Исследованиям субъективного права в конце XIX – начале XX в. посвящены работы российских ученых Н. М. Коркунова (1853–1904), Ф. Ф. Кокошкина (1871–1918), И. А. Ильина (1882–1954), Я. М. Магазинера (1882–1961), Б. А. Кистяковского (1868–1920), Г. Ф. Шершеневича (1863–1912), Л. И. Петражицкого (1867–1931).
Согласно представлениям, сложившимся в российской науке на рубеже XIX–XX вв., общетеоретическая концепция субъективного права может быть сформулирована на основе сравнительного анализа субъективного и объективного права. При этом, в соответствии с классическими западными канонами, объективное право идентифицировалось с нормой права, а субъективное право отождествлялось с правоотношением. Так, характеризуя соотношение объективного и субъективного права, известный русский ученый Н. М. Коркунов, отражая научные теоретико-правовые позиции своего времени, писал: «Существование права выражается не только в существовании юридических норм, но также и в существовании юридических отношений. Юридические нормы и юридические отношения – это две различные стороны права: объективная и субъективная. Юридические отношения называются правом в субъективном смысле, потому что право и обязанность составляют принадлежность субъекта. Без субъекта они существовать не могут: и право, и обязанность должны непременно быть чьи-нибудь. Напротив, юридические нормы не стоят в таком отношении к субъекту. Они имеют более общий и более отвлеченный характер, они не приурочены к определенному субъекту и потому, в противоположность юридическим отношениям, называются правом в объективном смысле»132.
Я. М. Магазинер – ученый, деятельность которого охватила периоды трех русских революций (1905–1907, 1917 гг.) и советский социалистический период в истории России, в своей книге, опубликованной в 1925 г., проводит, на наш взгляд, весьма глубокое разграничение понятий «объективное право» – «субъективное право» – «закон» («нормативный акт»), применимое и сегодня. По его определению, объективное право – это система норм, действующих в данном обществе; субъективное право – это юридические отношения; а закон (так же как и «обычное право и практика государственных учреждений») – это не объективное право, это источник права133.
Одним из аспектов в характеристике субъективного права, касающимся проведения его соотношения с объективным правом, является вопрос о том, какое из указанных понятий надо считать первичным. По этому поводу высказывается две противоположные точки зрения. Как писал Н. М. Коркунов в своей книге «Лекции по общей теории права» (1894), для римских юристов «характерною особенностью юридических отношений представлялась именно связанность их объективным правом», т. е. их характеристика как «правообязанности»134. И далее он продолжает: «Активная же сторона юридического отношения, правовое притязание, так мало обращала на себя их внимание, что у них не выработалось понятие субъективного права в смысле правомочия. Напротив, западноевропейские юристы, начиная уже с глоссаторов, придают особенное, главное значение активной стороне отношения, правопритязанию, так что не правопритязание они выводят из правоотношения, а наоборот, и отношения рассматривают как последствия правопритязания. Это объясняется свойственным германским народам субъективизмом в противоположность объективизму древности и тем, что христианское учение с особенною силою выдвинуло значение воли»135.
В отечественной юридической литературе всегда признавалась неразрывная связь субъективного и объективного права. Однако в начале XX столетия разные авторы характеризовали эту связь по-разному. Одни утверждали, что объективное право есть источник субъективного (И. А. Ильин)136.
Другие, напротив, считали, что всякое субъективное право опережает объективное. Так, Н. М. Коркунов писал: «В исторической последовательности не объективное право предшествует субъективному, а, наоборот, субъективное – объективному. Историческое развитие всегда начинается с частного, а не с общего. Поэтому раньше создаются отдельные субъективные права, а уже потом общие регулирующие их нормы»137.
В советской литературе доминировало мнение, что первичным является объективное право как основа субъективного. Как писал в 70-х гг. XX в. В. А. Патюлин, к отличительным признакам субъективного права, помимо прочего, относится то, что оно основано на нормах объективного права. Один из классиков отечественной науки теории права С. С. Алексеев и в своих монографиях советского периода, и в учебнике за 2008 г. указывает: «Как бы ни были близки к объективному праву связанные с ним субъективные права, они явления разнопорядковые, занимающие в правовой действительности свои, особые места. Здесь важно не потерять из виду специфику объективного права как институционного нормативного образования. Субъективные права – не основание юридического регулирования, не источник юридической энергии, а результат ее претворения в жизнь, последствие конкретизированного воплощения нормативных предписаний в виде точно определенной юридической свободы, ее меры для данного лица. К тому же субъективные юридические права существуют в нераздельной связи с юридическими обязанностями, неотделимыми от них»138.
Заметим, что в российской юридической литературе конца XIX – первых двух десятилетий XX в. давалась лишь общетеоретическая дефиниция субъективного права.
Как указывает Я. М. Магазинер, «понятие “право” имеет два разных значения. Когда мы говорим: “Это по праву можно”, – мы имеем в виду норму права, т. е. хотим сказать, что данное действие допускается нормой права. Когда же мы говорим: “Я имею право”, – мы имеем в виду право, принадлежащее данному лицу, т. е. его отношение к другим лицам, позволяющее ему совершить данное действие, воздержаться от него или потребовать действий от другого. Право как система норм, действующих в обществе или в данном круге отношений, называется объективным правом… Всякое же право данного лица называется субъективным правом»139.
Автор приходит к заключению, что «всякое действующее право может быть рассматриваемо с двух различных точек зрения: как система объективных норм и как система субъективных прав», подобно тому как, например, «одно и то же словесное сочетание “избирательное право” может означать и систему норм избирательного права, и личное право данного гражданина на участие в выборах»140. До октября 1917 г. в России, в основном, довольно сдержанно оценивалось древнеримское деление права на публичное и частное. В этой связи исследования особенностей субъективного публичного права, отличающих его от субъективного частного права, в российской юриспруденции конца XIX – начала XX столетия многими авторами оценивались как непродуктивные. Так, об известном русском ученом – специалисте в области теории права и цивилистики Г. Ф. Шершеневиче, относительно его работы, опубликованной в 1912 г., где дается обзор теоретических учений о соотношении публичного и частного права, в российской юриспруденции отмечают: «Во всех подходах различение между публичным и частным правом проводится либо по содержанию регулируемых отношений – это материальный фактор, либо по порядку их защиты – это формальный момент. Рассматривая оба критерия, он делает акцент на их взаимопроникающих свойствах. Ибо в праве всегда выражаются общественные интересы, а государство является участником гражданско-правовых отношений»141. Один из основоположников российского государственного права Н. М. Коркунов также указывал, что «…все попытки найти основание для различения частного и публичного права в различии содержания юридических отношений (т. е., по концепции Коркунова, в содержании субъективного права. – Ж. О.) оказываются неудачными». Он же отмечал: «Невозможность найти в содержании юридических отношений (т. е. в субъективном праве. – Ж. О.) основания для различения частного и публичного права подтверждается еще и тем, что история права представляет нам примеры того, как одни и те же по своему содержанию отношения получали то частноправовую, то публично-правовую форму. Так, например, в Средние века многие права власти составляли лишь придаток частного права землевладения»142.
