На следующий день позвонила Саманте и попросила прийти после обеда. Когда вернулась из кафе, Саманта сидел (черт, никак не привыкну писать что-то одно: сидел или сидела) около моего стола. Немного приоткрытый рот, в глазах ожидание, смотрит на меня как на судью, готовящегося прочитать приговор. Незачем его мучить.

– Саманта, мы решили попробовать напечатать «Окошко счастья». Но с ним придется много поработать. Потом объясню, что мне конкретно не нравится, а сейчас нужно пойти к главному редактору, подготовить проект договора. Ты готов работать над текстом?

– Конечно, Ольга Афанасьевна. Вы мне поможете?

– Это моя работа. Пойдем.

У нас с главредом давно отработана тактика. Он недовольно выслушивает мое предложение опубликовать роман, пролистывает его, будто видит в первый раз. Смотрит на автора, сняв очки:

– Первая проба пера?

– Да, Тихон Сергеевич. Мне Ольга Афанасьевна сказала, что нужно много работать. Я постараюсь учесть все ее замечания.

– Это уж непременно. Ты должен с большим вниманием отнестись к ее многолетнему опыту. Хорошо. Сейчас подпишем предварительный договор без указания суммы авторского гонорара и тиража. Все это после окончания работы над текстом. Согласен?

Я не удержалась:

– Тихон Сергеевич, вы не взглянули на титульный лист? Автор – Саманта.

– С чего ты взяла, что я не смотрел? Автор волен взять себе любой псевдоним, но договор оформляется на имя автора. Да, аванс выпишем пока небольшой. Если дело пойдет успешно, через месяц будет еще один. Устраивает?

– Конечно, Тихон Сергеевич. Я даже не думал про аванс.

– На то я и сижу здесь, чтобы за всех вас думать.

Он протянул Саманте на подпись стандартный бланк, на котором были проставлены название книги, паспортные данные автора, согласие на передачу авторских прав издательству и срок готовности рукописи. Больше ничего. Совершенно кабальный договор. Тут же был выписан документ в кассу на получение аванса. Саманта взглянул на сумму и расцвел. Уверена, он и не думал, что получит какие-то деньги. Первый настоящий заработок.

После его ухода я набросилась на главреда:

– Тихон Сергеевич, не стыдно так обирать мальчишку? Это не Жорик из хорошей семьи. У него же только мать, санитарка, денег никогда в семье не было, Жора мне рассказывал.

– Что ты раскричалась? Получит он все сполна. Вместе проставим сумму гонорара. А пока не следует баловать. Чтобы голова не закружилась. Как минимум нам нужно получить от него два романа.

– Тихон Сергеевич, насчет «Замка любви» у меня есть сомнения.

Не знаю, почему я так выразилась. Какие сомнения? Но не рассказывать же про свои переживания.

– Пожалуйста, без сомнений. Второй роман нужен позарез. Выпалим дуплетом. Сразу много печатать не будем, а затравку сделаем. Надеюсь потом на повторные тиражи.

С обоими авторами пришлось повозиться. Отторжение, которое у меня было по отношению к «Замку любви», постепенно прошло. Стала смотреть на нее просто, как на очередную книгу. Оба первых романа прошли на ура. Кстати, нам удалось привлечь хорошего художника для оформления обложек. Сказались мои музейные связи. И взял он совсем недорого. Смеялся:

– Только ради тебя взялся за эту муру.

Он, оказывается, между делом пролистал книги.

Слава богу, никаких уничижительных отзывов критиков. Я тогда еще не понимала, что любая критика только на пользу дела. Значительно позже стала договариваться, чтобы написали хоть что-нибудь: пусть хвалят или ругают, все в дело годится. А книги, действительно, пошли. Выпустили вторые издания, увеличив тиражи в пять раз. Вторые романы тоже прошли через некоторое время. Ребята получили нормальные деньги, особенно за вторые издания. Мне увеличили зарплату на целых пятьдесят рублей. Приятно. Решила, что пора отдохнуть, тем более что лето манило, да и возраст уже хоть не страшный, но странный – сорок лет. Вроде лучшие две трети жизни прошли.

Это тогда так казалось.

Я сохранила форму, но грудь уже не та, хотя и привлекательная, по крайней мере для мужчин после пятидесяти.

Сорокалетние ищут молоденьких, глупых. Мной не заинтересуются. С изумлением отметила про себя, что более трех лет у меня не было мужчины. Никакого мужчины. Впрочем, немного лукавлю. Было у меня два года назад одно «приключение». Однажды один из авторов, когда мы поставили последнюю точку в его книге, пригласил поужинать вместе. Естественно, как всегда, отказалась. Сейчас не помню ни названия книги, ни фамилии автора, хотя книга была не так уж плоха. Помню только, что звали его Борис. Но через две недели он позвонил мне на работу, сказал, что достал два билета в Театр на Таганке. И я соблазнилась. После спектакля мы немного прошлись по вечерней Москве и распрощались. А еще через три недели Борис позвонил снова, сказал, что опять приехал из своего Днепропетровска в командировку в Москву. Настойчиво приглашал пойти в Будапешт, отметить выход книги. Голос у него был мягкий, но настойчивый. Я решила, почему нет? Наверное, не хотелось возвращаться домой, сидеть в одиночестве. После ресторана прошлись по улице Горького и, когда оказались около гостиницы «Пекин», он предложил зайти к нему, внимательно смотрел мне в глаза. Не знаю почему, но я согласилась. Позднее, когда уже ушла от него, попросив не провожать, ехала в метро, растерянно спрашивала себя: «Зачем это было мне? Только потому, чтобы не чувствовать себя совсем уж заброшенной, никому не нужной?» Когда он как-то еще раз позвонил и сказал, что снова в Москве, я холодно ответила, что занята все ближайшие дни. Он, вероятно, понял, и больше мне не звонил.

А что будет дальше? Оставаться одной – «кто стакан воды подаст», когда буду больна? Решила, что поселю у себя племянницу, дочку двоюродной сестры. Поэтому впервые с тех пор, как приехала в Москву, решила съездить в Татарстан, так он теперь называется. Не поехала к маме и отчиму, решила повидаться с тетей – Евдокией Семеновной Мальцевой – младшей сестрой отца. Она живет недалеко от Зеленодольска, в поселке Красный Яр. Это между Казанью и Зеленодольском. Собственно, это пригород Казани. Тетя Дуся раза два приезжала к нам в Зеленодольск. И я ездила к ней летом в старших классах на фрукты и помогать в саду. Она была замужем за железнодорожником, жила в собственном доме недалеко от берега Волги. Мы изредка переписывались, и я знала, что мужа она похоронила, живет с дочкой и внучкой.

Нагрянула к тете Дусе как снег на голову. Я помнила дорогу от остановки пригородного поезда. Идти, правда, далековато, а такси здесь нет. Поставила чемодан на крылечке и осматриваю двор и сад. Она вышла, долго всматривалась:

– Оля, это ты? Совсем не узнать тебя. Такая городская дама.

– Я, конечно я, тетя Дуся. А ты совсем не изменилась.

– Ну да, не изменилась. Ты знаешь, сколько мне?

– Конечно, знаю. На пять лет младше папы, значит, тебе сейчас шестьдесят.

– Надо же, не забыла. Ну что ты стоишь здесь? Проходи в дом.

– Да вот, смотрю, что в саду изменилось. Ведь прошло больше двадцати лет.

Мы расцеловались, и тетя Дуся сразу же поставила чайник – напоить меня с дороги чаем. Одновременно тетя Дуся рассказывала о семье:

– Валюше не сладко досталось. Муж пил, с работой не ладилось. Разошлись десять лет назад. Теперь вот одна воспитывает Варюху. И фамилию ей собирается в паспорте оставить свою, девичью. Сама-то она сразу после школы пошла работать в продовольственный магазин продавцом, это очень удобно нам. Варе уже четырнадцать, закончила восьмой класс. Теперь ведь двенадцать лет учатся, не так, как в наше время. Умница, учится хорошо, почти как ты когда-то. Хочет пойти в педагогический институт в Казани. Что ей тут сидеть? Мы с Валюшей ее вытянем, дадим доучиться.

– А в Москву не хочет податься?

– О Москве не думает. Мы там не сможем ее поддерживать. Тут что, Казань, вот она, рядом. На субботу и воскресенье можно домой поехать, отъесться на домашних харчах. Да можно и из дому ездить учиться. Ведь рядом. А в Москве – то ли дадут общежитие, то ли нет. А снимать там жилье, сама знаешь, что стоит.