Все сели с одной стороны, а я перешёл на противоположную и подальше от дедов, потому что они здорово доставали, и постоянно искали над кем приколоться, а делали они это грубо и жестоко.

Сидел и гонял свои печальные думки.

В стене столовой было большое отверстие, куда выводился водопроводный кран. Вдруг из темноты проёма показалась здоровая кошачья морда. Кот замер на секунду, обвёл всех, внимательным взглядом и решил вылезти.

Это было невероятно, увидеть в далёком Афгане нашего русского, серо-буро-малинового в полосочку кота. Все обрадовались, увидев его, и стали, заискивая подзывать его "Кис- кис-кис…". Позвал его и я, протягивая, пустую руку. Кот благосклонно посмотрел на меня, и пошёл в мою сторону.

Подойдя, он потёрся о мою ногу, а потом запрыгнул на колени. Я его гладил по шёрстке и прижимал к груди, а кот тёрся о подбородок, и обнимал меня за шею лапами, громко мурлыча. Он словно утешал меня, что непереживай брат, всё у тебя будет хорошо.

Это было что-то волшебное!

В тот момент не было у меня ближе и роднее существа в полку, чем этот замечательный кот, который выбрал меня из десятков таких же, как я, солдат. Что-то оттаивало в груди, и приходило в покой и умиление, от этой неожиданной ласки.

Эта идиллия не нравилась дедам, и они послали черпака, чтобы тот взял у меня кота. Черпак взял безмятежно мурлыкающего котика под мышки, и понёс к дедам. Он положил его кому-то на колени, но кот не стал сидеть, и изо всех сил вырывался и царапался. Дед злился, старался перехватить строптивое животное покрепче, но кот вырвался, и нервно размахивая хвостом, пошёл дальше по своим делам.

Всем своим видом, давая понять, что не все достойны его внимания и ласки, а только те, кого он сам выберет. Я был очень рад, что оказался в числе избранных, и от всей души благодарил его и завидовал независимости. Вот бы и мне так, послать всех и уйти лёгкой и независимой походкой…

К сожалению больше этого кота не встречал. Коты в Афганистане редкость, или они, через чур, осторожны и стараются не попадаться посторонним на глаза. За всю службу кота видел однажды на Панджшере. Он шёл ночью по саманному забору, но увидев нас, прыгнул в траву и исчез.

А тот кот, из столовой, остался в моей памяти и с удовольствием вспоминаю минуты нашего общения.

Афганистан. Газни. Декабрь 1983 года.

Рано утром батальон выехал на реализацию разведданных. В одном кишлаке, надеялись захватить банду в 400 человек. Но когда кишлак окружили то выяснилось, что духи скрылись, оставив группу прикрытия из 8 моджахедов. Они после короткой перестрелки сдались и выходили из дувала с поднятыми руками и бросали оружие перед собой.

Их построили в шеренгу около стены. В это время к пленным подошёл комбат "Зверь". "Среднего роста, плечистый и крепкий…", немного за 30, он ничем не выделялся из группы других офицеров, разве что голосом. В полку наслушался его криков. Дурная привычка, наверное, взятая от дедов, чуть, что орать страшным голосом, приходя в ярость. Ещё он любил жестоко наказывать провинившихся, за что и получил прозвище "Зверь", кажется, и офицеры за глаза его так называли.

Комбатом он стал недавно — после того как духи разбили полковую колону на подъезде к Газни. В том бою погиб командир батальона, и его место занял "Зверь".

Он подошёл к шеренге пленных, и стал спрашивать, кто пулемётчик? Один душман признался, и "Зверь" набросился на него с кулаками. Повалил его и стал избивать ногами, выкрикивая угрозы и проклятия.

Рядом с ним был офицер с огромной овчаркой. "Зверь" приказал травить пулемётчика собакой. Собака яростно лаяла, и рвала на пленном одежду, но не кусала и не грызла. "Зверь" орал на пулемётчика и на собаку, и видя, что собака не хочет кусать, схватил её за ошейник и отбросил в сторону. Он снова принялся пинать душмана, со всей силы нанося сокрушительные удары.

Собака была мне очень симпатична, потому что не стала калечить и рвать бандита, понимая, что он всё-таки человек. "Зверь" в очередной раз подтвердил свою кличку, хотя и его поведению можно найти оправдательные мотивы. Сколько солдат погибло под кинжальным пулемётным огнём душман.

Нам всё это хорошо было видно с башни БМРки.

Через дорогу, напротив нашей боевой машины находился како-то сарай, и деды послали меня проверить что там. Я взял автомат, и спрыгнул с БМРки. Подошёл к двери и снял накинутый, но незакрытый замок. Аккуратно открыл дверь. Внутри сарая было сено. В углу стояли вилы. Закинув автомат на плечо, взял вилы и с силой вонзил в сено, надеясь найти, что-то спрятанное. Вдруг вилы вошли во что-то мягкое. Я испугался и вскинул автомат. Что-то крикнул, думая, что вилы угодили в спрятовшегося человека, но в ответ тишина. Потянул вилы на себя, и на них были нанизаны арбузы. Пощупал в другом месте и увидел, что арбузы были везде. Афганцы, наверное, их так хранили от морозов, перекладывая сеном.

Закинул автомат за спину. Взял арбузы в охапку, и побежал к своим. Арбузы были маленькие, около 15 сантиметров в диаметре, но очень сочные и вкусные. Все с удовольствием лакомились, и радовались находке. Деды решили сделать запас. Снабдили меня вёдрами, и опять направили в сарай. Я упирался, потому что недалеко, находилась группа офицеров, которые могли запросто засечь и примерно наказать.

Но дедов это не волновало, они любили подставлять молодых, и когда тех наказывали, они с удовольствием это обсуждали.

Взял два ведра, и пошел, озираясь по сторонам. Открыл дверь и вошёл внутрь. Посмотрел в щели, вроде бы никто не заметил. Стал вытаскивать арбузы из сена, и набирать в вёдра. Когда наложил полные вёдра, то сначала посмотрел в щели двери, на колону — вродебы всё спокойно.

Только сделал несколько шагов, как услышал знакомый, грозный окрик: "Ты что военный, совсем охренел, а ну быстро ко мне!".

От этого окрика меня затрясло, и, повернув голову, увидел "Зверя" со своей свитой. Я сделал несколько шагов, чтобы передать вёдра на БМРку, но от свиты комбата отделились два офицера, и побежали ко мне, придерживая автоматы. Они схватили меня за предплечья и потащили к "Зверю". Деды сделали вид, что совершенно непричём.

Меня подвели к комбату.

"Зверь" был одет в выцветший солдатский бушлат, перетянутый на груди подсумком, типа "лифчик". На голове солдатская зимняя шапка, с выломанной из кокарды звёздочкой. Из-под шапки, в упор смотрели белёсые глаза, с немигающими маленькими зрачками. Лицо было загорелое. Выгорели даже брови и ресницы. Ужас переполнял меня. Наверное, такой взгляд был у гоголевского Вия.

Зловещая пауза затягивалась, и вдруг "Зверь" стал кричать на меня, сыпя угрозы и обвинения. "А вдруг духи тебя там, вот так…" — он резко выбросил вперёд свои руки, и стал душить меня за горло. Я бросил вёдра и в отчаянье схватил его за руки, и не помню, как вырвался из его, беспощадно сжимающихся на моём горле, лап.

Это привело комбата в бешенство, и он потребовал, чтобы сейчас же принесли телефон. С помощью, которого он будет меня пытать, чтобы я запомнил на всю жизнь, что нельзя входить в подозрительные дувалы. Боец побежал за телефоном, а я остался ждать пытки, леденея от страха, и крика "Зверя".