Цветовая гамма отделки была контрастной, но совершенной в художественном решении. Спокойствие белого, чувственность черного. Коричневый цвет обычно навевал на нее грусть, но этот оттенок, густой, насыщенный, подействовал как-то по-особенному, ограждая от всего.

– Как красиво, – не могла не признать она.

Слева крутая винтовая деревянная лестница вела на верхнюю палубу.

– Неплохо получилось, – скромно ответил он, раздвинул стеклянные двери в огромное внутреннее помещение, где располагались столовая и просторный камбуз.

Она молча смотрела на Ричарда, пока он не произнес:

– Что скажете?

– Уверена, что даже в вашем окружении это судно выделяется, – ответила она, стоя на пороге.

– Что вам известно о моем окружении? – бросил он через плечо, не посмотрев, последовала она за ним или нет.

Мила продолжала неподвижно стоять.

– Вы не приобрели бы катамаран, не будь он особенным.

Ричард повернулся к ней лицом.

– По-моему, не следует этим хвастаться.

– Но было бы честно. – Разве его катамаран не одно большое бахвальство? – Я скажу это за вас. «Портус» – потрясающий. Вы, должно быть, получаете огромное удовольствие, плавая на нем. – И бросила взгляд на большой обеденный стол. – И ваши друзья тоже.

– Я вообще-то не привожу сюда друзей, – пробормотал он.

– Ну, коллег, клиентов.

Он оперся о столешницу и скрестил ноги.

– Их я тоже не привожу. Я люблю тишину, когда плаваю.

Мила прислушалась к работе мотора катамарана – звук не был очень громким. Интересно, сколько стоит судно с таким тихим двигателем?

Ричард не приглашал ее войти, не настаивал, не уговаривал. Он терпеливо ждал, стоя у кухонного стола, пока она не почувствовала, что ее колебание выглядит более чем нелепо и недружелюбно. О ней так всегда думали. Она перевела взгляд на двухкамерный холодильник в глубине камбуза.

– Догадываюсь – на ланч не будет сэндвичей с сыром из сумки-холодильника.

В тот момент, как только он отвел от нее пристальный взгляд, Мила шагнула на кухню.

Он распахнул дверцы холодильника.

– Вот лангусты, сыр таледжо, кальмары с острой приправой, салат «Нисуаз», хлеб на закваске.

Мила засмеялась:

– Я-то думала, что ошиблась, а это смахивает на тот же сэндвич с сыром. – Только более причудливый.

– Вы не едите морские продукты?

– Могу съесть креветки, когда они у меня есть. И моллюски. Они… безличны.

Ричард недоуменно сдвинул брови:

– А лангуст и кальмар не безличны?

– Нет. Особенно лангусты. Они… жизнерадостные.

Он смотрел на нее так, словно решал, что это: причуда или психоз.

– И вам будет неприятно их съесть?

– Да. Что-то подсказывает мне, что я лишусь аппетита. – Она улыбнулась. – В любом случае я не очень люблю сыр.

– Итальянскому таледжо не повезло, – пробормотал Ричард.

Он открыл винный шкаф – это оказался погребок с климат-контролем. В левой части – комнатная температура, в правой – холод.

– Красное или белое? – спросил он.

– Ни то ни другое, – с сожалением ответила она. Один лишь взгляд на покрытые капельками бутылки вызвало у нее ассоциацию с морскими брызгами. – Я на работе.

– Сейчас не на работе, – возразил он. – На полтора часа мы с вами в умелых руках капитана Макса Фарроу, чьи полномочия согласно международному морскому праву главенствуют над вашими служебными обязанностями. – И извлек запотевшую бутылку из шкафа.

Большое искушение – позабавиться всей этой гламурностью хоть чуть-чуть. Взять бокал, удобно устроиться на кожаном диване, насладиться приятно зазвучавшей в ушах музыкой ветра и повести себя так, будто они вовсе не чужие друг другу. Побеседовать, как обычные люди. Притвориться. Во всем притвориться.

– Ну разве что один бокал, – согласилась она. – Спасибо.

Ричард налил белого вина в бокал и передал ей.

Проба вина прошла в неловком молчании.

– Пойдемте, я проведу для вас экскурсию, – наконец произнес он и улыбнулся, но как-то неискренне.

Мила не услышала мелодичных звуков и не вдохнула запаха сладкой ваты, а раньше блеска безукоризненно ровных зубов было достаточно для внутренней гармонии. Не может быть, чтобы он волновался так же, как она. Неужели он сознает, что все это – показуха, игра?

Но для него это не игра, разумеется. Это его жизнь.

Мила встала.

– Спасибо, Ричард.

– Рич, – настойчиво поправил ее он. – Пожалуйста. Ричардом меня называют исключительно коллеги.

Она, разумеется, не коллега, но теперь невозможно обращаться к нему по-другому, не обидев. Еще больше не обидев.

– Прошу вас, Мила. Думаю, вам понравится «Портус».

– Спасибо, Рич. Я с удовольствием все осмотрю.

«Рич»… Странно услышать, как губы это произнесли, и в то же время раздражения она не ощутила. Звучит, правда, глухо, но привыкнуть можно.

Он показал Миле гидроцикл, закрепленный в задней части судна, морскую байдарку, водные лыжи – все, что нужно мужчине для приятного времяпрепровождения на воде. Но она не увидела ничего, что указывало бы на подводные развлечения.

– У вас нет никакого снаряжения для дайвинга? – удивилась Мила.

– У меня хватает дел и на поверхности, – прозвучал моментальный ответ.

Она сразу заметила недоговоренность в его словах. Что-то мешает ему сказать правду. Может он чего-то стыдится? Но Миле не нужны ее сверхспособности, чтобы почувствовать – подгонять его, побуждать к откровенности не стоит. Поэтому во время осмотра «Портуса» она почти ничего не говорила.

На катамаране было три зоны обитания: кормовая палуба, которую она уже видела, камбуз и невероятных размеров спальное помещение, занимавшее носовую часть, с панорамными окнами, под которыми были встроены шкафы черного дерева. Мила провела пальцем по черной, без единой пылинки, поверхности стола с дорогим лэптопом. Здесь же располагались невысокие книжные полки и мини-бар, а центральную часть занимала кровать с черным покрывалом и подушками. Все просто дышало чувственностью и не потому, что преобладал черный цвет.

У Милы под форменной рубашкой загорелась кожа. Легко представить Рича здесь, в этой обстановке.

– А где же широкоэкранный телевизор? – спросила она, ища глазами последний штрих.

– Я велел его убрать. Когда я здесь, мне не до просмотра телевизионных программ.

Мила повернулась к нему лицом:

– Это оттого, что здесь в первую очередь кабинет, а потом уже спальня?

Едва успев произнести эти слова, Мила пришла в ужас от своей дерзости. Говорить с клиентом о том, где он предпочитает спать, это не только непозволительно, это… ужасно.

– Простите, – поспешно извинилась она.

Рич махнул рукой и улыбнулся той самой улыбкой, которая освещала все вокруг.

– Я сам виноват, что у меня спальня рок-звезды, – пошутил он. – Я купил «Портус» не ради пространства. Здесь все, что мне необходимо, под рукой. А кому нужен телевизор, когда перед тобой захватывающий вид?

Все равно ей трудно представить, как он сидит и просто наслаждается красотой за широкими окнами.

– Вы работаете во время плавания?

– Бывает и так.

Мила судорожно искала тему для разговора, чтобы снова ощутить вкус и запах сахарной ваты.

– А где спит ваша команда? – спросила она, вспомнив маленькое помещение с кроватями и умывальником, которое успела увидеть.

Она не особенно вслушивалась в его объяснение и услышала только конец:

– …оно достаточно удобно для коротких путешествий.

– А для длительных?

– «Весткорпорейшн» требует моего частого присутствия в городе. Это путешествие оказалось самым длинным – три дня – с тех пор, как я приобрел «Портус».

Остальная часть «Портуса» представляла собой облицованную мрамором ванную, примыкавшую к спальне, шикарную, как и все, что она видела. Затем они вернулись на кормовую палубу и поднялись по винтовой лестнице к румпелю. Подобно всему на судне, это – чудо техники. Кнопки и светодиодные панели, два экрана с современными навигационными приборами и картами морского дна, а также множество другого оборудования, ей неизвестного. Капитан «Портуса» представился, но Мила стояла достаточно далеко от него, чтобы избежать рукопожатия. Сегодня ей лучше не оскорблять второго мужчину. А может, третьего.