Следующие два дня ко мне никто не смел соваться. Я так рычал…
Дуглас пришел ко мне на третий день, его рука была на перевязи. Он погладил меня и сказал:
— Эх ты, Нил, что же ты бунтуешь? Даже ветеринара не подпустил, чудак ты, Нил. Ты невозможный, ты мне жизнь спас, Нил.
Я его не слушал, я тихо ворчал, жалуясь на что-то свое.
Однажды Дуглас привел ко мне человека, показал меня, вывел из клетки, уложил.
Незнакомец меня погладил — в присутствии Дугласа я разрешал себя гладить.
Однако, у незнакомца легкая и властная рука.
— Видите, совсем ручной, несмотря на то, что пойман взрослым.
— Вижу, а почему его зовут Нилом?
— Потому что он плавать любит. Его и назвали так, Капитан Нил.
Глаза незнакомца, серые, с прищуром, внимательно ощупывали мою фигуру, голос его, низкий баритон, вызывал дрожь. Но страха не было. Что-то происходит…
Его зовут Михаэль Рейн, он дрессировщик.
Меня начали приручать к нему, а его ко мне. Михаэль убирал мою клетку, кормил, водил на пляж. Не знаю, зачем все это, но я зверь, и не могу спросить, моя жизнь и моя судьба так или иначе в руках человеческих, мы зависим от них, даже дикие.
Меня перегнали в транспортную клетку, предварительно накачав снотворным (моя клаустрофобия никуда не делась).
Откровенно говоря, я не ждал ничего нового, просто перемена места.
Михаэль привез меня в Делавэр, штат Вашингтон. Здесь меня поселили в вольере, слева находился лев, справа — два леопарда, черный и желтый. Это те, которых я видел, а ветер доносил до меня запахи других зверей. Это явно не зоопарк, а зверинец.
Потекло-побежало время. Михаэль водил меня на реку и почему-то называл меня Эльфом. Затем он начал меня учить разным командам. Потихонечку-полегонечку я усвоил простые вещи, сидеть на месте, прыгать с тумбы на тумбу, лежать и прыгать на человека, не выпуская когти.
Тренировки проводились постоянно, так как после перерыва я быстро забывал уроки, не знаю, может быть я глуп? Или ленив… Но так или иначе, голосовые команды довольно быстро ускользали из моей памяти.
Когда Михаэль и его ассистент решили, что я достаточно выдрессирован, меня стали готовить к съемкам.
На какой-то студии снимали фильм «Амон Ра», что-то там из жизни фараонов.
Меня уложили перед троном владыки Микерина, леопарда Шаха уложили на ступени. Актер, играющий роль фараона, сел на трон. Зажужжала камера, съемки начались, я лежал и неотрывно смотрел на Михаэля, он стоял позади оператора. Можно встать? Я нервничал, слишком много глаз вперились в меня и Шаха… «Микерин» нагнулся ко мне и сказал:
— Этот раб тебе на закуску! — в этот момент Михаэль подал мне сигнал, я встал.
— Снято!
Вот и вся моя роль. Дальше меня играл лев-дублер, который что-то другое умел в отличие от меня. Или снимали его с другого ракурса, в другом плане, я не разбирался, я вообще ничего не понимал, всего, что вокруг происходило, да я и не заморачивался, если честно. Мне надо только команду выполнить и получить вкусняшку, вот и все.
Михаэль пришел, поставил стул с той стороны вольера, взглянул на меня и сказал:
— Эльф, послушай, я тут сценарий нашел, закачаешься, ну прямо про тебя! Вот послушай. Это история об алхимике, его убили из-за наследства, но перед смертью он отлил из бронзы статую льва и заклял её так, что она должна оживать по ночам, и тогда в дом ужасов никто не въедет. Ну как тебе, Эльф? Эта история называется «Бронзовый лев», ну точно про тебя, даже перекрашивать не надо, ты и так весь как бронзовый. Согласен? Будем сниматься?
Я не ответил, я слышал и слушал голос, слов я не понимал.
— Начали!
Я встаю в позу статуи, замираю, потом по приказу Михаэля «оживаю» и спускаюсь с постамента, иду по коридору, в конце его роняю рыцарские доспехи. На шум выбегает жилец и замирает при виде меня.
Другой эпизод. Я вхожу в спальню, подхожу к кровати и смотрю на спящую девушку, любовь алхимика, чей дух я играю. Здесь крупным планом снимают мою морду. Стр-р-р-ашная картинка! Зловещий лев немигающим взглядом смотрит на спящую, вот-вот бросится. Но лев вздыхает, поворачивается и уходит…
— Снято! Потрясающе! Молодцы!..
— Молодец, Эльф! Хороший мальчик!
— Михаэль, где ты откопал это чудо?!
— Бесценный лев! Отличные кадры! Даешь Оскара!!!
А я хочу в вольер, в тишину и покой. Съемки меня раздражают…
Слепящий блеск рамп, стрекот кинокамер, вся эта суета сводила с ума, я тщетно пытался хоть что-то понять из окружающих меня запахов, звуков и предметов. Я злился и обижался непонятно на что. Мне постоянно все запрещали, стоило потянуться к чему-то, как меня тут же одергивали, а так хотелось понюхать-лизнуть-куснуть, понять, что это… Так нет же, даже лапой не давали потрогать.
Эх, люди, если боитесь меня, то заприте обратно в клетку, не мешайте мне жить!
А я очень хотел жить, хотел все знать, все понять. Это ведь не моя вина, что вокруг столько интересного, нового, неизвестного.
Михаэль постоянно возил меня на съемки, ну и, естественно, новые места, запахи, предметы. А я живой, мне все интересно.
Временами у нас происходили конфликты, я капризничал, Михаэль злился, кричал.
Я выпускал когти, Михаэль хватался за хлыст. Щелчок и плечо обжигает боль. Я рявкаю по особому, как на охоте, мой рык разносится по студии. Случайно открывается мой талант. Новая дрессировка, и мой рык передается по радио, а на улицах появляются афиши — «Сенсация! Лев-чревовещатель! Спешите видеть! Спешите слышать!».
Порычал, называется…
И вообще, человек оказался жадным, все ему было мало.
Раскрывая мои таланты, он каждый раз искал во мне что-то еще, граня меня, как ювелир — ценный алмаз.
— Ну что ж, Эльф, я не ошибся в тебе.
====== Друг познается в беде ======
Объяснения того, что произошло в дальнейшем, нет до сих пор.
Не знаю с чего, но характер у меня внезапно испортился, все чаще и чаще я огрызался и замахивался лапой на человека. Михаэль теперь не решался работать со мной в одиночку, с ним постоянно находился его помощник, молодой человек по имени Кристофер Мильтон.
Хлысты и шамбарьеры постоянно охаживали меня по плечам и бокам.
У меня и так плохое настроение, а тут еще и добавки в виде жалящих ударов, конечно, настроения они не улучшили, скорей наоборот…
И однажды я таки достал, порвал руку Михаэлю. Пиками и цепями меня оттеснили и прижали к стене, подогнали клетку-перевозку, затолкали меня туда, и никого не волновала моя клаустрофобия. Сам же я равнодушно смотрел, как уносят раненого Михаэля. Мне не было стыдно, мне было все равно.
Я лев. И природой мне назначено жить на свободе, охотиться, плодить детей и умереть под палящим солнцем Африки.
А тут меня заставляют делать непонятные вещи, которые никогда не взбредут в голову нормальному льву, например, хлопать в ладоши, лапой об лапу. Зачем??? Или вот, сидеть столбом на задних лапах. Нахрена???
Что-то я не припомню, чтобы это делали львы на свободе.
Вся эта муть называется дрессировкой, и она почему-то очень важна для человека. И ему не приходит в голову хотя бы задуматься, а надо ли это мне?
Что мне страшно садиться столбом, страшно принимать неестественную позу, страшно прыгать сквозь огонь и бумажный обруч.
Но ты хозяин, тебе виднее, тебе это зачем-то нужно…
И снова хлыст. И снова меня обжигает боль. И я подчиняюсь, потому что мне некуда деваться, я полностью в твоей власти…
— Все, Крис, для съемок он больше не годится, только в цирк.
Мой сосед-лев Грегор бросил на меня сочувственный взгляд, вздохнул и отвернулся, пантеры Шах и Лета в страхе прижались друг к дружке.
По словам Грегора, цирк — это последний круг ада для зверей. И не известно, что меня там ожидает.
Я не попал в цирк. Не успел…
Михаэль вернулся из больницы, я почему-то не узнал его, ну словно в первый раз увидел! Опять началось мое приручение, я вел себя как дикий, только что пойманный лев.
