— Предоставляю это тебе, — Пит кивнул Адаму.

— Да там нечего рассказывать, — пожал плечами Адам. Казалось, что, вернувшись в те мгновения, о которых говорил Пит, он немного смягчился. Я очень надеялась, что наш план работал.

— Ничего себе «нечего рассказывать»! — ответила Танна. — Я думала, у нас нет тайн друг от друга.

Вздохнув, Адам поднял глаза и, пока рассказывал, поочередно останавливал взгляд на каждом из нас. Когда мы с ним встретились взглядами, я почувствовала, как внутри моей груди что-то треснуло, и все, что мы потеряли, снова навалилось на меня всем грузом. Именно так это и происходило: песня, запах или печаль в чьих-то глазах — что-то простое и на первый взгляд невинное поднимало бурю эмоций, словно тот день на скале прокручивался снова и снова. Затем меня пронизывал страх — ужасный страх, что больше ничто не будет как прежде. Дело было не только в Джои, ведь это уже необратимо. Дело было во всех нас.

Я глубоко вдохнула, сосредоточиваясь на губах Адама, мечтая о том, что его рассказ смоет колючий страх.

— Мы нашли Прыгающее Ущелье тем летом между седьмым и восьмым классом, — мягким голосом начал Адам. — Помните, мы тогда были втроем: я, Пит и Джои? Когда мы были там, далеко-далеко от всего, мы ощущали полную свободу, так что тринадцатое июля — день нашего открытия — стало нашим Днем Независимости.

— Еще есть одна традиция, — с ухмылкой добавил Пит, — но она засекречена. Мы поклялись никогда ее не раскрывать.

— Не думаю, что это теперь имеет значение, — покачал головой Адам.

Пит наклонился к Адаму.

— Ты не понимаешь? В наших силах продлить ему жизнь.

— Просто я не собираюсь этого делать, — покачал головой Адам. — Не думаю, что у меня получится.

Каждый сантиметр моего тела был пропитан гневом. Мне казалось, что мы были на верном пути, а потом в тот самый момент, когда Адам отказался от воспоминаний о Джои, все было растоптано.

— Почему? — мой голос был холоден, а слова резки. — Он ведь никогда не причинял тебе вреда.

— Ты права, Мэгги. Он никогда не причинял мне вреда.

— Так почему же ты настолько взбешен…

— Вот это все, — вскочив с барного стула, Адам обвел пальцем воздух вокруг, — было плохой идеей. Я покончу с этим.

Развернувшись, он направился в сторону лестницы на первый этаж.

— Стой! — Танна подняла руку в воздух. — Просто сядь, хорошо? Нам нужно с тобой поговорить.

Адам осмотрел комнату. Я спросила себя, знал ли он, что будет дальше. Знал ли он, что мы встретились сегодня, чтобы спросить его, почему у него вдруг стало не хватать времени на нас. Что мы не собирались его отпускать, пока он с нами не поговорит. Что мы все пытались силой вернуть его. И что даже если он вывел меня из себя, даже учитывая мои опасения, что он оттолкнет нас еще сильнее, я все-таки надеялась, что он действительно откроется нам.

— Это вам нужно поговорить, — снова усаживаясь, Адам положил одну руку на барную стойку. — Говорите. Только быстро, потому что у меня мало времени.

— Отлично, — начал Пит. — Мы волнуемся. Ты все время кажешься выбитым из колеи. Ты нас избегаешь.

— Я вас не избегаю, — отпив из своего стакана, Адам пожал плечами. — Я просто занимаюсь своими делами.

— Складывается впечатление, что, кроме этого, еще до хрена всего происходит, — вмешалась я. — Ты никогда не перезваниваешь мне.

— И мне, — добавила Танна.

— Лето идет уже целую неделю, а ты ни разу не заехал поиграть в баскетбол, — сказал Пит. — Нет ничего дурного в том, что мы что-то делаем без него. Это способ почтить его память.

Шэннон свернулась калачиком в глубоком кресле в углу рядом с камином и медленно качалась из стороны в сторону. Она отпила розоватый коктейль и поставила стакан на колено.

— Мне фактически пришлось угрожать тебе, чтобы ты согласился прийти сегодня.

— Тебе? Угрожать мне? — Адам сделал еще один глоток, оставив стакан практически пустым. — Очень смешно, Шэн.

Шэннон посмотрела на потолок, с усилием проведя ногтями по ногам в синей полосатой пижаме.

— Чувак, — вмешался Пит, бренча на гитаре. — Не круто. Она пытается помочь.

— Понятия не имею, чего вы от меня хотите, — Адам вскинул руки.

— Мы хотим узнать, что происходит, — ответила Танна. — Почему ты такой злой. И почему ты ведешь себя так, как будто едва нас знаешь.

— Нет больше никаких «мы». Выходит, что все, что у нас есть общего в данный момент, — это самая отстойная вещь, которая когда-либо с нами происходила.

Я больше не могла держать себя в руках, я не могла молчать больше ни секунды. Несмотря на то, что я не знала подробностей, все должны были понимать, что дела Адама были куда более запутанными, чем он это показывал.

— Адам, расскажи им.

— Что? — Адам быстро перевел взгляд на меня.

— Ты расскажи. Или это сделаю я.

Адам в последний раз отпил из своего стакана и, покачав головой, резко его опустил на стойку.

— Адам и Джои поругались, — сказала я. — В тот вечер, когда была вечеринка у Даттона. И если бы он просто рассказал нам о ней, мы все могли бы помочь ему понять…

— И что бы вы могли мне помочь понять? Что Джои был идеалом во всем, и мы должны склонить головы в его память? Что ж, Мэгги, он не был идеалом. Более того, он не был даже…

— Адам, заткнись! — Шэннон резко наклонилась вперед. — Прекрати пытаться выставить Джои плохим парнем. Я видела, что произошло у Даттона. И Джои тоже видел.

— О чем вы говорите? — спросила я, переводя взгляд с Шэннон на Адама и обратно. — С того самого момента, как всплыла эта фигня с телефонным звонком, ты клялась, что понятия не имела, из-за чего они ругались.

— Мэгги, ради Бога! А то ты не знаешь! — фыркнула Шэннон и откинулась на спинку кресла, снова дав импульс для раскачивания вперед-назад.

— Стойте. Что я упускаю? Я наверняка что-то упускаю, потому что мне кажется, что я только-только соскользнула в другую вселенную.

— Я говорю о вас двоих, — Шэннон сначала показала на меня, потом на Адама. — О том, как вы танцевали в тот вечер. Скорее всего, Джои был на другом конце двора, но он видел вас. И, с моей точки зрения, это совершенно точно выглядело так, словно между вами творилось что-то неоднозначное.

— Ты же не серьезно. Ты танцевала рядом с нами.

— Нет. Совершенно точно — нет.

— О Господи. Не могу поверить, что это…

— Шэннон, не надо, — воздух прорезал голос Адама.

Я вскочила с дивана, пристально глядя в глаза Шэннон, ненавидя ее.

— Ты сейчас всерьез обвиняешь меня и Адама?..

— Послушай, — ответила Шэннон. — Я просто говорю о том, что я видела. Казалось, что вы в тот вечер были очень близки. Ну и поскольку Адам ничего толком не говорит, я просто цепляюсь за любую догадку.

— Что ж, твоя догадка очень далека от действительности.

— Как скажешь, — губы Шэннон сложились в легкую ухмылку, которую мне хотелось содрать с ее лица.

В ту секунду я бы могла даже выдрать ее саму из моей жизни навеки. Но, несмотря на всю мою злобу, это все же была Шэннон. А сейчас, когда Джои с нами больше нет, а Адам переживает какой-то кризис, мы должны держаться друг друга. Поэтому я просто отвернулась от нее и плотно сжала губы.

— Все было по-настоящему, — сказал Адам. — Но я справился с этим.

— Адам, ты по-прежнему…

— Вы думаете, что после такого я буду вам тут душу изливать? — он указал рукой на Шэннон. — Даже не рассчитывайте на это.

Он развернулся и бегом поднялся по ступенькам, перескакивая через одну, исчезнув еще до того, как я начала понимать, что только что произошло.

Я смотрела ему вслед, растягивая рукава своего свитера — одной из любимых бейсбольных толстовок Джои. Она была светло-серого цвета, с глубокими карманами спереди, в которые мне нравилось прятать свои ладони, когда она согревала Джои. Я часто так делала: стоя в очереди на «Заброшенную повозку» на прошлый Хэллоуин, развлекаясь и попивая горячий шоколад после катания на коньках в центре города на прошлое Рождество и проходя по коридору между уроками, когда я прятала записку в мягкую темноту, пока мы быстро целовались на прощание.