Грэй тихо засмеялся, вернул аптечку на место и снова склонился над двигателем.

- Ладно, – бросил он. – Давай тогда, помоги крышку поднять.

В его голосе прорезались злые металлические нотки, каких до этого Герда ни разу не слышала. Она не смогла понять причину этого гнева, но что-то смутно-знакомое заставило ее насторожиться – такие же нотки звякали в голосе Димы, когда он разговаривал с Грэнзэ.

«Ревнует? Неужели? Да для этого же нет повода, я ничего не говорила… В Диме-то я не ошибаюсь, я его знаю вдоль и поперек – его точно трясло от ревности. Только почему он ревновал к Грэнзэ? Он же не знает, где я и с кем… Или он сам сказал ему, что мы теперь вместе?..»

Герда подсунула пальцы под измазанную маслом деталь двигателя, постаралась нащупать подушечками хоть что-то, за что ее можно было бы удержать и поднять. Ногти с коротким отвратительным скрежетом проехались по металлу, выгнувшись наружу, и сломались под корень.

Герда вскрикнула, подавшись назад и слушая, как колко хрустят нарощенные типсы, выдирая с мясом живые ногти, и осыпаются куда-то в двигатель, а кончики пальцев, зажатые тяжелой крышкой, как будто горят.

- Бля! – Грэй уронил крышку почти одновременно с ней и дернул Герду за руки.

Она закричала от боли, но пальцы вырвались из стального капкана и не были раздавлены деталью двигателя.

Герда прижала кисти к груди, стараясь не закричать от пронзительной жалящей боли и не заплакать от обиды.

«Ну почему у нас не получается? Ничего не получается! Почему Грэй не умеет это делать?! Грэнзэ же учил его, он же с ним работал!..»

Грэй зло дернул какой-то трос над головой, матернулся и начал сдвигать с места двигатель, приподнявшийся на лебедке.

- Видишь, чем заканчивается вот это «не на своем месте»? – сердито спросил он Герду. – Хорошо еще пальцы целы остались. Сейчас перевяжу.

Повинуясь давлению на рычаг, лебедка протащила трос под потолком, и двигатель приподнялся со своего места, выбираясь из нутра машины, как монстр из гнезда. Грэй качнул его одной рукой, желая сместить на верстак, но не смог и снова начал ругаться. Обиженная и злая на него Герда, подошла и, не спрашивая, толкнула двигатель вместе с ним.

-Ты че делаешь?.. – вопрос утонул в грохоте, от которого дрогнул пол.

Трос вырвался из руки Грэя, хлестнул в воздухе, как плеть, и двигатель завалился на пыльный пол, дав здоровенную трещину по боку.

- Твою…. – Грэй замер, уставившись на вытекающее черно-глянцевое масло.

Герда молча замерла рядом, тоже глядя на жирную лужу, быстро скапливавшуюся под грязным движком. Ей почему-то бросились в глаза пылинки, которые, как рой мух, взвились с пола и теперь медленно оседали серым кружевом в черное и вязкое масло. Это было красиво.

- Брат, разбудил? – коснулся ее слуха тихий голос Грэя. – Приезжай. Я кофе куплю. Нет, она тут… ладно…понял тебя.

Герда вздохнула, с трудом заставив себя оторваться от созерцания пылинок и включиться в реальность. Пальцы болели так, что хотелось кричать, в душе бесился шторм из собственного бессилия и злой обиды на мир. Ну, почему?! Почему все так?!!

- Что он сказал?

- Сейчас соберется и приедет, – Грэй вздохнул и зло провел руками по волосам, пачкая их в масле. – Лиссу с собой привезет. Бля, Сэльва его уроет за это.

Герда прикусила губу, сев рядом с Грэем на пол.

- Я за ней присмотрю, – тихо проговорила она. – Только пальцы заклею вот…

Грэй хмыкнул и ничего не сказал на это, потом вскинул голову и поднялся.

- Сейчас Юму позову.

- Вот и все, – Юма внимательно осмотрела заклеенные пластырем пальцы Герды и ободряюще улыбнулась. Чуть через силу, но искренне. – Заживет. Только наращивание теперь не скоро сделать сможешь, пока не отрастут хоть немного.

Герда кивнула ей, избегая смотреть в глаза. Она была безумно благодарна Юме за заботу, но не могла отделаться от странного и колкого чувства ревности в груди, наблюдая, как девушка легко вытирает руки передником и оборачивается к Грэю, что-то спрашивая. Она была им своей. Родной и привычной. А Герда, как ни старалась, никак не могла вписаться в ритм их жизни и хоть как-то приблизиться к тому, чтобы стать частью этой семьи.

«Все что ни сделаю, все не так! – горько подумала она. – Вот почему картошка из ее рук вкусная, а на мои покупки даже не смотрит никто? Или почему она может помочь, а я только все порчу? Как будто это я виновата в том, что мы уронили двигатель… я же помочь хотела…»

Дверь грохнула об стенку, заставив ее вздрогнуть и обернуться.

В гараж ввалился Грэнзэ, у которого на спине сидела смешная девочка с широкой открытой улыбкой и торчавшими во все стороны, как у домовенка, черными волосами. Герда так и застыла, забыв обо всем и залюбовавшись малышкой – хорошенькой, как куколка, но чумазой и одетой совсем неподходяще к этой ангельской внешности. На девочке были джинсы, футболка с машинками, задом-наперед, ярко-рыжие кроссовки с развязанными шнурками, а на шее красовался большой клык на кожаном шнурке.

«Ей бы платье или брючки в клетку…»

Взгляд зацепился за пустую банку из-под ананасов в руке девочки и скатился по самому Грэнзэ вниз. Всклокоченный, как и его дочь, в мятой белой футболке, старых джинсах, тоже расшнурованных кроссовках, с разбитым лицом, он производил немного пугающее, но, к удивлению Герды, не отталкивающее впечатление.

Она боялась, что все гораздо хуже.

Грэнзэ оперся о стену, тяжело дыша и хватаясь здоровой рукой за бок, правая висела на шее на вытертой серой бандане.

Окатив хмурым взглядом всех по очереди, он подошел к несчастному мерседесу, сел около двигателя и погладил его расколотый корпус, как живое существо, улыбнулся, ласково и открыто, как Герда вообще не видела, чтобы он улыбался, а потом тихо засмеялся.

- Ну, вашу мать, – сквозь смех проговорил он. – Елки зеленые… вашу маму… помогуи, бля…

Герда виновато опустила голову, потому что смотреть на дочь Грэнзэ ей было неловко.

Девчонка была просто копией папы, если не считать курносого носика и огромных ореховых глаз. Она отцепилась от Грэнзэ, поставив ножки на пол, и побежала к Юме, протянув ей руки.

- Привет! – малышка уткнулась ей в ноги головой, задев колготки жестяной банкой и тут же распустив по ним стрелку. – А я так рада, рада, рада! Я подарок делала тебе.

Юма вздохнула, подняла ее на руки и подошла к Грэнзэ, с короткой тревогой посмотрев на его серое, уставшее лицо.

- Она тебя разбудила?

Грэнзэ отрицательно качнул головой, с трудом перестав смеяться.

- Нет, что ты. Она тихонечко добывала обои со стенки, чтобы устроить к твоему приходу салют, и съела целую банку ананасов. Надеюсь, плохо ей не будет. Спасибо всем.

Герда еще ниже опустила голову, понимая, что в произошедшем виновата она – обещала присмотреть за девочкой и не сделала. А с другой стороны – как правильно поступить было? Разбудить Грэнзэ, который…

«Которого, в итоге, все равно разбудили, но теперь еще и с ободранными обоями и размазанным по полу сиропом…»

- Папа дал мне таблетку, – радостно сообщила Лисса, цепляясь на шею Юмы. – Сказал, это полезно для живота.

- Да, детка, так и есть, – Юма с коротким вздохом поставила ее на ноги. – Грэнзэ, я пойду, скажу Сэльве, что мне отгул нужен, если он не разрешит Лиссе остаться тут.

- Я потом поговорю с ним, – Грэнзэ все еще внимательно рассматривал двигатель. – Не морочься этим.

Юма кивнула, подошла и, покопавшись в кармане, достала расческу.

Герда во все глаза уставилась на то, как она совершенно спокойно и даже по-хозяйски собрала гриву Грэнзэ в хвост и начала вычесывать. Он скривился, дернул головой, но возражать не стал.

- Грэй, дай ключ на 18 и подержи вот тут.

Герда посмотрела на Грэя, который как-то сразу расслабился и включился, начав быстро помогать брату. Она прислонилась к верстаку, глядя на этот единый организм, состоявший из двух братьев, Юмы и малышки-Лиссы, и ей стало больно и горько. Потому что для нее тут места не было. То есть рядом с Грэем было много пустого пространства, которое она легко могла бы занять, но ей хотелось сейчас оказаться на месте Юмы. Стоять, как она, чуть улыбаясь, разбирать на пряди длинную черную гриву и так же заплетать в косу, кивать девочке, которая дергала за рукав, а потом завязывать ей шнурки…