– Господи, я же видел эти синяки, я же мог заподозрить, но послушно верил в ее сказки. Какой же дурак! – вскочил на ноги и заметался из стороны в сторону, проклиная себя за слепоту, за доверчивость, за то, что больше уделял внимания своей жизни. – Он мне с самого начала не нравился! Я его урою! Сукин сын!

– Дима, успокойся! – Борис схватил за руку и насильно усадил рядом.

Пару раз пытался встать, но он крепко держал меня за запястье. Но удержало меня не это.

– Ты ей здесь нужнее, – сказал Борис, и я подчинился.

Мы сидели в ожидании новостей. Сердце заходилось от страха. Как только из коридора, куда вход посторонним воспрещен, кто-то выходил, чуть ли одновременно вздрагивали. Когда появился Олег, нервы были вымотаны окончательно, казалось, что больше нет сил на что-то реагировать. Он выглядел уставшим.

– Есть сигаретка? – брат посмотрел на меня вопросительно. Я пытался рассмотреть в его глазах приговор, но он хорошо собой владел.

– Ты ж не куришь, – заметил я, но достал сигареты и протянул ему пачку.

Он кивнул на выход. Борис последовал за нами, Ира предпочла остаться на месте, не мешая мужскому разговору. В курилке я и Олег закурили, Борис просто стоял рядом.

– Когда ты приехал? – Олег затянулся, провел ладонью по щеке.

Сейчас он намного старше своих лет выглядел, щетина накидывала лет пять сверху, тени под глазами придавали изможденный вид. Снял операционную шапочку, стал крутить ее, то расправляя, то сминая.

– Сегодня.

– Ты должен был завтра приехать.

– Так получилось. Ты что-нибудь скажешь? Или, может, о погоде поговорим? – раздраженно бросил, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Еще пару минут неизвестности, и я просто лопну от переполнявших эмоций.

– А что погода? – Олег посмотрел на небо, проследил за проплывающими облаками. – Наверное, будет жарко. Как-никак, лето на носу.

– Олег! – мне хотелось его придушить за то, что ничего не говорит о состоянии Наташи, за то, что болтает о какой-то чепухе, когда есть тема и посерьезнее.

Он выбросил сигарету, начал рассматривать свои руки. Я начал пугаться, не подавая вида. Это была привычка отца, когда тому нужно было сообщить плохие новости родственникам, он некоторое время рассматривал свои руки, словно собираясь мыслями.

– Состояние крайне тяжелое, – осторожно начал брат, подбирая каждое слово, поднося к лицу пальцы. Нехорошее предчувствие засосало под ложечкой. – Мы провели операцию. Была кровопотеря.

– Ты что-то недоговариваешь, хватит тянуть кота за яйца! – подозрительно прищурился, мне надоело ждать новостей.

Олег поднял глаза и не мигая произнес:

– Она была беременной. Срок около десяти недель. Он в основном бил ее по животу. Мы сделали все, что смогли, но у меня нет уверенности, что она когда-либо родит.

Я отвернулся, поднес ладонь ко рту и впился зубами в кожу, не видя ничего перед собой. Как же так? Если бы я знал все с самого начала, этого дня, этих слов никогда бы не было. Она бы немножко поплакала, но потом бы мы посмеялись.

– Дима! – на плечи легли ладони Бориса, я вздрогнул, ибо не слышал ни его шагов, ни слов. Мною овладела жажда возмездия. – Все будет хорошо.

– Да, все будет хорошо, – процедил сквозь зубы, сбрасывая руки.

Почему должен все оставлять как есть? Я вспомнил лицо Лены, искаженное страстью сегодня утром, в ушах звенел голос брата с его приговором. Невыплеснутая злость требовала выхода.

– Дима, ты куда? – в спину спросил Борис, когда, не обращая ни на кого внимания, я бегом спустился с крыльца. – Дима, не наломай дров! – выкрикнул друг.

– Мне надо побыть одному! – еле слышно сказал, идя вперед, полный желания «поговорить» с Виталиком.

Казалось бы, дорога до дома, где жила парочка, неблизкая, эмоции должны были улечься, но к тому времени, когда пришел к двери знакомой квартиры, двум смертям не бывать, а одной не миновать, вспомнилась пословица.

Дверь в квартиру была приоткрыта. Не стучась, не оповещая о своем приходе, вошел. Везде был бардак: валялись вещи, одежда, осколки посуды, кое-где перевернутая мебель типа стула. Товарища нашел на кухне, сидящего перед рюмкой со стеклянным взглядом. Рядом стояла тарелка с огурцами и салом.

Прислонился спиной к дверному косяку, пряча руки в карманы брюк.

– О, братец пришел! – Виталик пьяно улыбнулся, фокусируя на мне взгляд. – Женку мою не видел? Убежала ночью. Но ничего, приползет, еще пиздюлей отхватит! Ты знаешь, что она вчера учудила? Сказала, что залетела! З-а-л-е-т-е-л-а! – язык его периодами заплетался. Я с улыбкой Мефистофеля смотрел на это жалкое создание. – А от меня невозможно залететь! У меня мало активных спермиков. Не могу иметь детей. Значит, эта шваль с кем-то снюхалась! Раздвинула перед каким-то чмырем свои ножки! Шлюха! – выплюнув последнее слово, хотел схватиться за рюмку, но последнее слово подействовало на меня, как красная тряпка на быка, я резко обхватил его голову руками и ударил об стол. Виталик взвыл, поднял голову, руки метнулись к сломленному носу, из которого текла кровь.

– Ты ахуел, что ли? Жить надоело? – заверещал как поросенок, но протрезвевший взгляд наполнился диким ужасом.

Схватил его за грудки, прислонил к стене и с большим удовольствием врезал кулаком в лицо. Он схватил двумя руками мое запястье, пытался как-то увернуться от ударов. Когда на лице не осталось ничего здорового, выпустил из рук. Виталик тряпичной куклой рухнул к ногам. Я с ожесточением ударил его пару раз по животу, попинал по всему телу как футбольный мячик, не видя ничего перед собой. Он лишь поскуливал, слабо сопротивляясь ударам, чем бесил еще больше.

– Дима! – меня схватили за руки и оттащили от лежачего Виталика.

Я тяжело дышал, наблюдая, как над ним склонился внезапно появившийся Олег. Он ощупал того, помог Виталику сесть, осторожно прикоснулся к носу. Тот вскрикнул, но быстро сжал зубы. Глаза его заплыли, лицо наливалось фиолетовым оттенком, испуганно обводил каждого взглядом. Борис дышал мне в затылок.

– Сломан нос, пара гематом, но жить будешь, – вынес вердикт, брат встал, направился к раковине, помыл руки. – Ты дурак? Тебе сейчас статьи не хватало! – он повернулся ко мне, смотрел сердито, даже зло. – Думай своей башкой, прежде чем делать дела!

– Убери руки! – приказал Борису.

Тот неуверенно отпустил меня. Едва я склонился к Виталику, почувствовал, как сзади все напряглись, напряжение можно было пощупать руками.

– Будут спрашивать, что случилось, какой ответ придумаешь? – обманчиво ласково спросил, скалясь. Виталик хмуро на меня смотрел, молчал. – Упал, ударился, что угодно. А напишешь заяву, я тебя в порошок сотру и пущу по ветру. И мне жизни своей не будет жалко. Я за близких убить готов. Ты понял меня? – он неуверенно кивнул, внимательно прислушиваясь к моим словам. – Чтобы возле Наташи не видел! И не слышал! А если тронешь ее еще раз, вряд ли сможешь сам сидеть. Усек?

– Она меня любит, – прохрипел Виталик. Я иронично приподнял бровь.

– Разлюбит, под моим чутким руководством! Забудь ее! – встал на ноги, бросил уничтожающий взгляд на мужа Наташи, без пяти минут бывшего.

Не оглядываясь ни на кого, покинул квартиру. Надо заслать Бориса, чтобы собрал ее вещи, нам с Виталиком лучше не сталкиваться на одной дорожке, особенно темной ночью.

– Ты совсем не думаешь головой, не думаешь, какие последствия могут повлечь твои поступки, – Олег сердился, мы подошли к его машине. – Тебе только и светиться перед Америкой! Что если он напишет на тебя заяву? Дима, да тебя упекут за решетку, едва только взглянув на его лицо, без суда и следствия!

– Хватит причитать, как бабка на базаре! – осадил брата, вызвав этим настороженные взгляды в свою сторону. – Поехали домой, я чертовски хочу спать!

– Тебя разве не к Лене? – брат вопросительно смотрел на меня, Борис все это время молчал, только хмурил брови. Губы презрительно скривились.

– Нет, я домой, в свою койку, к родной подушке, которая всегда мне верна, – усмехнулся, открывая дверь автомобиля. Олег с Борисом переглянулись, но задавать вопросов не стали, на душевные разговоры не разводили.