Собственно, никакого вступления я вообще писать не собирался. Делаю этот отважный шаг только потому, что еще в пятом классе учительница по литературе, Дина Львовна – светлая ей память – на века вбила нам в головы, что любое сочинение должно состоять из вступления, основной части и заключения. Ну, значит, так тому и быть!

А вот о чем в этом самом вступлении говорить – это проблема! Ну, к примеру, скажу о том, что книга эта (да простит меня читатель, если он, конечно, вообще у этого творения будет, за столь высокопарное его наименование), так вот, книга эта о… Да, действительно, сказать о чем, практически невозможно.

Наверное, о том, что в жизни нашей в любой ситуации есть место смешному и грустному. О грустном писать как-то не хочется, поэтому попробую рассказать несколько довольно забавных (на мой взгляд) историй.

Связаны ли они между собой? Отчасти, да. Во-первых, автор – непременный участник всех этих приключений. Во-вторых, многих из героев этих непричесанных рассказов вы будете встречать на страницах неоднократно. В-третьих, большинство из них – очень неплохие люди.

Клянусь, что все написанное в этой книге – истинная правда, хотя… Обязан предупредить, что все совпадения с реальными для кого-то случаями являются, простите за невольный каламбур, чистейшей случайностью. И вообще, я никого не хотел бы обидеть.

Вот, собственно, и все вступление. Переходим непосредственно, как говаривала Дина Львовна, «к изложению основной части».

Да, кстати, не объяснил ведь, почему рассказы непричесанные. Дело в том, что речь в большинстве из них пойдет о временах студенческих, а в те благодатные семидесятые годы стрижка у меня была… Собственно, никакой стрижки не было вообще, была огромная копна нечесаных волос. Вот и рассказы получились непричесанные.

P.S. А в качестве приложения к рассказам читатель, во-первых, увидит некоторые иллюстрации автора (нарисованы они были в далекие студенческие годы во время лекций в тетрадях с конспектами. В таком виде, ничего не исправляя, я их и оставил). Ну, а во-вторых, осмелюсь опубликовать некоторые из своих стихотворных опусов. Все они не слишком серьезны, вернее, совсем несерьезны, так что вполне могут быть отнесены к разряду непричесанных.

Вот теперь все.

Я думаю, каждый представитель мужского пола, кто когда-нибудь учился в каком-либо ВУЗе, знает, что такое военка. Для оставшейся части человечества объясню, что так назывались (да и сейчас называются) занятия на военной кафедре. Там из гражданских оболтусов один раз в неделю в течение трех лет пытаются сделать подобие военного человека, называемое офицером запаса.

Но сначала надо растолковать, как мы на этой самой военке оказались. Прежде всего, я со товарищи, в 1973 году стал студентом не «какого-нибудь ВУЗа», а УНИВЕРСИТЕТА.

Это сейчас никого не удивишь гордым названием «университет» или «академия». Но мы-то – ха – выпускники НАСТОЯЩЕГО УНИВЕРСИТЕТА!!! Да не просто так, а философского факультета.

Надо прямо сказать, что на философский факультет народ пришел разный. Где-то процента три составляли худосочные юнцы и девицы, с трехлетнего возраста всем книжкам про колобка предпочитавшие «Науку логики» Гегеля. Кстати говоря, практически никто из них до финишной прямой, то бишь, до диплома, так и не добрался – по причине умственных недомоганий, приведших некоторых их них в «желтый дом». А нечего Гегеля читать! Он-то сам, небось, не читал того, что выходило из-под его шаловливого пера. Чукча не читатель, чукча – писатель!

Среди оставшихся девяноста семи процентов значительную часть составляли ярко выраженные «гуманитарии», из всей математики усвоившие только таблицу умножения до семи и с трудом представлявшие, кто такой Ньютон, зная лишь, что он каким-то образом связан с яблоками. Значит, технические ВУЗы отпадали по определению. В то же время, понимая, что поступить на юридический факультет им не светит из-за фантастического конкурса (причем, не только и даже не столько знаний), люди рванули туда, о чем имели самое отдаленное представление. Зато как звучало – философия! В любой компании можно разглагольствовать о чем угодно – все равно никто ни черта не поймет! Кстати говоря, подавляющее большинство из них сегодня – кандидаты, доктора философских наук, профессора… Правда, я сильно подозреваю, что и сегодня их понятие о науке, которой они посвятили свою жизнь, осталось примерно на том же уровне, как и в дни их абитуриентства. Если ошибаюсь, всемилостивейши прошу меня простить. О себе могу сказать твердо – понятия не имею, что такое философия!

Многим грозил призыв в армию, поэтому поступать было абсолютно все равно куда. Я, например, поступал в два военных училища, ни в одно не прошел по зрению (подозреваю, что и по прическе тоже) и вскочил, что называется, в последний вагон уходящего поезда.

На первом же занятии все мы узнали Достоевского. Не писателя, нет, но личность настолько выдающуюся, что о нем стоит рассказать несколько подробнее, тем более, что в историях наших сыграет он немаловажную роль. Фамилия у него была, естественно, совершенно другая.

На первом же занятии на вопрос милейшей женщины, которая пришла выяснить у рвущихся в науку юных философов, а почему, собственно, они сюда забрели, сей достойный муж немедленно заявил, что на философский факультет он пришел совершенно сознательно, так как любимым его писателем является Федор Михайлович Достоевский. Познать его философию – наша задача!

Сам Витя (так звали нашего Достоевского) в университет приехал из деревни Колышкино, внешность имел соответствующую, характер – тоже (крестьянский, отчасти даже куркульский), а из всех произведений Федора Михайловича, как потом выяснилось, был знаком только с кратким сюжетом «Преступления и наказания», вычитанным в школьной хрестоматии. Что нисколько не помешало ему впоследствии стать доцентом одного из ВУЗов. Впрочем, Достоевский (который Витя) – личность настолько уникальная, что ему следует посвятить особую главу, что я и собираюсь сделать.

Ну ладно, ближе к теме, означенной в заголовке. Так вот, о военке. Очень скоро мы узнали, что всем нам предстоит обучение на военной кафедре. Это сегодня на военную кафедру рвутся толпы студентов с единственной целью «откосить» от службы в наших доблестных Вооруженных Силах. Экзамены сдают, взятки предлагают (заметьте, я не написал, что их берут!), лишь бы их зачислили на столь желанную кафедру.

Нас брали всех скопом. При том, что добрая половина ребят уже отслужила в армии, и занятия на военке им, очень мягко выражаясь, были глубоко до… Ну, не знаю, до чего. До чего-то очень глубокого.

Поэтому главной проблемой офицеров военной кафедры было хоть как-нибудь собрать контингент на занятия. Не тут-то было! В округе работали 7 (семь!) пивных заведений, и вытащить нас оттуда представлялось задачей неразрешимой. Но только первое время. Очень скоро именно военная подготовка стала нашим любимым предметом, а пятница – день занятий по военной подготовке – самым светлым днем в студенческой жизни!

На первом же занятии, когда мы хором скучали в аудитории, совершенно не представляя, чем бы заняться, к нам вихрем ворвался начальник цикла тактики полковник, ну, скажем, Сохатый. Почему Сохатый? Да просто потому, что фамилия у него была совершенно иная, хотя в определенной степени и связанная по своему звучанию с лесным красавцем. У нас у он проходил под кодовым названием «Олень».

– Я с вами уже беседовал? – грозно осведомился он, мигом напомнив нам пресловутого гашековского подпоручика Дуба.

– Нет, не беседовали.

– Во-первых, надо представляться – студент Пупкин.

(Почему именно Пупкин является столь распространенной фамилией в армии, до сих пор не понимаю. Но заверяю вас, что везде и всюду в войсках офицеры предлагают представляться подчиненным именно так).