– Ура! – воскликнул я. – Нашел! – Не знаю, знакомо ли вам это чувство, когда вас вдруг осеняет гениальная идея и дрожь бежит вниз по позвоночнику от мягкого, как теперь носят, воротничка до самых подошв? Дживс наверняка испытывает это чувство по нескольку раз на дню, но на меня оно нисходит довольно редко. И вот сейчас я услышал, словно чей-то голос возвестил: «Вот оно!» Я схватил руку Бинго выше локтя с такой силой, что ему, наверное, показалось, будто его укусила лошадь. Тонкие черты его лица исказила гримаса страдания, и он поинтересовался, какого черта я решил отрабатывать на нем приемы джиу-джитсу.

– Что бы сделал Дживс? – спросил я у Бинго.

– В каком смысле, «что бы сделал Дживс»?

– Что бы он посоветовал в такой ситуации? Тебе нужно произвести впечатление на Гонорию Глоссоп, верно? Так вот, если хочешь знать, он посоветовал бы тебе спрятаться вон за тем кустом, а мне – заманить Гонорию к мосту и в условленный момент дать мальчишке крепкого пинка пониже спины, чтобы он слетел с моста в воду. После чего ты прыгаешь за ним и вытаскиваешь его из воды на берег. Ну, что скажешь?

– Берти… не может быть, чтобы ты сам до этого додумался, – почтительным шепотом выдохнул Бинго.

– Сам. Не у одного Дживса рождаются гениальные мысли.

– Но это же бесподобно!

– Хотелось тебе помочь.

– Единственное, что меня смущает, это в каком ты окажешься положении. Я хочу сказать – допустим, этот чертов мальчишка успеет оглянуться и всем расскажет, что ты нарочно столкнул его в пруд. Ты можешь на всю жизнь испортить отношения с Ней.

– Я готов даже на это.

Видно было, что он глубоко тронут.

– Берти, это так благородно с твоей стороны!

– Ну, что ты.

Он молча пожал мне руку, а потом хмыкнул – звук был такой, как будто последние капли воды, булькнув, ушли в отверстие ванны.

– Что тебя так развеселило?

– Я вдруг представил себе, – сказал Бинго, – какой дурацкий вид будет у мокрого Освальда. О Господи, что за счастливый день!

Вы замечали, что совершенство никогда не бывает полным? Вот и в моем великолепном во всех прочих отношениях плане был один небольшой изъян: Дживс не увидит меня в деле. Однако в остальном мой замысел был безупречен. Главное, тут невозможны никакие сбои и накладки. Знаете, как бывает, когда требуется, чтобы некто А прибыл в пункт Бэ в ту самую минуту, когда некто Цэ находится в точке Дэ. Обязательно где-нибудь что-то да сорвется. Возьмем, к примеру, генерала, планирующего крупное наступление. Он приказывает одному полку занять холм с ветряной мельницей точно в тот момент, когда другой полк овладеет плацдармом, или еще чем-то там, в долине; на деле, однако, все идет наперекосяк. Вечером генерал собирает офицеров, и командир первого полка говорит: «Ах, извините! Разве вы сказали «холм с мельницей»? А мне послышалось «холм, где пасется стадо овец». Вот так-то. Но в данном случае нам ничего подобного не грозит, потому что Освальд и Бинго непременно будут находиться там, где требуется, так что мне оставалось лишь своевременно заманить туда Гонорию. И я прекрасно, с первого же захода, справился со своей задачей: предложил ей прогуляться со мной по парку, намекнув, что мне необходимо сообщить ей нечто важное.

Она прикатила на автомобиле сразу же после обеда, вместе с дочерью Брейтуэйтов. Гонория меня ей представила – подруга оказалась довольно высокой блондинкой с голубыми глазами. Мне она даже понравилась: полная противоположность Гонории, будь у меня побольше времени, я бы с удовольствием с ней поболтал. Но дело – прежде всего: мы договорились, что Бинго заступит на свой пост за кустом ровно в три, поэтому я поспешил увести Гонорию в парк и как бы невзначай начал подгребать вместе с ней в сторону пруда.

– Вы сегодня так молчаливы, мистер Вустер, – сказала она.

Я вздрогнул от неожиданности – так глубоко я ушел в свои мысли о предстоящей операции. Мы приближались к пруду, и я зорким оком оглядывал поле предстоящего боя. Пока все шло по плану. Юный Освальд, сгорбившись, восседал на перилах моста, Бинго не было видно, из чего я заключил, что он уже в засаде. На моих часах было две минуты четвертого.

– Что? – переспросил я. – Извините. Я просто задумался.

– Вы говорили, что вам необходимо сообщить мне что-то важное?

– Совершенно верно, – сказал я, решив, что не мешает взрыхлить почву для Бинго. Я имею в виду, не называя его по имени, приготовить барышню к мысли, что на свете есть человек, который – как это ни удивительно – давно любит ее издали, и все такое прочее. – Дело вот в чем, – сказал я. – Вы, может быть, удивитесь, но один человек в вас страшно влюблен и так далее – ну, один мой друг.

– Ах, вот как – друг?

– Да.

Она рассмеялась.

– Что же он мне сам об этом не скажет?

– Такой уж он человек. Ужасно робкий, застенчивый. Никак не может набраться смелости. Считает, что вы настолько выше его, ну, вы понимаете… Смотрит на вас, как на божество. Благословляет землю, по которой вы ступаете, но ему не хватает пороху вам об этом сказать.

– Очень любопытно.

– Да. Он по-своему неплохой парень. Вообще-то осел, каких мало, но славный малый. Вот такие, значит, дела. Просто имейте это в виду, ладно?

– Господи, какой вы смешной!

Она откинула голову назад и расхохоталась. Смех у нее был зычный. Что-то вроде грохота товарного поезда в туннеле. На мой вкус – не слишком музыкальный, и юному Освальду он, как видно, тоже пришелся не по душе. Он оглянулся на нас с нескрываемой неприязнью.

– Какого черта вы тут разорались, – сказал он. – Всю рыбу распугаете.

Его замечание несколько сбило высокий романтический строй нашей беседы. Гонория переменила тему.

– Меня беспокоит, что Освальд сидит на перилах, – сказала она. – По-моему, это опасно. Он может свалиться в воду.

– Пойду, скажу ему, – предложил я.

Меня отделяло от Освальда всего пять ярдов, но мне казалось, что все сто. Я шел, и мне чудилось, что в моей жизни уже было нечто подобное. Я даже вспомнил, что это было. Много лет назад, в одном загородном доме, меня уговорили сыграть роль дворецкого в любительском благотворительном спектакле в пользу кого-то или чего-то там, сейчас уже не помню. Так вот, в самом начале спектакля я должен был пройти через всю сцену слева направо и поставить на стол поднос. На репетиции мне объяснили, чтобы я ни в коем случае не старался пройти дистанцию в максимальном темпе и что мой проход не должен походить на финишный спурт в состязаниях по спортивной ходьбе. В результате я изо всех сил жал на тормоза, и мне казалось, что я никогда не дойду до этого чертова стола. Сцена превратилась в бескрайнюю пустыню, а в зале стояла такая мертвая тишина, словно вся Вселенная следит за мной затаив дыхание. Точно так я чувствовал себя и теперь. Во рту пересохло от страха, мне казалось, что с каждым шагом проклятый мальчишка отодвигается от меня все дальше и дальше, как вдруг, каким-то чудом, я оказался прямо у него за спиной.

– Привет, – сказал я с болезненной улыбкой, которую, впрочем, он не мог оценить, поскольку не потрудился обернуться, а лишь раздраженно повел левым ухом. Мне еще не приходилось встречать человека, которому было бы на меня настолько наплевать.

– Привет, – повторил я. – Рыбачишь?

И с нежностью старшего брата я положил руку ему на плечо.

– Эй, поосторожнее, – сказал он и покачнулся на узких перилах.

В таких случаях надо действовать без промедления. Я закрыл глаза и толкнул его в спину. Послышались странные звуки, будто кошка точит когти о перила моста, кто-то взвизгнул у меня за спиной, раздался сдавленный возглас, потом громкий всплеск.

Я открыл глаза. Мальчишка как раз только что вынырнул на поверхность.

– На помощь! – закричал я, кося глазом на куст, из-за которого по плану должен был выскочить Бинго.

Но тщетно. Никакой Бинго ни из-за какого куста и не думал выскакивать.