– Лешенька, ты же знаешь, у меня после тебя еще один ученик. Сам у себя крадешь время.
Алешка виновато опустил голову и сквозь широкий коридор прошагал в комнату к столу, за которым они обычно занимались. В качестве домашнего задания на сегодня, помимо уже упоминаемых сложных предложений, Алешка должен был поработать и с большим текстом, посвященным экономике Китая. Что делать, если одно из заданий ЕГЭ непременно заключало в себе трудный, неинтересный и полный научных терминов текст? Невозможно было выучить специальные слова по всем возможным разделам научного знания. Но выработать методику, научиться анализировать такие тексты, даже при условии, что многое оставалось непереводимым, – вот этой-то науке и пыталась научить его Мария Максимовна.
Рассказывая о прибрежных производствах Китая, Алешка как всегда скользил глазами по комнате, стараясь не смотреть в серьезное лицо учительницы. Вдруг взгляд его привлек желтый листок, выглядывающий наполовину из-под массивного серванта, занимавшего половину стены. Здесь стояли и книги, и посуда, и разные статуэтки. За стеклянными дверцами прослеживалась целая история жизни хозяев. Почти такой же сервант стоял в доме у Алешкиной бабушки. Его родители считали пережитком советских времен, когда все самое ценное выставляли напоказ гостям.
У них дома все шкафы были встроены в стены таким образом, что со стороны казалось, будто в помещении и вовсе нет шкафов.
Алешка рассказывал и при этом сверлил листок глазами. Теперь, при более внимательном рассмотрении, ему показалось, что это самодельный конверт и даже отдавая дань фантазии и некоторой погрешности зрения человека, привыкшего сидеть за книжками ночи напролет, на этом конверте ему явственно виделось собственное имя. Как такое вообще могло быть?!
После того как Мария Максимовна ненадолго вышла из комнаты, Алешка, убедившись в том, что конверт с его содержимым действительно предназначался ему, спрятал его за пазуху. Он всматривался в лицо учительницы, чтобы понять, не затеяла ли она с ним какую-то игру в рамках образовательного процесса. Для таких размышлений у Алешки имелись основания. Однажды зимой, сговорившись с его родителями, Мария Максимовна устроила у него дома настоящий квест: подготовила карту, несколько заданий на английском языке, подсказки. Это было перед каникулами. Алешка позвал друзей, папа накупил призов, и все дружной компанией бродили по двухэтажному дому (который в детстве Лешка считал настоящим замком) в поисках сокровищ.
Вот поэтому и теперь у него не осталось ни малейших сомнений в том, что это Мария Максимовна снова решила повысить его интерес к своему предмету. Эх, были бы все учителя такими, как она!
До конца занятия Алешка старался определить, заметила ли она, что он «проглотил наживку». Распрощавшись с учительницей и оказавшись за калиткой, он еще немного прошел по дороге и, убедившись, что Мария Максимовна не следит за ним (хотя зачем ей, собственно, это нужно?), открыл конверт. Внутри лежал сложенный вдвое листок белой бумаги. Алешка развернул его. К своему удивлению, подсказки, где искать клад, он там не нашел. Это было самое обыкновенное письмо (на русском языке!), адресованное ему. Вот что в нем говорилось:
Привет, Алексей!
Не знаю, как тебя называют друзья. Может, слишком официально? Но мы же пока не друзья. Ты меня даже не знаешь, так что буду называть тебя Алексеем.
Ты не представляешь, сколько раз мне хотелось написать тебе это письмо. Не спрашивай, почему я просто не заведу себе друзей по переписке. Это невозможно. Как невозможно и дружить с кем-то вообще в обычной жизни. Но я так давно наблюдаю за тобой, что кажется, будто мы и вправду знакомы. Я знаю о твоих планах на будущее, о том, что тебе интересно, знаю, какой ты целеустремленный. Если бы во мне было хоть чуточку этого качества, возможно, многое бы сложилось иначе.
А еще я знаю, как ты проводишь вечера. Уж прости, подслушала. Знаю, как читаешь сначала то, что нужно для школы, потом английскую литературу и после этого – художественные книги. Не много найдется твоих сверстников, которые так серьезно подходили бы к самообразованию.
Я тоже люблю читать. Но не всегда вдумчиво. Меня часто отвлекают посторонние звуки. Хотя читаю я быстро. Очень быстро.
Что еще в письмах принято писать? Наверное, какие-то новости. Но новостей у меня обычно не бывает. Только вот недавно я начала писать картины. Не как художник, а так, больше от безделья. Лучше всего у меня получается море. А людей и животных я совсем не рисую. Не умею. Завидую иногда людям, у которых руки золотые. У меня не так.
Вот представь, какая бы из меня вышла болтунья, если бы мы общались в обычной жизни! Столько написала и ничего конкретного. Одна вода. Не уверена даже, что ты найдешь мое письмо или не выбросишь после прочтения первых строк.
Ладно, не стану больше отнимать твое время.
С наилучшими пожеланиями, М. О.
Дочитав письмо, Алешка растерянно покрутился, словно решая, стоит ли ему вернуться к Марии Максимовне и спросить прямо об этом письме или продолжить путь домой. Учительница жила одна, в этом сомнений не было. К тому же в письме ясно указывались инициалы «М», что означает Мария, а «О»… Ничего не означает, потому что ее фамилия Красных. Да и потом, зачем ей писать ему письма? Глупо как-то. Кто еще занимается английским в этот день до него? Девчонки из школы? Его одноклассницы? Он начал перебирать в уме всех, кто собирался сдавать ЕГЭ по английскому. Кроме Виталика и Дениса из 10 «А», никто не вспоминался. Наверняка это кто-то из другой школы. Необычный способ завязать дружбу. Остановившись на этой мысли, Алешка сунул письмо в карман, решив на следующем же занятии разузнать у Марии Максимовны подробно, с кем из девочек она занимается.
* * *
«Клеткой» называлась единственная и потому всегда многолюдная городская дискотека. Располагалась она в Центральном парке. По высокому бетонному фундаменту, обтянутому вместо стен сеткой, похожей на ту, из которой делают заборы, вдоль края перемещалась толпа разодетых молодых людей. В центре этого дефилирующего потока танцевали. Когда танцующим надоедало, они ныряли в толпу и вместе с остальными ходили кругами. Откуда пошла такая традиция – никто не знал. Но еще в те времена, когда бабушка Алексея впервые приехала сюда по распределению после ветеринарного училища, по периметру «Клетки» уже ходили. Это было даже удобно: если человек приходил на дискотеку один, после первого же круга он непременно встречал знакомых. Город ведь маленький.
Ученики одиннадцатых классов чувствовали себя здесь почти «элитой». Выше них стояли только «маханские», они были самыми старшими, так как институтов в городе не имелось. Ну а если случалось, что на дискотеку попадали приехавшие из города на каникулы студенты, то их почти боготворили. Но все равно, одиннадцатый класс – это не девятый и даже не десятый. Они были почти студентами не какого-то там училища, а высших учебных заведений и смотрели на «маханских» с некоторым пренебрежением. В «Маханку» обычно уходили после девятого. Такие, как Ленка, были редкостью. В связи с этим нередко возникали горячие споры и даже драки, и общество делилось на два вечно противоборствующих лагеря.
Только в половине одиннадцатого Алешка с другом Ромой по кличке Рамзес подошли к «Клетке». Вообще-то дискотека открывалась в девять.
К этому времени у турникета, где взимали по двадцать рублей с человека за проход, уже собиралась приличная толпа. Но «нормальное» общество, то есть те, кого дома не ограничивали во времени, приходили не раньше десяти. Девяти- и восьмиклашки уходили домой до одиннадцати, оставляя «Клетку» в полном распоряжении «взрослых».
Посреди танцплощадки выделывал свои изощренные па Колючий, а его дружки, похожие друг на друга, как близнецы, копировали каждое его движение. Ленка танцевала немного в стороне. В этот вечер одета она была в облегающие блестящие лосины и свободный топ, открывающий алмазную бусину в пупке. Конечно, зачем делать пирсинг и скрывать его потом?
