– Никого! – повторила она и по очереди открыла все три замка – пальцы вновь задержались на том, что из серебра. Затворив за собой дверь, Кристина дождалась, пока все засовы не встали на место.

На улице она тут же встретилась взглядом со старухой Рамоной, которая сидела в кресле на крыльце дома напротив. Спрятав волосы под платком, а нижнюю губу под верхней, женщина смотрела на Кристину, покачивая головой. Возле соседнего дома Мануэль с сыном отвлеклись от своих дел и проводили взглядами. Лаура, когда-то лучшая подруга, мелькнула в окне и спряталась за шторами от случайной беседы.

На всём пути до лавки старого Мигеля взгляды, взгляды, взгляды.

Сочувствие.

Ненависть.

Насмешка.

Сожаление…

В маленьких городках ничего не остаётся незамеченным. Если даже слова не прозвучат, то от взглядов никуда не деться.

«Однажды я уеду», – подумала Кристина в сотый, тысячный или миллионный раз. Расслабляющий эффект, который раньше приносила эта мысль, безнадёжно пропал, но привычка осталась.

Старый Мигель долго возился, выискивая яйца, затем ковырялся с тестом, взвешивая его в руках и на весах. Морщинистые руки зарывались в пышное тесто, растягивали его, разделяли на куски и соединяли вновь. Кристина переминалась с ноги на ногу и смотрела в окно.

Солнце наполовину скрылось за горизонтом. Вот-вот на городок опустится тьма, а она всё ещё здесь. К тому времени, когда Мигель закончил, деньги успели пропотеть в руке.

Быстрым шагом Кристина двинулась обратно. Дома мелькали, в окнах горели огни, кое-где из труб шёл дым.

Сумерки вступили в Эль Пунто.

Возле входной двери Кристина простояла около минуты, прислушиваясь к звукам внутри дома. Искала силы, чтобы наконец-то поднять руку и постучать.

Три секунды ожидания. Шесть быстрых-быстрых ударов сердца. Один глубокий вдох.

– Входи, жена. Двери в нашем доме не заперты, – раздался из-за двери голос, который она так боялась услышать.

Кристина сглотнула. Пальцы задрожали и едва не выпустили из рук сумку с продуктами. Лишь в последний момент вцепились в неё, словно в попытке спастись.

Тщетно.

– Что ты собираешься готовить? Неужели эмпанаду?

– Именно её.

– Отлично! Обожаю эмпанаду. Как и дочери. Надеюсь, ты приготовишь её быстро. Мы голодны!

Кристина распаковывала продукты и не оборачивалась, чтобы не встретиться с Альехо взглядом. Пусть он остаётся бестелесным призраком, безжизненным голосом, страшным кошмаром.

Чужая рука легла на плечо и потянула за собой. Медленно, властно и не допуская малейшей мысли о сопротивлении. Кристина обернулась к Альехо – тот, как всегда, с нечёсаными всклокоченными волосами, щетиной и запахом затхлости и гнили. Сухие губы, на которых острыми колючими клочками запеклась корочка кожи, оказались рядом. Кристина покорно закрыла глаза и ответила на поцелуй. К счастью, он длился недолго.

– Это чтобы вдохновить тебя. Правда, дочери?

Девочки стояли за спиной Альехо, вперив взгляды в пол, однако покорно кивали в такт словам отца. Сердце привычно кольнуло, напомнив, ради кого приходится всё это терпеть.

«Как ему сказать?» – подумала Кристина.

– Боюсь, я буду готовить долго. Может, вы перекусите пока?

– Как можно?! Ты потратишь время, чтобы приготовить специальное блюдо, а мы не воздадим ему должное? Будем портить себе аппетит, чтобы после сдержанно благодарить вместо искренней похвалы? Нет-нет-нет! И я, и дочери потерпим. Ты так прекрасно готовишь эмпанаду, что слава об этом разносится по всему Эль Пунто!

«Он знает, – поняла Кристина. – Ему недостаточно меня мучить, хочется ещё и унизить. Посмотреть, как буду выкручиваться. И опять он делает это на глазах у девочек».

– Если честно, эта эмпанада не для нас.

Брови Альехо подскочили вверх, а на лице расползлась улыбка.

– И кто же счастливчик? Кому так повезло? Кто будет радоваться и наслаждаться, пока наши дочери питаются объедками?

Ему нравилось вставлять всюду «дочери». Выделял интонацией и катал это простое слово по языку, как иные катают глоток спиртного, чтобы его тщательно распробовать. Делал это так вкусно, что хотелось повторять.

У него всегда был прекрасный мурлыкающий голос и обворожительная улыбка. Когда-то давно Кристина пошла следом за этой улыбкой на звуки голоса и стала их рабой.

Вот только сейчас Альехо мог сколько угодно улыбаться и говорить любым голосом. Теперь-то он уже не обманет её. По крайней мере, если она сама того не захочет.

Кристина догадывалась, зачем всюду и везде звучат эти «дочери». Ради самого Альехо она бы ничего не сделала, но вот девочки…

– Серхио и Лоренсо попросили меня. В обмен они обещали принести дрова.

– О! Два молодых красавца лесоруба. Одинокие. Жаждущие тепла и ласки. Возможно, им хочется, чтобы у них тоже были дочери. Возможно, они хотят такую же красавицу жену, как у меня. Хотят, чтобы кто-то готовил им эмпанаду. Ведь у кого-то бездельник-муж, который появляется так изредка, что о нём можно позабыть. И дров-то он никогда не принесёт.

Рука Альехо по-прежнему лежала на плече Кристины. Сейчас эта рука сжимала ключицу всё сильнее. И стоило огромных усилий сдержать гримасу боли.

– Не понимаю, о чём ты говоришь, – сказала Кристина и улыбнулась со второй попытки. – Мой муж достоин большего, чем ходить за дровами. Пусть лучше этим займутся те, кто ничего другого не умеет. Даже торговаться не научились. Где это видано – обменять кучу дров на пару пирогов.

Хватка ослабла, и Кристина усилием воли сдержалась, чтобы не сбросить чужую руку с больного плеча. Альехо ждал продолжения, и в любую минуту истязание могло возобновиться.

– К тому же из этих ингредиентов я смогу сделать эмпанаду и для нас. Не очень большую, но должно хватить.

– Какая у меня замечательная жена! Мы обязательно подождём. Верно, дочери?

Кристина не видела, но догадывалась, что девочки по-прежнему смотрят в пол. Они не поднимали глаз в присутствии отца. Когда он гладил их по спине или ерошил им волосы, Кристина замечала, как им хочется свернуться в комочек и спрятаться.

Но они никогда так не делали. Девочки научились правильной тактике раньше, чем Кристина.

– Я пройдусь, – сказал Альехо. – Час или два. Нагуляю аппетит и вернусь очень и очень голодным. Мы сядем за стол и будем есть вкуснейшую эмпанаду. Правильно?

– Правильно. Но скорее через два часа.

Она выдержала взгляд, а затем ещё один поцелуй. Смогла сохранить спокойствие и улыбку, хотя запах гнили проник в ноздри и кружился там, вызывая тошноту.

– Люблю свою жену, – Альехо улыбнулся. – И своих дочерей! – он повернулся к девочкам и притянул их к себе. Обнял, пробежался ладонями по спинам, словно почёсывая. – Помогайте матери и слушайтесь её! Скоро ужин!

Через секунду на кухне остался лишь запах гнили. А затем послышался скрип двери. Кристина еле удержалась, чтобы не броситься к ней и не дёрнуть все три засова разом. Провернуть ключи, завесить цепочкой… Она бы и заколотила эту дверь, если бы только могла!

– Почему вы впустили его! – сдерживаемые слёзы наконец-то брызнули из глаз. – Я же сказала вам! Я же приказала! Я же просила…

– Он входит сам, – сказала Мария, по-прежнему не поднимая взгляда. – Ему не страшны никакие запоры и амулеты. Он просто входит, если того хочет.

Кристина вздохнула. Она не верила, но должна была принять это. Изначально эта идея с оберегами выглядела сомнительной, но следовало проверить и попробовать.

– Вы – мои умнички, – сказала она, опускаясь рядом с дочерьми. Стоило ей погладить их, как они потянулись всем телом, ластясь к рукам, словно доверчивые котята. – Вы всё правильно сделали. Простите меня. Я не хотела вас ругать.

Кристина встала и вытерла слёзы. В очередной раз за сегодняшний вечер попыталась улыбнуться.

– А сейчас мы будем вместе готовить эмпанаду. Я вас научу.

К тому моменту, когда Альехо вернулся, Кристина закончила накрывать на стол. В центре стояла эмпанада – горячая, только что из духовки. Пришлось постараться, чтобы разделить продукты не на два, а на три пирога.