день на глайдерах к руднику бригада перебросила еще две роты и при поддержке с воздуха шарков вычистили из подземных нор всех до одного. При этом освободили изможденных пленников, в основном женщин и детей. Тут же выяснилась жуткая подробность: шарки были людоедами и пленников содержали как живые консервы.
Об этом Лаки рассказал Вук, когда посетил его в госпитале, в городе.
— Там не было Эльзы из поселка веритов?
— Бабы были. Откуда я знаю, как их имена? Их тоже привезли в город. Капитан обещал тебя к медали представить!
— Зачем мне медаль?
— Чудак, это же прибавка к жалованию!
«Прибавка к тому чего я не видел…»
— Ты меня на руднике расстроил здорово. Медик сказал: пульса нет, дыхания нет-финиш! А ты только в кому уплыл на часок.
— Так получилось…
— Давай, рассказывай, как ты тут время проводишь?
Лаки в палате для выздоравливающих отчаянно скучал. Медики не знали, что с ним делать. Рассказам о смертельном ранении мальчика никто здесь не верил. Шрамы рассосались без следа, а сканирование ничего необычного не показало.
Приемник в ухе передавал только помехи. Ни музыки, ни новостей. Соседи по палате на визоре целыми днями смотрели порнушку, а Лаки выгоняли во двор.
— Мал еще такое смотреть!
Лаки рассказал про это Вуку и тот хохотал, так что побурел.
— Я в роту обратно хочу, а меня не пускают…
— У меня есть идея получше.
Вук подмигнул с загадочным видом.
— Хочу подписать контракт на бойца. Капитан и Рыжий Боб мне рекомендацию дают. Пойдешь со мной?
— Куда? В бойцы? А меня возьмут?
— Они всех берут. Ты у нас-герой. Тебе и полковник рекомендацию даст! Только вот придется полететь на Срань и там попотеть в лагере для рекрутов полгода.
— Куда? — Лаки показалось, что он ослышался.
Глава шестая
Официально планета называлась Аль-Хазни, в честь корабля, что здесь приземлился первым. Приземлился так, что его обломки нашли с большим трудом через пятьдесят лет. Пилоты межзвездных кораблей, а также те, кто, здесь хотя бы раз побывал (особенно рекруты ПККБ), называли планету — «Срань».
Теплый климат и комфортная температура вечного лета соседствовала в высокой влажностью, буйными джунглями и неисчислимым количеством разнокалиберных хищников. Проще сказать, что вся фауна была хищной. В теплых, мелких болотах, равномерно покрывающих планету плодились и пожирали друг друга миллиарды миллиардов мерзких, злобных тварей. Говорили, что раньше джунгли по периметру обрабатывали пестицидами и жгли огнеметами, но все восстанавливалось через неделю после дождя, а дожди здесь шли каждый второй день.
Тренировочная база десантников ПККБ располагалась на платформе из пласти-стали, что в свою очередь плавала на понтонах из той же стали. Пять футбольных полей, окруженные зарослями со всех сторон. Челнок с пополнением приземлился в центр платформы.
Про все это Лаки рассказал Вук, который уже сомневался в правильности своего выбора.
— Сержант говорил, что ни девок, ни выпивки не найти здесь. Монастырь настоящий-эта база! И выйти некуда-вокруг джунгли!
Когда поступила команда покинуть борт, он вместе со всеми, подхватив свой мешок, выпрыгнул из пахнущего озоном и пластиком отсека под яркое солнце, навстречу ветру, воняющего дохлятиной и гнилью.
Челнок доставил на базу сотню рекрутов. Они подписали контракт, получили прививки, и напутствия от тех, кто прошел подготовку здесь.
От напутствий Рыжего Боба Вука тошнило, как он тайком признался Лаки.
Сам сержант остался на Рилоне, отращивать новые ноги и предвкушать отдых в «Самор-Плаза».
Площадка между бараками буквой украшал шест с вьющемся на ветру флагом ПККБ-на синем полотнище перекрещенные золотые молнии. Рекрутов выстроили в шеренгу по два рядом с тушей бронетрака на шести массивных колесах. Каждое колесо в рост человека!.
— Смирно стоять! — гаркнул сержант.
Ряды замерли.
Перед строем появился лысый дядька среднего роста, ушастый, с узкими глазками, спрятавшимися под густыми черными бровями. Одетый в стандартный камуфляж с длинным клинком в ножнах у бедра, он шлем держал под мышкой.
— Здорово, рекруты! — рявкнул ушастый.
Ответили в разнобой.
— Хреново! С утра не жрали что-ли? Сержант!
— Да, чиф!
— Потренируй рекрутов здороваться.
— Есть, чиф!
Ушастый отошел в тень бронетрака и сделал вид, что принимает солнечные ванны. Через разрывы в тучах, беременных дождем, иногда мелькало робкое солнце.
