На Валерия Сергеевича без содрогания нельзя было смотреть. Вся его начальственная осанка куда-то пропала, как скинутое одеяло, обнажая растерянного, придавленного несчастьями человека.

– Но как? – справившись с эмоциями, Валерий Сергеевич посмотрел на Германа покрасневшими глазами. – Окна в машине были закрыты… стреляли внутри… на пистолете… его отпечатки. А кроме брата в машине никого не было.

– Все просто. Выстрел, который слышали все, мог быть произведен, когда ваш брат был уже мертв.

– Вы можете это доказать? – с еле уловимой надеждой в голосе спросил Валерий Сергеевич.

– Необходимо провести следственный эксперимент.

– Зачем?

– Из протокола баллистиков ясно, что выстрел был произведен в упор, и стекла в машине были подняты, что должно было приглушить звук выстрела. Табельный «Макаров» не самое громкое оружие, и в здании выстрела не должны были услышать, даже если бы и услышали хлопок, то не опознали бы его как выстрел. А что мы имеем на деле? Выстрел слышали все в Управлении.

– Кто же тогда стрелял?

– Думаю, Сорокина, но у нее мог быть и сообщник. Они могли застрелить вашего брата, когда на стоянке никого не было, а потом, дождавшись первого свидетеля, сделать вид, что она только что вышла из своей машины.

– Ясно. – К Валерию Сергеевичу вернулось самообладание. – Могу я чем-то помочь?

– Нужно объявить Сорокину в федеральный розыск. Просмотреть все записи с видеокамер в радиусе пятисот метров от стоянки, а для этого необходимы ордера.

– Не проблема.

– Необходимо перетрясти все дело о маньяке. Не могу понять его мотивов, а значит, мы что-то упустили.

Валерий Сергеевич кивнул.

– Попрошу вас информацию об анализе ДНК держать пока в тайне. Когда раскроете дело, я решу, что с этим делать.

– А как же Терентьев? У него есть начальство, – напомнил Герман.

– Начальство я беру на себя. А вы все уладьте с Терентьевым. Он был другом Алексея. А теперь, если позволите, я хотел бы остаться один.

***

В номере отеля Герман завалился на кровать. Закрыл глаза, прокрутил в голове все установленные факты по делу Архангельского и накидал план действий. Потом вспомнил про шефа и набрал его номер.

– Buenas noches, senor².

– Добрый, – снисходительно произнес охрипшим от сна голосом генерал и тут же поинтересовался: – Ну, славно потрудился в первый день?

– Похвастать пока нечем.

– Скромняга. Мне уже доложили, что Валерий Сергеевич поднял в прокуратуре невообразимый шум по делу своего братца. СК гудит, как улей.

– Быстро он, – заметил Герман.

– Ты мне вот что скажи. – Генерал сделал короткую паузу. – Думаешь, полковник не сам это сделал?

– Есть такое подозрение, – уклончиво ответил Герман.

– Ну, подозрение – это уже что-то, – задумчиво произнес генерал. – Вчера и этого не было.

– Шеф, мне нужна машина. Не хочу, чтобы за мной, как за красной де́вицей, приезжали в отель каждое утро. По большому счету, мне нужно переехать в квартиру… и как можно быстрей.

– Что, творческого беспорядка не хватает?

– Именно так.

– Подберу я тебе квартиру. Хотел как лучше, а ты – как всегда.

– Не могу работать в такой обстановке. Представьте, что будет с горничной, если я развешу фотографии жертв маньяка по всему номеру? Есть прямая связь Рогова с Архангельским, так что… – не договорив, Герман резко сменил тему: – У меня еще одна просьба. Я бы хотел узнать адресок моих девчонок. Звонил по старым телефонам, трубку никто не берет.

– Всю необходимую информацию я послал в отель. Тебе должны были уже принести конверт.

– Пока не принесли. Не томите. Что там? – Не услышав ответа, Герман спросил: – Шеф, вы еще тут?

– Да, – послышался тяжелый вздох. – Не хотел тебя огорчать, но ты все равно узнаешь. Лера вышла замуж.

Герман прикрыл глаза, чувствуя, как защемило сердце. Он предполагал, что подобное может произойти, но этот день почему-то виделся в далеком будущем.

– Ее муж – директор завода, акционер двух банков. Несколько домов здесь и где-то на Сардинии. Если хочешь, я перешлю тебе о нем всю информацию.

– Не надо. Я просто хотел увидеться с Катей.

– Она сейчас в детском санатории во Франции.

– Во Франции? Одна?

– Нет, с гувернанткой.

– Крутые перемены.

Под дверь просунули конверт. Встав с кровати, Герман поднял его с пола и распечатал.

– Видимо, доставили мое послание, – предположил генерал, – будут вопросы, звони.

– До связи. – Герман откинул телефон на кровать.

В конверте оказались фотографии его бывшей жены, дочери и мужчины лет сорока пяти. Снимки были сделаны в разное время года, это означало, что шеф периодически подключал специалистов для сбора информации. На всех фото Лера светилась от счастья. Видимо, решил Герман, жена действительно полюбила и была счастлива. Но дочь выглядела безрадостной и немного растерянной, отчего у Германа сжалось сердце.

На следующий день ровно в девять утра майор позвонил в номер Германа.

– Я внизу, в холле. У нас мало времени, нужно ехать на допрос Кристины Низовой – последней жертвы Паука.

– Ты же сказал, что она не в состоянии говорить.

– Полчаса назад позвонил ее муж, сказал, что она готова дать показания.

Не выспавшийся и угрюмый Герман спустился в холл. Двое охранников встали навытяжку, и Герман понял, что за ним все еще присматривают. На ходу он фиксировал все действия персонала: один охранник бросает мимолетный взгляд на часы, его рука машинально потянулась к рации. Как только Герман выйдет из здания отеля, в Управление отправят сообщение, что он уехал на серебристом «опеле», указав точное время и номер машины.

– Герман Всеволодович! – Мужская рука дотронулась до его плеча. Герман резко обернулся и увидел парня в форме посыльного. – Вам посылка!

Поблагодарив, он взял небольшую коробку, распечатал и вынул мобильный телефон. В коробке была записка от шефа: «Он тебе понадобится. Я дал твой номер всем заинтересованным лицам».

Старенький «опель» Терентьева стоял перед входом в отель, негромко урча работающим двигателем. Когда Герман сел в машину, майор резко нажал на газ и выехал на Тверскую.

– Что сказал муж потерпевшей? – хмуро спросил его Герман.

Майор бросил на напарника пронзительный взгляд и спросил:

– Тебе что, вчера выпивки не досталось?

– Да нет, полный бар, а что?

– Злой ты сегодня.

– Не злой, просто не выспался. Размышлял над делом.

– О-о! Нашего полку прибыло. Звони, если что. Вместе будем размышлять.

Через полчаса они вошли в больничную палату. Молодая красивая женщина полулежала в кровати, ее левая нога была в гипсе на вытяжке. Рядом с ней сидел мужчина лет пятидесяти и что-то вполголоса внушал. Увидев следователей, он резко вскочил, будто его застали за чем-то неприличным.

– Здравствуйте, Кристина, – поприветствовал потерпевшую майор.

– Доброе утро, – тихо ответила Низова и перевела взгляд на мужа: – Дорогой, ты не оставишь нас на минутку?

Он ответил ей понимающим взглядом и вышел.

– Задавайте свои вопросы, – сказала Низова.

Терентьев включил диктофон.

– Расскажите все по порядку. Как вас похитили? Что происходило до момента, когда вас освободили?

– Это же были вы. Держали мою руку, когда меня выносили из подвала.

Майор подтвердил и замер в ожидании. Женщина тяжело вздохнула и начала рассказывать:

– Вы, наверное, уже знаете, что похитил он меня на стоянке у салона красоты. Я завела машину, не успела тронуться, как в салон садится мужчина… – Кристина запнулась, сделала глоток воды, – …уперся ножом в бок и говорит, чтобы я не дергалась и делала все, что он скажет. Я умоляла его отпустить, но он только распалялся. Поэтому я подчинилась, и постепенно похититель успокоился. Мы выехали за МКАД, проехали около двадцати километров по Егорьевскому шоссе, после чего он приказал свернуть на проселочную дорогу и ехать еще два километра. М-м-м… – Она простонала и потерла виски. – Там стоял фургон зеленого цвета, номер не разглядела… – Лицо Кристины исказилось в мучительной гримасе, она словно заново переживала тот ужас. – Похититель связал мне руки, залепил пластырем рот, забрал сумочку и, проверив все карманы, запер меня в фургоне.