Герда кивает. Она рада помочь подруге.

- Вещи я купила тебе, но если что-то еще понадобится – можем сгонять по магазинам. До офиса тут 15 минут на метро, так что завтра уже жду на рабочем месте. Не опаздывай, Ань.

Та оборачивается, сияя глазами, полными восторга.

- Аника, – поправляет она. – Не хочу быть деревенской Анькой-шманькой.

Герда смеется, но согласно кивает – сейчас все спешат поменять имена, чтобы отказаться от «совкового» прошлого.

«Если это в радость – пусть будет. Мне-то какая разница, как называть человека?»

- Хорошо, Аника. До завтра.

- С чего начнем перевоплощение? – Аника оттолкнула клавиатуру, в душе обрадованная возможностью быстрее закончить рабочий день и заняться чем-нибудь поинтереснее. – Надо шмотки правильные подобрать.

- Я думала джинсы надеть, – Герда кивнула, понимая, что она-то на самом деле полный профан в том, что надо на себя нацепить, чтобы не выделяться из толпы в сомнительном районе. Вон, в прошлый раз вроде все продумала, а тут же оказалась «хреновой мажоркой».

- Пф-ф! – Аника мотнула головой. – Не то. Если ты хочешь сойти там за свою и втесаться в торговые дела, то надо выглядеть соответственно – шпили, шелковое пальто…

- Да мне бы попроще как-то, – Герда совсем смутилась, поняв, что подруга сейчас нарядит ее в крикливые тряпки с рынка, вместо того, чтобы помочь как-то понезаметнее просочиться в толпу и снова поискать там Грэя, который так и не приехал к ней. – Ладно, давай потом это обсудим – закончим сейчас рабочие вопросы, а потом уже займемся подбором гардероба.

Аника явно расстроенно вздохнула и вернулась к компьютеру.

====== Душа и трешка ======

- Я на кладбище хочу съездить.

Грэй оторвался от просмотра фильма и подозрительно покосился на Ника.

Тот казался абсолютно нормальным, сосредоточенно заполняя заявление в какой-то Институт. Но Ник всегда такой – спокойный и доброжелательный, что под этим – поди разбери.

Особенно после вчерашней попойки.

- Я знаю, ты считаешь Кира скотиной, – Никита вертит в руках очередную бутылку пива. – Но это не так, Грэй. В нем много хорошего было… очень много…

- В глаза бросается, – не выдерживает Грэй, в чьей голове тоже плещется изрядное количество алкоголя, и многие стопора просто не выдерживают. – Одна сплошная добродетель, бля.

Никита качает головой и улыбается. Горько, совсем не весело, и поднимает взгляд.

- Я знаю, почему ты так думаешь, – возражает он. – Но, Грэй, это же… это было и мое решение тоже.

Грэй вздрагивает и передергивает плечами – есть темы, на которые ему не хочется говорить с Ником, и в то же время как-то неприятно болезненно интересно – что должно происходить в голове человека, чтобы пойти на подобное?

- Я очень любил Кира, – Никита опускает голову, болтая пиво в бутылке. – Всегда… Не он меня, а – я, понимаешь? Так что если кто из нас и урод, так это я, Грэй. Это я его любил.

Грэй залпом допивает остаток пива и тут же тянется за следующей бутылкой.

Нет, его не удивило это откровение – что Ник любил брата – и так ясно. Грэю просто позарез надо сейчас заткнуть себе рот и ничего не сказать, успеть остудить мысли и не вылить их на голову другу.

«О мертвых хорошо или – никак. Теперь-то какая разница, что я думаю. Сука! Сука, блядь поганая ты, Кир!! Ублюдок! Выродок! Твою мать и тебя самого тоже, как можно пользоваться чужой любовью?! Зачем тебе это надо было?!»

- Я пойду, ладно? – Никита поднялся, аккуратно запечатав конверт. – По дороге письмо заброшу.

Грэй хмуро кивнул, размышляя, не стоит ли сходить с ним, но топтаться на свежей могиле человека, которого он уже тихо ненавидел, желания не было никакого.

- Давай не долго, – попросил он. – На ужин котлеты сделаю.

Никита улыбнулся – опять по-детски чисто и совершенно открыто.

- Я домой пойду. Спасибо, Грэй, но не хочу раздражать твоего брата.

Грэй сморщился, понимая с одной стороны справедливость этого замечания, а с другой бастуя в душе против него. Он же не выгоняет Юму, даже когда она его бесит! Почему же Ник должен уходить?

- Я тебе совет один дам, – Никита вышел из комнаты и стал обуваться. – Не ссорься с ним. Твой брат на самом деле замечательный человек. Спасибо ему передай от меня – он Кира столько раз поддерживал.

Грэй озадаченно почесал скулу и промолчал. Замечательным Грэнзэ даже ему не казался.

- Пока, – Никита вышел и закрыл за собой дверь.

Грэй минуту постоял, рассматривая забытый на калошнице конверт, а потом махнул рукой и вернулся к себе, решив, что это хороший знак – за забытыми вещами люди всегда возвращаются.

Никита не вернулся.

Грэй сходил за Лиссой, дождался позднего вечера, тупо глазея в телек, услышал, как пришла Юма и сразу стала что-то готовить.

А за полночь домой ввалился Грэнзэ, за которым по пятам бежал Сэльва.

- …Ну давай хоть обдумаем все! Это ж какие бабки!..

- На хуй! Сэльва, мать твою, ты хоть вкуриваешь, откуда такие деньги берутся?! Ты соображаешь, что надо сделать, чтобы получить такой кусок?

Грэй выглянул из комнаты, заинтересованный этой перепалкой.

Грэнзэ швырнул на пол свою ветровку и прошел мимо него, даже не поздоровавшись.

Сэльва потоптался в коридоре, бросил на Грэя умоляющий взгляд, но, не получив поддержки, пошел на кухню.

- Юма, хоть ты скажи ему, а? Ну других же найдут, не таких щепетильных! Я б сам… но в одиночку не смогу все провернуть.

Грэй вздохнул и пошел в комнату к брату, чтобы узнать, что происходит.

Грэнзэ сидел у стены, откинув голову, и смотрел в потолок.

- Что случилось? – Грэй сел напротив. – Поминки удались? Вы разбили всю посуду в его баре или разнесли зеркало?

Грэнзэ промолчал. По повисшему в воздухе напряжению Грэй понял, что шутка не зашла.

- Никита спасибо тебе передавал, – сказал он, поднимаясь.

На диалог брат явно не настроен, значит, придется утром выяснять, что еще случилось в их и так сумасшедшей жизни.

Грэнзэ закрыл глаза и кивнул.

- Мир ему.

Грэй замер у двери, настигнутый этими словами, как ножом в спину, и обернулся.

- Что?

Грэнзэ медленно открыл глаза, словно не хотел этого делать, и качнул головой.

- Закрой дверь, – тихо-тихо попросил он. – И скажи Юме, чтоб включила Лиссе мультики.

Грэй давно так не бегал.

Кувырком слетая по лестнице, с грохотом отшвырнув подъездную дверь, он, кажется, даже что-то кричал.

Только не помнил сейчас что. И кому.

Себя проклинал? Грэнзэ? Сэльву? Кира?..

Кажется, всех вместе и каждого в отдельности.

Знакомая подворотня, прыжок через забор и кубарем скатиться по короткому заросшему травой откосу.

«Бля, зачем я его отпустил?!!»

- Стой! – Грэнзэ впечатывает Грэя в стенку, оттолкнув от двери.

Он ниже ростом, но Грэй совершенно забыл, что Грэнзэ намного сильнее, чем он.

- Ты уже ничем не поможешь! Все!

- Надо его вытащить! Надо! Надо хоть что-то сделать! Почему ты ничего не сделал сразу?!

- Я поздно узнал, – Грэнзэ отпускает Грэя, но не отходит, готовый помешать любой глупости. – Я сожалею. Честно.

- Да плевал я на это! – Грэй вцепляется в волосы, проклиная себя за то, что поленился и не пошел с Ником на кладбище. – Как это произошло… как это могло произойти?..

- На районе его бы терпеть не стали, – Грэнзэ убирает за ухо прядь волос и отводит взгляд. – Ожидаемо в целом…

- Но никто не знал, – Грэй мотает головой, отпинывая от себя саму мысль о том, что Ника больше нет в живых.

«На могиле Кира. Гребанного ублюдка Кира! Перерезали горло и подожгли!»

- Наташа знала, – Грэнзэ с отвращением передергивает плечами. – Сама догадалась, или Кир сказал – не знаю. Пока он был жив – молчала, потому что боялась. А теперь – не страшно сказать. Защищать его некому…

- Сука! Я убью ее!

Грэй так и не смог вспомнить, откуда у него взялись силы отшвырнуть брата в сторону и вылететь прочь из дома.