– Папа, папа пришел. Пап, а у Саши сегодня день рождения!

Мы, дети, всей ватагой бежали наперегонки, встречая отца в коридоре.

Но видимо, этот день был для него непростым, и по его виду я понял, что о подарке он вспомнил только в эту минуту… Поставив свой усталый портфель на пол, не раздеваясь, папа сказал:

– Сейчас я приду, подождите.

До сих пор для меня загадка, где в поздней вечерней мартовской Москве семьдесят первого года в новостроечном районе он умудрился купить мне этот подарок…

Через недолгое время папа вновь открыл дверь, и в его руках я увидел шоколад необъяснимых размеров. «Бабаевский» именовался. Конечно же я поделился им со всеми, как нас учили в семье. А обертку от этого сокровища еще долго хранил в коробке вместе с остальными мальчишескими игрушками.

В школе я вел себя очень прилично. В походы, например, где все безобразия обычно творятся, никогда не ходил. В первом классе был командиром «звездочки», а в старших – комсоргом. Потихонечку разваливал комсомольскую организацию – собрания абсолютно не проводил. Классе в третьем у меня возникло желание заниматься литературным трудом. Были первые набросочки на уровне рассказа про белочку, птичку, рассказ «В лесу». А когда я сочинения писал, такие муки творчества испытывал!.. Но уже в более «позднем возрасте» мой кругозор ограничивался в основном школой и стадионом. Больше времени не оставалось ни на что. Так получилось, что в 15 лет я перенес операцию на мениске, ходил с палочкой и стал писать стихи… Этот слом юношеских ожиданий я воспринял как трагедию. Ведь я был капитаном юношеской команды и мечтал стать настоящим футболистом. А вышло так, что стал писать стихи.

Купила мама гладиолусы,

Блестел застежками портфель.

Сентябрьский ветер путал волосы,

Сестренки ели карамель.

Родня хмелела от волнения,

Шел первый раз ты в первый класс.

И было столько восхищения:

«Сынок стал школьником у нас!»

А годы, годы, годы-саночки

Домчали до армейских трасс.

Да, ты давно не веришь в сказочки,

Но все равно сынок для нас.

Такой же ласковый, веснушчатый,

Как в том заветном сентябре.

Портфельчик новый, не игрушечный

Несешь ты гордо на заре.

– Шаганов, а ты почему не в белой рубашке? Сегодня к нам в школу приезжают ваши сверстники из Шотландии. По линии Общества дружбы народов.

Практически для нас, девятиклассников 899-й московской школы, люди с другой планеты. Построились мы линейкой в актовом зале, бодро исполнили «Эту песню запевает молодежь». «Ш-ш», акцентируя в окончании каждой строчки припева. Молодежь капиталистическая была чуть постарше нас. Одета нигилистически, сплошь конопатая и не говорящая по-русски. С дурацкими вымпелами в руках. А что они, джинсы должны были привезти? Мы, в свою очередь, за некоторым исключением, не очень блистали английским.

– Наши девчата поинтересней будут, – обмолвился я с Димкой Яковлевым.

– Еще бы, наши самые красивые в школе. Видишь, как потянулся к ним гость заморский.

Учителя во главе с директрисой натянуто улыбались, и было видно, что они начеку. И не зря. Один паренек шотландский, что повыше всех ростом, через переводчицу своим вопросом ввел в прострацию весь педагогический коллектив.

– Он спрашивает, где можно покурить? – бесстрастно перевела работница «Интуриста».

Учителя смутились, но всего лишь на какое-то мгновение. С той же деланой улыбкой директриса – наша строгая директриса, которая лично проверяла, не пахнет ли от тебя куревом после перемены, – отразила этот коварный вопрос, как Третьяк шайбу от Фила Эспозито:

– Вахрушин, Шаганов, пойдите с нашим гостем в мужской туалет, где он выкурит сигарету, не вздумайте курить с ним.

Ну, я-то футболом занимался, мне это ни к чему, а Мишка, покуривавший втихаря в ту пору, от предложенного «Мальборо» отказался.

– Сейчас примчится сама…

Так оно и было. И, пуская дым в потолок, широколобый наш друг интернациональный удивлял еще раз нас такой вот свободою нравов – покурить при педагогах.

Класс у нас был дружный. Девчонки самые-самые: Светка Вещикова, Таня Сучилина, Ширикова Марина, Лена Гладилина. Удалищева не отставала. Да все красавицы. И не дуры.

А классная руководительница Валентина Ивановна Кузнецова на десять лет всего старше своих учеников. Мы – ее первый выпуск. После выпускного даже прослезилась. Спустя годы нашей продвинутой кучкой мы решили отметить юбилей пятидесятилетней нашей Вали. Как положено, собрались в ресторанчике, сами уже сорокалетние. Давно не виделись и друг с другом… Круче всех сохранилась Валентина Ивановна, дай Бог ей здоровья.

А самым моим закадычным другом школьным был Широков. И по физкультуре-то у него еле-еле тройка выходила, и учителя многие напрягались на Саню из-за поведения не совсем стандартного, а я считаю, что в нашем классе он самым ярким был. И не зря после школы единственный из выпуска своим старанием поступил в университет. На географический, что тоже, согласитесь, много говорит о неординарности человека.

Да в общем-то, никто не потерялся по жизни… И конечно, если уж речь пошла о поре школьной замечательной, то нужно назвать и «учительницу первую мою» – Шаповалова Людмила Александровна, что приняла нас, «первоклашек», читать-считать учила. Хорошо бы, чтобы моей дочери достались такие учителя.

Школу нашу обычную № 899 на Новокузьминской улице несколькими годами раньше окончила и Елена Батурина, супруга Лужкова, но мы незнакомы…

А есть ли сейчас в современной школе предмет НВП? А именно – начальная военная подготовка.

В бытность оную моей юности ученической в 80-х годах в противостоянии двух систем: социализма и капитализма, школьники старших классов изучали азы военной науки два раза в неделю. Являться на урок полагалось в галстуке, аккуратно подстриженным. Соответственно, мы, парни, старательно прятали свои гривы за воротник.

Преподаватель наш был отставной полковник, мы для него были возрастно – внуки.

Видимо, дома его рассказы и поучения уже не воспринимались должным образом, поэтому работе он отдавался с неистраченной энергией бывалого служаки.

Принес в школу шесть АКМ со спиленными затворами, учебные гранаты, винтовки-мелкашки, затрепанные уставы. Класс переоборудовал с трудовиком Федоровичем. За месяц получился мини-полигон. Где-то по старым связям достал секретные центрнаучфильмы для служебного пользования про атомную войну и т. д. Сам смотрел с нами упоенными глазами.

В гражданской одежде никто его не видел, даже ботинки строго военного образца. Подумывал о дополнительных факультативных занятиях по НВП, но тут уже был перебор – всё же у нас выпускной год, и многие ходили на подготовительные курсы в разные институты. Времени в обрез и тогда и сегодня у школьников.

Тир вначале он решил сделать в подвале под столовой. Там были объемные площади, но требовался мощный ремонт. И посему стрельбище было заорганизовано прямо в классе. Тот самый полигон. Вешались картонные мишени, и мы из позиции «стоя» и «лежа» палили по условному противнику. Строились в алфавитном порядке по пятеркам, и давай стрелять. И парни, и девчонки.

И случилась у моего товарища-однокашника Широкова осечка. Пуля застряла, выстрела не последовало. А полковник уже пошел снимать к мишеням результаты стрельбы.

Широков меня спрашивает, хлопая ресницами:

– Шаганов, чё делать?

Я говорю:

– Положи винтовку и доложи об осечке.

А Широков стушевался, как новобранец…

– Кому-нибудь достанется моя винтовка из следующей пятерки, лучше я…

И стреляет в угол за своей спиной. В школьный плинтус.

Полковник присел. Мгновенно, будто прыгнул в окоп. Втянул голову в шею, испуганно оглянулся в нашу сторону. Ну, собственно говоря, многие из нас тогда и узнали язык взрослых в обстановке военных действий. Из любимых внуков наш класс на неделю был переведен в разряд «внуки любимые, но как страна вам доверит оружие». Велено было всем подстричься.