– Кароший погода карашо тля ваш путешествий, – кивнул кормчий, как бы отвечая мыслям рыцаря. – Тля путешествий карашо, но плехо тля того, што вы хотийт нахотить.

– То есть? – не понял Эдгар.

– То есть, штобы нахотить, где мог расбиваться корапль король Ричард.

Слова Вилли повернули мысли молодого человека совершенно в другую сторону: это ему как-то не приходило в голову…

– Ты хочешь сказать, – воскликнул он, – что если бы в море начался шторм, то нас могло бы отнести именно туда, куда отнесло корабль Ричарда Львиное Сердце? Но разве шторма одинаковые? Разве ветер дует в одну и ту же сторону? И разве в разных частях моря все это не по-разному влияет на движение судов?

Вильгельм слушал, кивая и улыбаясь в свою короткую светлую бороду. Когда Эдгар умолк, кормчий проговорил:

– Шторм быфайт разний, да. Но в этот время года он бывайт отшень ретко, я вам говориль. Король отпливаль год назад, но чуть пораньше, когта еще ветер бывайт чаще, и буря мошет прихотить вот оттуда… – он махнул рукой в направлении востока. – И всегда шторм в этот время тует с восток на запат. Я много-много раз бываль в такой шторм. И мой корапль, где бы он ни плыль, талеко ли от берег или близко, несло пошти одинаково. И сейчас, когта шторм нет, я би мог только отшень неточно просчитайт, кте могло прибить корапль короля. А если бы мы попадаль в шторм, то просчитали бы точнее.

– Но послушай, Вилли! – Эдгар заволновался и даже схватил кормчего за руку. – Выходит, ты уверен, ты тоже уверен, что король Англии не утонул, а добрался до берега?

– Затшем же ему было тонуль? – возмутился Вильгельм. – У него тоше быль кароший корапль, и кормчий там быль не турак, я немношко с ним говориль до того. Я помню, какой тогта быль буря. Сильный, плехой, но не такой, штоб тонуль кароший корапль с кароший кормчий. Лефиафан20 пусть меня слопай, если это не так!

– Тонут всякие корабли и всякие кормчие, – раздался снизу, с лесенки, ведущей на кормовую надстройку, голос Фридриха Тельрамунда, и барон поднялся к Вилли и Эдгару, держа в руке медную тарелку с парой ломтей хлеба, куском сала и кожаной кружкой.

Первую фразу Фридрих произнес по-французски, поскольку важно было, чтобы ее понял и Эдгар, но затем обратился к своему соотечественнику на немецком, протягивая ему тарелку. Вилли засмеялся и взял угощение, безо всякого опасения передав руль барону.

– Этот сухопутний человек понимайт в корапль как кароший моряк! – сказал он Эдгару, усаживаясь на верхнюю ступень лесенки. – Никому бы не даваль руль, только моряку. А ему даль. Та, я отпускаль матросы отдыхать – в такой погода пускай поспят тольше. А што всякий корапль тонет, госпотин ритцарь не прав. Бывайт шторм, што нишего нелься сделайт, но тогда, год назад это быль не так. Я помню.

Фридрих нахмурился.

– А ведь неплохая мысль! – произнес он задумчиво. – Просчитать, куда могло принести корабль короля и высадиться на этом месте… Кто-то из местных жителей может помнить, как произошло крушение, кто спасся с корабля и куда направился. Слушайте, Эдгар, а может мне и вправду так сделать? Вы с женой поплывете в Англию, а я высажусь там, куда укажет Вилли, и попытаюсь что-нибудь разузнать. Потом встретимся в месте, о котором заранее договоримся. Попробуем, а?

– Лучше я отправлю жену с сыном, а сам высажусь с вами, – с сомнением ответил Эдгар. – Сто против одного, что это окажется побережье Франции, а там мне скорее удастся что-то вызнать.

Барон удивленно поднял брови:

– Почему? Разве я говорю с акцентом?

– Нет. Если только чуть-чуть, но с таким акцентом говорят и иные французы, к примеру жители запада Франции. Просто мне легче будет общаться с жителями прибрежных сел. Это теперь я – рыцарь, а немного больше года назад был кузнецом в Лионе, так что знаю, как говорить с простолюдинами.

– А то я не знаю! – засмеялся Фридрих. – Меня где только не носило и с кем только не сводило! Хотя тут вы правы, мессир: легче тому, кто с самого начала жил среди простых людей. Рыцарские замашки иногда здорово мешают.

– А легче всех будет мне! Потому что я – крестьянка и потому что умею лечить скот. Вот помогу кому-нибудь вылечить захворавшего осла или принять роды у овцы – и мне расскажут все и обо всем!

Мария давно уже стояла, прислонясь к борту, почти под самым кормовым возвышением, и слушала доносившийся сверху разговор. Она знала, что муж не станет держать от нее в секрете, если он и Фридрих примут какое-то решение, и потому вмешалась в беседу без всяких сомнений.

– Ты собираешься ехать через всю Францию с грудным ребенком? – Эдгар был не очень удивлен и не особенно возмущен: это вполне похоже на Марию.

– Но разве из Англии во Францию, в замок твоего отца мы бы не ехали? – парировала молодая женщина. – Все равно Анри нужно отправить в Лион. А так мы бы высадились, корабль с нашим посланием отправится в Англию, и пока мы будем искать очевидцев крушения в береговых поселках, Луи и Блондель могут поехать к нам навстречу.

– А неглупо, между прочим! – воскликнул Тельрамунд, нагибаясь над оградой надстройки и с новым любопытством разглядывая Марию, одетую теперь в свой прежний наряд – мальчика-оруженосца Ксавье. – Очень неглупо. Ну и жену вы себе подыскали, мессир Эдгар!

– Это она меня подыскала, – почти сердито отозвался француз.

– Эй, кормчий! – послышался крик с носовой надстройки. – Слева по борту, в паре лье от нас – корабль!

Вильгельм живо отставил тарелку, на которой оставалось лишь немного хлебных крошек, и кружку с последними каплями воды и, поднявшись, всмотрелся в далекий горизонт, на фоне которого слева действительно появился тонкий темный силуэт.

– Галера, – проговорил кормчий. – Идет быстро и, пускай я не буту больше моряк, если она не ходить за нами.

Эдгар посмотрел на Вилли с некоторым изумлением. Тому, что тот сумел на большом расстоянии распознать тип корабля, молодой рыцарь не удивился. Но вот понять, куда судно держит курс, да еще сообразить, что следует за их коггом… Или, кормчий просто строит предположения?

– Всякий корапль, когда видит другой, отходит в сторона, – ответил на его недоумевающий взгляд Вилли. – Штобы, если вдруг меняется ветер, их не понесло один на другой. Этот все наоброт – поворачивайт, штоб идти за нами.

– В таком случае, быть может, эту галеру послал нам вдогонку король Анри? – предположил Эдгар. – Возможно, появились важные новости, либо он решил дать нам какие-то поручения?

Кормчий с сомнением покачал головой, продолжая всматриваться вдаль. Незнакомое судно шло с той же скоростью, заметно нагоняя когг – при слабом ветре весла оказывались действеннее паруса.

– Это не есть галера король Генрих! – воскликнул Вилли (при этом его акцент заметно усилился). – Это не есть вообще сутно из Палестина. Оно ходило с тругой сторона. И оно хотеть нас догоняйт.

Фридрих, все это время не выпускавший руля и спокойно смотревший в том же направлении, что и кормчий, произнес слово, которое давно уже вертелось в уме у всех троих:

– Пираты.

В конце двенадцатого века от Рождества Христова морские страны успели позабыть о страшных временах, когда на морях свирепствовали драккары21 викингов. Эти быстроходные суда в свое время не давали прохода торговым кораблям, однако вовсе не ограничивались одним только морским разбоем. Собираясь в целые флотилии, они нападали на прибрежные города и селения, брали их штурмом, грабили подчистую, убивали всех подряд, не помышляя о жалости. Кровожадные боги викингов Один и Тор призывали лишь к войне, и суровые ярлы22 внушали своим воинам: в счастливую Валгаллу23 попадет лишь тот, кто умрет, сжимая в руке меч, окрашенный кровью врага. Какого – неважно. Был бы меч, а врага найти можно!