Кроме Вени к нам приезжали и другие знакомые, но обычно в воскресенье, без ночевки. И мы готовили шашлыки, пили сухое вино, бродили все вместе по окрестным лесам. Дело в том, что через Веню мы познакомились с большим количеством интересных людей, группировавшихся вокруг Вали.

Валя жила с Соней, почти взрослой дочерью шестнадцати – восемнадцати лет в трехкомнатной квартирке на втором этаже очень старого двухэтажного дома, в переулке за Домом журналиста. Все знают этот «Дом», красочно описанный в «Мастере и Маргарите». Валя очень высокая – метр семьдесят пять или даже больше. Не замужем, вероятно, никогда и не была замужем. Переводчица с английского и французского, но переводит только технические тексты, на литературу не покушается. Да и зарабатывать на техническом переводе удается больше. Постоянно имеет все новинки самиздата, иногда и мне они доставались. У нее по средам часто собирается компания. Приносят, кто что может из еды и выпивки. Валя играет на гитаре, немного поет, голос не сильный, но мягкий. В основном поет из репертуара Татьяны и Сергея Никитиных. Почти всегда ей подпевает Соня. Я сейчас не помню, какие песни они пели, ведь я тоже люблю песни Никитиных, и они смешались у меня в памяти: что было новинкой тогда, и что пелось значительно позже.

Комнаты у них малюсенькие, с низкими потолками, то ли это до революции были детские комнаты, то ли комнаты для прислуги. Часть мебели совсем простенькая, вероятно, осталась еще с дореволюционных времен. Но в гостиной стол солидный, спокойно вмещает двенадцать человек, занимая ее почти целиком. Еще в одной комнате две кровати. Во всех комнатах пахнет собаками. И это еще слабо сказано. Запахом псины пропитано все, хотя живут они в отдельной комнатке. Валя воспитывает русских гончих, и они первыми встречают всех гостей. А щенки ползают везде. Идешь иногда и боязливо смотришь, не наступить бы.

Самая первая собака участвовала в съемках кино «Война и мир». Помните эпизод со сворой гончих, рвущихся с поводков на охоте? Сейчас в квартире постоянно живут две племенные суки, которые вносят свой «вклад» в семейный бюджет, что очень кстати, так как никаких алиментов Валя не получает, а доходы переводчика не постоянны. Собаки имеют прекрасную родословную. Валя ездит с ними в разные города к породистым кобелям, чтобы случайно не было пересечений в родословных, так как это очень снижает качество и стоимость приплода. Живут с Соней бедно, но не переживают из-за этого.

С одной из Вениных и Валиных знакомых мы даже немного сдружились. Марина Сергеевна была преподавателем французского языка в первом педагогическом институте Москвы, кандидат педагогических наук, в совершенстве знающая французскую поэзию, особенно раннюю, до восемнадцатого века. Однажды она прочитала у нас со Степаном на даче у костра стихотворение Бернара де Вентадура. Читала на память по-французски. Веня восхитился звучностью и музыкальностью стихотворения. Попросил текст и подстрочник. Заодно она передала позднее Вене подстрочники еще нескольких любимых стихотворений двенадцатого – пятнадцатого веков для поэтического перевода. И переводы, на мой взгляд, получились тоже звучные. Один из них я привожу здесь.

Небольшого росточка, худощавая, даже чрезмерно, полное отсутствие мускулатуры, Марина Сергеевна всегда говорит тихим голоском. Живет на крайнем юге Москвы (из окна на кухне видна кольцевая дорога), в двухкомнатной кооперативной квартире, которую купила совсем недавно. Квартира ухоженная, новенькая мебель. И совершенно не заставлена ненужными вещами. Марина смеялась:

– Когда переезжала со съемной квартиры, обнаружила, что и перевозить-то нечего, зря заказывала машину.

После знакомства у Вали я два раза ездила к ней поговорить о жизни. Она старше меня и в какой-то мере опытнее. Естественно, не замужем. Иначе, что бы она делала в этой разношерстной компании? Немного комплексует из-за того, что ни с кем долго не может встречаться. Хороших мужиков нет, а возраст уже далеко за тридцать пять. Попадаются почему-то простые грубоватые мужики, с интересом к выпивке и пожрать. А хочется чего-то интеллигентного. Один раз познакомилась с таким: читали стихи, пили хороший французский коньяк, очень хорошо говорили. Но когда дело дошло до постели, он признался, что не по этой части. Обидно.

В отличие от других участников компании, на скачки в манеж она не ездила. У меня они тоже не вызывали интерес, но однажды я была в манеже со Степаном. Об этом позже. Мы с Мариной стали реже встречаться после первой размолвки со Степаном, но иногда пересекались у Вали.

Еще с одной женщиной, которая стала не то что бы подругой, но хорошей знакомой, была Елена Владимировна, с которой мы познакомились тоже у Вали. Работает завсектором координации в проектном институте, в том же, что и Веня, секретарь парторганизации института. Высокая, метр семьдесят четыре, шатенка (крашеная), худая, грубоватая. На работе я ее не видела, но Веня с улыбкой говорил, что она в институте очень серьезная. При случае спокойно может обматерить. Хоть мужика, хоть женщину. Не задумываясь, заведет интрижку с мужчиной, если он нравится. Замужем, один ребенок, почти взрослый. Живет на северовосточной окраине Москвы. Одно из многих любимых выражений: «Ну что ж привередничать, если мужчина хочет именно так». На выражение: «Долго ли умеючи!» всегда отвечает: «Умеючи – долго».

Ей это кажется оригинальным, ну да бог с ней.

У меня были знакомые женщины по работе, но все замужем. Не прочь поболтать в рабочее время о детях, о мужьях. Но после работы они спешат домой. А в компании Вали все свободны, все по-своему интересны.

После одного случая я сильно обиделась на Степана. Мы должны были пойти в «Славянский базар» на празднование Нового года. Почему-то он не полетел к семье. Неожиданно заулыбался, потянул меня в постель. Глядела на него с недоумением, но он был все настойчивее. Долго отказывалась, сказала ему в сердцах:

– Если тебе так невтерпеж, иди в ванную, обслужи себя сам.

Потом все же легла, со злости лежала неподвижно, но он даже не почувствовал себя виноватым. В ресторане мы были вчетвером, и я нагло заигрывала с Веней. Он мне, кстати, всегда нравился. Веня даже немного разозлился, его случайная подруга расстроилась. Позднее Степан обнаружил у себя в кармане бумажку с номером ее телефона, но утверждал, что так и не позвонил ей, хотя я долго отказывалась встречаться. Возможно, я не отвечала на его звонки, так как созвонилась с одним из моих прежних знакомых, и в пику Степану провела два воскресенья на даче у этого знакомого. В результате наша связь прервалась почти на полтора года.

Хоть немного, но нужно рассказать о Вене. Вениамин Семенович, как и Степан, был заведующим отделом, в том же проектном институте, что и Елена Владимировна. Тоже получал четыреста рублей в месяц, но дополнительные заработки не искал. Вероятно, другой характер, другие интересы. Тогда я еще не знала, что он коллекционер. Я уже писала, что именно через Веню мы со Степаном вышли на Валины «среды», а потом и на всю «лошадиную», как я ее называла, компанию. Дело в том, что по субботам Веня, Валя, ее дочь Соня и многие другие их знакомые посещали манеж, чтобы покататься часок на лошадях. Я там была только один раз, но разговоры о лошадях у нас бывали часты. Помню, что мне нравилось одно стихотворение Вени: