Это была птица. Но какая!! Ничего подобного я до сих пор не видел. Я бы принял ее за чайку-альбатроса, что и сделал по началу, но Тори изобразил рядом для сравнения кошку, и я понял что этот альбатросик не менее четырех метров в размахе!

По объяснениям Тори я понял что это не сон и не галлюцинация, и он действительно где-то эту птичку видел. Он указал на крылья этой бестии и рядом нарисовал лезвие бритвы. Я спросил, имел ли он в виду, что крылья острые, но он отрицательно мотнул головой и поставил знак сравнения.

— Чушь! — воскликнул Том, недоверчиво заглядывая в рисунок через мое плечо. — Ничего подобного здесь не водится, да и где либо, наверно, тоже. Немыслимо себе представить четырехметровую чайку, да еще и с крыльями из бритв. Ты, мальчик, просто долго пролежал в беспамятстве. Мало ли что привиделось! Да еще и эта штука в тебя…

Я оборвал Тома взглядом. Том понял, что сболтнул лишнее. Тори вопросительно на меня посмотрел.

— Том хотел сказать, что ветка дерева тебя ударила по голове и ты упал, — сказал я и посмотрел на Тома.

— Да, конечно! Так все и было. Твой отец все видел, когда побежал тебя искать.

Но произошло совсем не то, о чем мы говорили Тори. Я действительно побежал искать его. Шторм застал меня в дороге. Я сразу же вспомнил, что Тори пошел гулять на аллею, и у меня екнуло сердце в нехорошем предчувствии. Когда я приехал обратно, как я и ожидал, Тори в доме не было. Я бросился к аллее. Хлестал ливень, гром грохотал почти непрерывно. Я бежал среди деревьев, и вдруг заметил Тори, стоящего под деревом.

Каждый знает, что в грозу нельзя стоять под деревьями. Молния, а их было множество, может запросто ударить в ствол, и тогда человек погиб. До него оставалось еще примерно метров сто, когда в том месте, где стоял Тори, полыхнуло голубым отсветом и, едва я успел пригнуться, шарахнуло именно то, что я и ожидал.

Ослепительно белый веер раскрылся в том месте, где только что был Тори, и в небо изогнулась белая дуга. Все вокруг побелело, как снег в солнечный февральский день, и огромная огненная полоса ударила через море в горизонт. Секунд пять я ничего не видел, хотя и успел закрыть глаза, а когда проступили контуры деревьев, я вдруг подумал, что бежать уже будет незачем. Когда обычная молния попадает в человека, от него остается горстка пепла, но оказаться в центре удара этого электрического монстра было слишком! У меня еще хватило доли секунды, чтобы успеть удивиться тому, что я никогда не слышал, чтобы молнии били из земли в небо. Но в следующую секунду я увидел Тори! Он стоял в том самом месте, где только что полыхало зарево ада, затем он пошатнулся и рухнул на землю. Все это я видел, когда уже бежал к нему. Протянув руку к шее, я ощутил биение сердца. Он был жив! И только тогда я вспомнил о его матери, которая таким же образом лишилась рассудка…

Восемь дней я сидел у кровати Тори и ждал. Я был почти уверен в исходе этого прошествия и готовил себя к тому, что Тори очнется (если вообще очнется) невменяемым. Его мать лечили вплоть до самого рождения Тори, и никаких результатов это не принесло. Последние два месяца она так и просидела с раскрытыми от ужаса глазами и перекошенным ртом, и я был почти убежден, что мальчик повторит ее судьбу. Но странности Тори проявились и здесь. Чудовищная молния не только не убила его на месте, но и не оставила никаких видимых следов не на здоровье, не на психике мальчика. Правда, первые недели ноги плохо его слушались, но и это со временем стало проходить.

Когда же Тори окончательно поправился, он уговорил нас сходить на то самое место. Странные птицы не вылезали у него из головы. Он постоянно о них твердил, а иногда садился у окна и, глядя на падающий снег, тихо звенел маленьким колокольчиком, который он отрезал у своей игрушки, и теперь не расставался с ним.

Мы дождались, когда Том приехал с поселка, закутались в шубы и направились осмотреть то место, где Тори чудом остался жив.

Я сразу с точностью определил дерево, так как дорога к нему просматривалась именно по направлению, если бы я стоял, где стоял тогда. Подойдя, мы не заметили ничего необычного. Обыкновенное дерево, если не считать излишней его зачерненности вследствие разряда молнии. Тори с опаской стоял в стороне и `вслушивался`. Я подошел вплотную к дереву и положил на ствол руки. Ничего. Дерево было мертвей мертвого, лишь ветки раскачивались в стороны с жалобным скрипом. Однако, Тори, поежившись, решил не особо доверять таким впечатлениям. И когда он подошел и прислонил ухо к дереву, то выражение его лица стало явно испуганным. Он ясно показал, что что-то `слышит`, только очень слабо. Я в свою очередь тоже прислонил ухо, но естественно, кроме стука собственного пульса ничего не услышал. Я вопросительно показал знак, которым мы договорились обозначать `переход`, но Тори не спешил с ответом. Любопытство перебороло страх, и он снова прислонился к дереву и попросил нас помолчать. Стоял он довольно долго. Том, притоптывая от нетерпения и мороза, стоял рядом на случай чего-либо непредвиденного. Через минут пять Тори отошел и объяснил, что он что-то слышит, но это что-то, очевидно, далеко, и, что самое странное, постоянно. Как будто кто-то делал `переход` далеко отсюда и, практически, все время, не закрывая его. Тогда у меня мелькнула мысль, что и сам переход может оставлять подобные ощущения. Стало быть, было возможно, что перед нами находилась некая не зарастающая дыра в что-то.

Странное дело. Иногда всю жизнь вот так ждешь чего-то, ждешь, надеешься на чудо, и когда уже совсем не остается надежды, оно сбывается, но уже нет той радости, того безумного восторга, какой возникает при мгновенном исполнении твоего желания. Размышляя над этим, можно предположить, что если есть где-то такое место, где задуманное автоматически сбывается, то наверняка, люди, живущие там, просто дохнут от скуки с таких чудес. Но дело совсем не в этом. Я стоял и пялился на это дерево, и все больше понимал, что именно этого я так долго ждал. Ну если не этого, то нечто в этом роде. Неужели никто из вас никогда не хотел найти дверь, которая уведет вас в некую страну чудес, в сияющую сказку? Да я просто уверен, что каждый. И вот теперь эта дверь была передо мной. По крайней мере, я хотел верить, что это именно она. Немного смущало только то, что судя по характеру гостей оттуда, нас там, видимо, никто не ждал, не говоря уж о приглашении.

— А если попытаться эту штуку вскрыть? — осторожно спросил я.

Тори, было видно, боялся и с сомнением качал головой.

— А ты попробуй! Эх, мне бы…-протянул Том.

Тори обиженно сконфузился, а затем решительно кивнул и попросил, чтобы мы отошли подальше.

Спустя пять минут, в течении которых Тори мысленно `боролся` с деревом, мы решили оставить попытку.

Ужасные проклятья так и прыгали у меня на языке. Вот она, перед тобой, это чудо, невиданное людьми, дверь в неизведанное, и у тебя нет ключа ее открыть! Я чувствовал себя полным идиотом. Я дал себе слово, что потом я постараюсь раскопать секрет этого `замочка`. Я притащу сюда десятки, нет, сотни приборов, буду сидеть днями и ночами, буду…

Стоит ли говорить, что у меня ничего не вышло. Втихую от Тори, я провел на этом месте многие часы. Я ископал его вдоль и поперек, срезал кору с дерева, исследовал его сок, внутреннюю древесину, электричество, электромагнитные колебания и многое другое, но результат был один и тот же. Ничего…Ничего. Словно кто-то играл с нами в какую-то чудовищную игру, издевался как хотел. Нас завлекало в какую-нибудь мистическую чехарду, а когда мы пытались что-либо понять, все исчезало, и мягкий издевательский голос говорил: `Вам показалось, это переутомление, надо немного отдохнуть, и все пройдет!`

Воздушный замок рухнул. Дзинь! Полетели зеркальные осколочки. Осталась кучка разгоняемого тумана, да гадкое хихиканье где-то за спиной…

— Какой славный человек, такой маленький! -обратилась одна из Птиц к другой.