– Эти дикие? Да что вы! – рассеянно махнула рукой Каролина. – Вот к нам однажды приезжали студенты из Буркина Фасо и Мали. Это Западная Африка. Первый-то год они худо-бедно отучились, заговорили по-русски. А на второй год у них началась математика. И тут выяснилось, что они не знают не только теорему Пифагора, но даже таблицу умножения. Представляете, как весело было преподавателям? Пришлось их по учебникам третьего класса обучать – двадцатилетних мужиков! Вот это дикие.

Каролина ободряюще улыбнулась. Однако радоваться не хотелось. Все мои добрые чувства к моим студентам были спущены сегодня в унитаз.

– Не переживайте, Саша. – Несмотря на собственную озабоченность, Каролина все-таки заметила мое настроение. – К концу семестра они попривыкнут и будут как шелковые, это у них сейчас просто отторжение чужого. Характерно для закрытых обществ. Афганистан – это все-таки довольно изолированное государство.

– Они траву курят…

– Само собой, – нисколько не удивилась заведующая. – Это их адаптоген в новой культурной среде. Главное, чтобы не на территории училища.

Она уже встрепенулась, готовая бежать дальше, собирать остальных преподавателей, но я договорил, и она резко замерла.

– …в туалете мужском на этаже…

– Кто? – полыхнула глазами Каролина. – Срочно рапорт, Саша, и мне на стол.

Больше я ничего не успел сказать. Черт побери, может быть, я зря решил сдать их с первого же раза. Я хотел попросить не давать делу официального хода, провести беседу, застращать, в конце концов, в общем, как-то донести всю серьезность ситуации, но момент был явно неподходящий. Вспорхнул подол темно-бордовой длинной юбки, и Каролина снова понеслась по этажу с выражением лица Бэтмена: «Я спасаю мир».

Возвращаясь из столовой, я встретил Ольгу, которая как раз закончила с параллельной афганской группой. Вопреки обыкновению Ольга сегодня обедала одна. Обычно они ходили вместе с Каролиной и еще одной преподавательницей. Меня они с собой не брали, лишь церемонно желали приятного аппетита, когда проходили мимо моего стола. Это тоже была часть игры «кто раис» – негоже мужчине есть вместе с женщинами. Однажды Каролина даже принесла мне дополнительный компот с пирожками. Думаю, это был перебор.

– Бабу какую-то прислали в погонах. Свою! – С места в карьер заявила Ольга. – Сегодня после заседания останемся. Каролина будет думать, что делать.

– А что за баба? – наивно поинтересовался я.

– На твою ставку баба. Блатная. Твои часы ей хотят отдать. – Ольга сделала большие глаза и отправилась дальше.

Вот тебе и «Ы-ы-ы-ы». Я похолодел и едва смог съесть свою котлету с гречкой. Месяц назад я бы только с облегчением выдохнул от таких новостей, но теперь было уже не то. Я хотел продолжать, я хотел видеть результат, у меня были, в конце концов, счеты с Мохаммадом и Захаруллой. Я не горел желанием уступать свое место никому, тем более какой-то блатной бабе в погонах.

Наконец я увидел кафедру в полном составе. До этого дня кроме самой Каролины я общался только с Ольгой, лаборантом Женечкой и преподавателем Эльвирой Руслановной Камаловой. Преподаватель Эльвира, как ее называли наши студенты, была женщиной непонятного возраста. В одной из почетных грамот Эльвиры Руслановны, висевших на стенде рядом с кафедрой, значилось: «за 60 лет педагогического стажа». Однако на вид женщине трудно дать больше шестидесяти пяти. Ну хорошо, семидесяти, но никак не больше. Даже если бы ей было семьдесят пять, что категорически невозможно, то начать преподавать в пятнадцатилетнем возрасте все равно довольно проблематично. Тем не менее, сомневаться в подлинности наград Эльвиры Руслановны не было никакого повода.

Описать ее педагогическое мастерство с помощью тех скудных знаний по методике, что успел приобрести за первые месяцы моей работы, я не в состоянии. Эльвира Руслановна категорически не использовала интерактивную доску и компьютер, зато обычная доска к концу ее урока покрывалась таблицами, разрисованными цветными мелками, где каждое окончание было прописано собственным цветом, примеры выведены аккуратным почерком, синтаксические связи обозначены тонкими стрелками. Как ей удавалось мастерить эти методические шедевры, не отрываясь от объяснений, я не представлял.

Эльвира Руслановна окончила в свое время знаменитый РУДН – Институт дружбы народов имени Патриса Лумумбы в Москве, преподавала в Африке, в Европе, на Востоке и была единственным человеком, с которым Каролина советовалась всерьез. Сейчас Эльвира Руслановна вела занятия на старших курсах.

Помимо названных дам на кафедре работал «старый эшелон», как выражалась острая на язык Каролина. «Старый эшелон» – это трое преподавателей, которых набрала еще предыдущая заведующая и с которыми за три недели моей работы я ни разу и не столкнулся ни в коридорах, ни на самой кафедре. Сегодня я понял почему.

Каролина начала представлять нас всех по порядку.

– Зарина Андреевна Попеску, – сказала заведующая, показав на бледного вида даму лет сорока.

Что? Попеску? Это фамилия или обзывательство? Однако ни Ольга, ни Эльвира Руслановна, ни остальные присутствующие никак не отреагировали на столь странное имя.

– Зарина Андреевна Попеску ведет язык специальности на втором и третьем курсах.

И все-таки мне показалось, что Каролина не случайно произнесла ее фамилию немного вычурным манером.

Следом за Попеску сидела молодящаяся пенсионерка Валентина Петровна, тоже со странной фамилией – Эрнандес. Эта дама вела у капитанского состава основы культуры речи и делового этикета.

– Анна Владимировна Куликова.

«Жена начальника отдела кадров», – шепнула мне на ухо Ольга.

Анна Владимировна, очень красивая молодая женщина, на вид ей двадцать шесть – двадцать восемь лет, вела русский язык у продолжающих, а также историю культуры и литературы для общего развития.

«Старый эшелон» поглядывал на меня с подозрением и без всякой дружелюбности. Когда нас представляли, ни одна из дам не удостоила меня даже кивком.

В жизни каждой отдельно взятой кафедры всегда, как в капле воды, отражается жизнь всего водоема, то есть вуза в целом. Полного химического состава этой водички я пока не знал, так что придется затаиться и понаблюдать.

Недавно я выяснил, через ту же вездесущую и всезнающую Ольгу, что Эльвира Руслановна, например, тоже из блатных: она была замужем за другом отца Каролины, и они дружили своими генеральскими семьями уже очень давно. Муж Эльвиры Руслановны скончался несколько лет назад.

– На повестке заседания у нас сегодня балло-рейтинговые показатели оценки работы преподавателей, – начала Каролина и, не делая паузы, обратилась к Попеску: – Зарина Андреевна, вот у вас по показателям получается девяносто пять баллов из ста, а у меня тут жалоба на вас от студентов.

И без того бледная Зарина Андреевна побледнела еще больше и широко раскрыла сонные глаза цвета вылинявших васильков на старой ситцевой простыне. Дама молчала, и Каролина продолжила:

– Зачем вы заставили студентов из Афганистана на разговорной практике петь три занятия подряд песню «На поле танки грохотали»?

– Для патриотического воспитания, – ответила Зарина Андреевна с обидой в голосе.

– Нулевиков-то?! – делано изумилась Каролина. – Они же чуть с ума не сошли! Какое патриотическое воспитание, если мы с ними звуки едва научились выговаривать!

– Но… – начала было Попеску, только Каролина не дала ей договорить.

– Пожалуйста, дамы… и господа! Давайте без самодеятельности! Давайте действовать согласно методическому плану! Имя, откуда приехали, где учатся. Где живут. Падеж номер шесть, падеж номер четыре, немного падеж номер два. Поиграйте в страны, города, имена. И все, хватит пока. У нас масса учебных пособий. И, кстати, Зарина Андреевна, перестаньте испанцам объяснять русский язык через латынь.

– Но испанский язык и латинский имеют много общих корней, – немного растягивая слова, начала Зарина Андреевна. – Вы же знаете, я специалист по латинскому языку. Моя диссертация…