Крики людей и грохот взрывов стали привычны слуху Лидера, память поколений воинственных правителей Данноена проснулась во владетеле их престола. Восстание захлебывалось кровью, не успев собрать под знаменами освобождения и половины добровольцев. Народы северных номов лишились оплота надежды в одни сутки. Участь Тельтеона не постигла его сына, наоборот он совершил то, что оказалось не под силу прежнему Лидеру. Северяне бросали оружие, падали на колени, сдаваясь черным людям Данноена. Подоспели новые войска, удерживавшие лагерь внизу. Все селение Ам-Лон взяли в кольцо. Выживших бунтовщиков согнали к центру разрушенного города, чтобы те предстали перед преданным ими господином.

К удивлению Корлиона из пещер и обвалившихся строений вели и женщин и детей. Восстание носило масштабный характер. Люди севера обосновали целую общину, откуда собирались наносить удар за ударом, присоединяя к движению новые номы. Повезло же ему проведать о замыслах недоброжелателей заблаговременно. Отобранное оружие черные люди свалили кучей у главной тропы и послали за носилками, дабы стащить все это добро к машинам.

– Ты подумай! – не меньше удивился Онтеон. Прихрамывая, он подошел к племяннику и оперся о его плечо. В руке он держал пистолет с дымящимся стволом. – Тут не база повстанцев – тут город! Похоже, они хотели создать свое государство.

– Хотели, – не задумываясь, ответил Корлион, строго глядя на пленных. – Только власть на Антореле принадлежит Трионам, и придется с этим мириться.

Солдаты отыскали в Ам-Лоне две сотни человек. Многие повстанцы погибли в бою, предостаточно сбежало. Корлион с самого начала подозревал, что в горной крепости найдутся лазейки, однако судьба беглецов его не тревожила. Восстание было подавлено, и собрать рассыпавшихся северян повторно не сумеют самые красноречивые зачинщики. Пленных поставили длинной линией на колени, расстрельная команда, посмеиваясь, проверяла оружие. Ждали распоряжения Лидера. Корлион медленно проходился вдоль тупящих взгляды оборванцев, сложив руки за спиной и разглядывая лицо каждого. Хоть смутьяны стояли на грани гибели, никто не попросил пощады, не молил за своих детей. Правда и безрассудной храбрости не проявляли.

Лидер покосился на солдат, один из них кивнул, справляясь: можно ли уже привести приговор в исполнение. Корлион отвернулся и поглядел на серые тучи, скрывающие зарю. Крикливое воронье поспело как раз к завтраку. Тучи клубились, ложась одна поверх другой, солнце пугливо проглядывало в узкую щелку в форме глаза. Надо было принимать решение, наказывать провинившихся. Корлион поднял руку, сигнализируя стрелкам. Вдруг какой-то мальчик лет десяти встал и вышел перед отцом, раненным в плечо, заслоняя его телом. Тот попытался оттащить чадо, однако не вышло. Лидер замешкался, снял Маску. Глаза мальчика пронзительно смотрели на него с твердостью взрослого мужчины. В их синеве виднелась несгибаемая решимость.

Корлион вспомнил, как однажды смотрел так же на своего отца, уходящего в последний поход. Он знал не понаслышке, каково это – терять родителей. Жажда мести и острая обида требовала расстрелять северных дикарей. Они лишили его отца, почему же он не может сделать то же? Да и сиротой мальчик не останется, он умрет следом. Поднятая рука задрожала, лицо Корлиона задергалось, как будто он собирался расплакаться, словно мальчишка, только отец его не утешит.

– Спустить всех вниз, – резко бросил он, отворачиваясь так, чтобы черные люди не видели слез командира. – Отошлите их в восточные номы, там живут преданные Трионам вожди, пусть присмотрят пока. Разберемся в другой раз.

Когда Корлион спускался по тропе, его похлопал по спине Онтеон. Дядя улыбался с особым светом, какого раньше не было. Промолчав, он опередил Лидера. Шаг его был быстр, но Корлион услышал хриплый кашель из-за камней. У подножия Ам-Лона толпились люди. Кто спустился с горы, кто держал позиции внизу на случай прихода подкрепления северян, кто прибыл из столицы. Поспевшие части занимались установкой командного центра и казарм. Данноенцы надумали окончательно вернуть северный край, передовая база позволяла им укрепиться и отрезать врага от Ам-Лона, который уже заняли подошедшие части. Плененных повстанцев погрузили в транспорты под надзором охраны. Северянам предстоял долгий путь на восток, за море. Тамошние вожди не допустят у себя возмущений против власти Лидера. Народы восточных номов покорились завоевателям с большим смирением, чем прочие их соседи по планете, подвергшиеся атаке из Данноена. Нынче они считали себя такими же анторельцами, поэтому и не помышляли о восстаниях. Машины приподнялись над дорогой и уплыли в молочный туман, ползущий с гор на юг.

На верхних площадках Ам-Лона взвились черные знамена с серебряными мечами. Солдаты позволили себе расслабиться и отпраздновать победу. Корлион же спешил назад в Торорилан. Скорее к семье. Здесь он закончил. Закончил раз и навсегда, как и обещал. С тех самых пор север не поднимал буйной головы в сторону Данноена, не смог поднять.

*      *      *

В городе победителей встречали радостными криками, цветы слетали к ногам черных людей, идущих маршем по бокам от ползущих транспортов. Лидер на деле доказал право повелевать народами Антореля, его чествовали все до единого. Процессия, во главе которой ехал на броневике Корлион, высоко подняв меч, прошла к дворцу. Там солдаты отправились по казармам или домам. Не для всех этот день был праздником, многие не вернулись из-под Ам-Лона.

Корлион с Онтеоном остановились возле статуи Намаэля Триона, родоначальника династии, стоящей в центре дворцового зала. С гордостью за своего предка и за себя самого Лидер посмотрел на застывшие в камне глаза изваяния.

– Иди к ней, – прокряхтел Онтеон, поправив плащ.

По ступеням башни уже стучали частые шаги легких туфелек.

– Да, ты прав. Пусть увидят то, чего не дано было видеть мне – живого победителя, вернувшегося из долгого похода.

Корлион побежал на встречу жене и детям, а дядя с вымученной улыбкой смотрел ему вслед.

Тридцать лет не просто цифра для анторельца. В этом возрасте он в полной мере может считать себя взрослым мужчиной, это определенная веха в жизни каждого, особенно – Лидера. Празднество длилось двое суток, Корлион много беседовал с гостями, отдавал распоряжения по устройству государства. После суеты тишина обнесенной ржавым забором аллеи казалась райским блаженством. Прохладный и затхлый воздух фамильной гробницы пахнул в лицо Корлиона, словно бы черный зев прохода выдохнул мертвый дух забытых правителей. Во мраке прорисовывались полки с саркофагами, дорогое убранство и узоры побились временем и стерлись до серых каракулей с черными пятнами облетевшей краски. Фонарик выхватил из темноты Зал Ожидающих – место, где стояли саркофаги недавно почивших, ждущие отправки на полки, чтобы пылиться на них, точно старые книги.

Гроб Тельтеона еще не убрали, хотя он изрядно износился, пробыв на высоком постаменте несколько лет. Чуть пониже его, на одной из ступенек возвышения стоял другой саркофаг, новее и чище. Затаив дыхание, Корлион прошел в зал, водя фонариком по золотой росписи. Дядя Онтеон протянул пару месяцев после последнего похода на Ам-Лон. Самые премудрые целители Данноена и ближайших номов не справились с болезнью. Говорили что-то про опухоль в области легких, Корлион был слишком далек от медицины, чтобы понимать их слова. Теперь братья лежали рядом, а Лидер остался один. Да ему и не требовались советники. Его лишь глодала мысль: что если бы он направил основные исследования не на покорение чужого и недружелюбного космоса, а на лечение смертельных недугов и развитие медицины, смог бы он тогда спасти дяде жизнь.

Но зачем думать о том, что должно было случиться, когда случилось все иначе? Да, взгляд Корлиона с раннего детства устремлялся в небеса, к звездам. В воображении он парил среди них и касался рукой теплых острых кончиков их лучей. Тому, кто привык витать в облаках, сложно спуститься на землю и разглядеть, что на ней находиться. Вот и Корлионом двигала высшая цель, пусть пока он не имел уверенности, к чему стремиться и каковы результаты этих стремлений. Он лишь знал, что обязан достичь задуманного.