Ровно в половине шестого Алешка оказался у Ленкиного дома. Поразмыслив немного, стоит ли нажимать на звонок над калиткой, он выбрал мобильник. Долго никто не отвечал. Наконец послышался ее голос:

– Ты уже подъехал? – вот так прямо, без предисловий.

– Да. Ты скоро?

– Выхожу.

Алешка набрал номер такси. Так как в городе работала одна-единственная компания, в этот пятничный вечер свободных машин не было. Как сообщал оператор, до ближайшего времени подачи машины ждать нужно было минимум полчаса. Алешка пытался предугадать реакцию своей спутницы, но ее взгляд был красноречивее любых слов. Сегодня на Ленке было очень короткое серебристое платье и такие же сверкающие босоножки на высоченном каблуке. Любая другая на ее месте непременно заслужила бы себе прозвище «стразина» или «сорока», но только не Ленка. Наверняка это платье стоило больше, чем могла себе позволить любая девочка из тех, что придут сегодня на вечеринку, включая и саму именинницу.

Не до конца отдавая себе отчет в том, что вылетает у него изо рта, Алешка вдруг предложил:

– А знаешь… если ты возьмешь шлепки, я имею в виду, на каблуках тебе, наверное, неудобно будет, мы можем пешком дойти до Светки. Хочешь, я понесу твои туфли в пакете? А там переобуешься.

– Шутник, – резко отрезала она и, развернувшись, направилась в сторону своего дома. Не оборачиваясь, она добавила: – Так и будешь там топтаться? Подождем такси дома.

От вчерашней милой и покладистой девочки, которая с готовностью помогала Алешкиной маме с посудой, не осталось и следа. Но ему, по большому счету, было все равно, так что, проглотив этот раздраженный тон, он последовал за своей «дамой сердца».

Из родных дома у Ленки была только старшая сестра. Вику Алешка знал очень хорошо. Ему всегда казалось, что кого-то из этих двоих явно должны были удочерить, настолько невероятным казалось их внешнее различие. Вике было около тридцати. Она работала в местной аптеке (кстати, в начале своей карьеры – вместе с Алешкиной мамой), почти не красилась, вечера проводила дома и вообще выглядела как омоложенная копия старухи, которой каким-то чудом удалось сохранить гладкую кожу, но при этом усталость, скопившаяся за десятки прожитых лет, все равно брала свое. Ленка очень стеснялась Вику и не упускала возможности, чтобы не подколоть ее в присутствии своих друзей. Знала ли та об этом? Скорее всего, да, но ее мало волновало мнение сестры.

По телевизору шла какая-то знакомая передача (названия Алешка вспомнить никак не мог), так что он просто кивнул Вике, которая смерила его долгим пристальным взглядом, и прошагал за Ленкой в ее комнату.

Что это была за комната! Прежде Алешка и подумать не мог, что так можно жить. Во-первых, комната была просто огромная. Да, конечно, его собственный дом не отличался размерами от Ленкиного. В нем была большая гостиная, большая кухня-столовая, еще бо́льшая родительская спальня и несколько комнат для гостей. Здесь же сразу было понятно, кто в доме хозяин. В Ленкиной комнате можно было запросто устроить футбольный матч, собрав целую толпу болельщиков, или расставить лунки для гольфа.

Возле панорамного окна, которое выходило во двор, стояла королевская кровать, накрытая кислотным розовым покрывалом. С карнизов вместе с легким тюлем свисали нитки крупного и мелкого жемчуга, «бусы», как окрестил их про себя Алешка. Такие же «бусы» обрамляли несколько картин в толстых металлических рамах с изображениями знаменитостей, а также изогнутый торшер в виде цветка лотоса. В комнате отчего-то не было стола для уроков. Зато в одном конце стоял низенький стеклянный столик, на котором стояла косметика и лежало несколько журналов, а у противоположной стены, меж двух бесформенных мешкообразных кресел, примостилась квадратная тумба, больше напоминающая табурет, к которому приделали дверцы.

Ленка уселась на кровать и устремила свой взгляд на гостя. Было заметно, что его изумление ей приятно. После некоторого молчания она произнесла:

– Даже хорошо, что такси запаздывает. У нас есть немного времени, чтобы побыть вдвоем.

Алешке не понравилось то, как она это сказала, и, чтобы сменить тему, он повернулся к картинам:

– Этот похож на Элвиса Пресли. Тебе что, нравится его творчество?

Ленка состроила такое лицо, словно ответ был очевиден, и продолжила:

– Леш, у нас же все серьезно?

– Э-э-э…

– Ну а как иначе? Мы сейчас вместе, поступать будем в один город, может, даже в один вуз. («Чего?!» – Алешка чуть не рухнул на месте.) Это даже хорошо, что мы сошлись, потому что выбирать надо среди своих. Колючий парень, конечно, неплохой, но нам с тобой не ровня. Твой папа, кажется, еще один магазин скоро откроет? Мне так родители сказали…

Разговор начинал напрягать Алешку. Ее честолюбивое стремление спланировать их будущее никак не вязалось с его личными планами. Ленка встала с кровати и подошла к нему очень близко, стирая все допустимые границы личного пространства.

– Я говорю о том, – продолжила она, – что раз у нас все серьезно, значит, можно позволить себе больше. Ты понимаешь, о чем я?

В это мгновение мобильник спасительно затрезвонил. Алешка снял трубку и с радостью сообщил, что подъехало такси. На пятнадцать минут раньше положенного. Ленка моментально забыла только что сказанное и подошла к зеркалу, чтобы еще раз убедиться в собственном совершенстве.

По дороге к Светке они молчали. Музыка играла так громко, что ее невозможно было перекричать. Подъезжая к дому, они обогнали несколько ребят из школы, так что выход Ленки из такси с Алешкиной галантной подачей руки оказался эффектным, да еще и при свидетелях. Из времянки раздавалась музыка. Сама именинница выскочила навстречу гостям и с радостью принялась выхватывать у всех цветы и подарки. Ленку она окинула почти незаметным завистливым взглядом (наверное, если бы она могла, то не приглашала бы ее), но через секунду снова широко и радушно улыбалась.

Внутри уже собралась приличная компания. С прошлого года родители Светки перестроили времянку. Теперь у одной ее стороны располагались двери, выходящие на мощеную площадку, где стояли столы с закусками. «Бредовая мода – копировать западные фильмы, – подумал Алешка. – Еды много, а есть нечего».

– О, у тебя прием без рассадки? – не замедлила проявить свою осведомленность Ленка. – Молодец. Не то что эта старина, салаты всякие, окрошки.

Светка согласно кивнула и довольная ушла относить подарки. В одной из двух комнат времянки Алешка обнаружил Мишку, ради которого, собственно, он и согласился прийти сюда. Тот втихаря уплетал что-то и при этом рассматривал журнал с коллекционными авто. Знакомому он обрадовался:

– О, здорово, Воробей! Сечешь, «лексус» пятьдесят второго. А? Вот это тема!

– Да, круто. – Алешка не знал, как ему лучше начать. – Слушай, Миш, а у тебя с английским как?

– Ничо. – Мишка снова принялся что-то втолковывать товарищу про машины.

– Нет, я имею в виду, как тебе занятия у Марии Максимовны?

– Да, говорю же, ничо. Ты поменяться, что ли, хочешь временем? Извини, брат, у меня только вторник и четверг, в другие дни…

Алешка решил больше не темнить:

– Что тебе известно про желтые конверты?

Эта первая секундная реакция Мишки была очень важна. По ней Алешка хотел определить, известно ли тому о письмах или же он будет удивлен. Реакция была более чем откровенной.

У Мишки вытянулось лицо в трубочку, и он заржал, как сумасшедший:

– Э, брат, ты брось. Я таким не балуюсь и тебе не советую. Знаешь, мозги, говорят, через год отсыхают.

– Какие мозги? – не понял Алешка.

– Обыкновенные. С извилинами. Стоп, нет, там, кажется, не желтые конверты, а как-то по-другому называлось. Что-то типа «желтая почта». Нет, «желтая плесень». Точно, «желтая плесень».

Алешка понял, что о конвертах Мишка ничего не знает. Ну хотя бы одного человека можно было вычеркнуть из списка. Оставалось трое.