Иларис почувствовал, как Дэка схватил его за кончик правого уха, а затем последовала боль. Он слышал, как рвется кожа под лезвием ножа, как его крик заглушает все. Боль усиливалась, и казалось человек не в состоянии этого вынести.

Срезав верх уха мальчишки, пират победоносно поднял отрезанный кусок.

С него стекала кровь. Иларис, окаменев от боли, смотрел на часть себя в руке пирата. Кровь с отрезанного кусочка его плоти капала на лицо. Пират безумно засмеялся и положил этот кусок себе в рот. Иларис видел, как он жует и улыбается окровавленными губами. Затем для него наступила чернота. Его создание более не выдержало всего происходящего.

***

Стоя рядом со своим мужем Бруно, Шира Инфарио наблюдала пышную помолвку своей дочери. Кавур Карбоне элегантным жестом подал руку невесте. Вместе эта пара смотрелась великолепно. Высокий, мужественный Кавур, а рядом с ним стройная и красивая Аяна. Шира смахнула с глаза слезинку, но Бруно заметил этот жест и сильней сжал руку своей супруги. Он понимал, почему его жена еле сдерживает слезы. Ведь именно такую свадьбу они хотели для своего сына. Сколько раз в мечтах они представляли, как Иларис именно таким элегантным жестом подаст руку своей невесте. Мечты, они неподвластны нам. Как трудно отказаться от мечты, и как трудно признать, что твои мечты разбились о суровую реальность. Их сын пропал, и все, о чем они мечтали, осталось лишь в мечтах. Жизнь для них написала совсем другой сценарий, по нему они сейчас и живут. Как больно смотреть на то, что должно было быть в их жизни. Свадьба Илариса, как они хотели увидеть своего сына счастливым, идущим под руку с возлюбленной. Теперь же все это они видят у дочери, хотя они рады за нее, но только боль от потери сына не проходит. Как тяжело знать, что твой сын пропал, и его судьба неизвестна. Хотя есть надежда. Надежда всегда живет в душе, надежду не убить ничем. Даже суровая реальность неспособна убить надежду, и никакие доводы разума не заставят сердце матери прекратить надеяться, что ее сын жив. О своем горе они не сказали никому. При дворе императора поощряли хорошие новости и очень сдержанно относились к плохим. Зачем омрачать день императора, он не любит слышать плохое. В его правлении есть только хорошее. То, что пассажирский лайнер исчез с радаров, такое бывает. Но если об этом говорить – это значит подвергать сомнению власть императора. Следовательно нужно молчать, зная, что это произошло, и лишь принять свершившееся как факт.

Шире было очень больно, все это время она чувствовала, что с ее ребенком, ее любимым мальчиком происходит плохое. Вообще, как только она узнала, что Иларис сел на борт космолайнера, в ее душу просочилось беспокойство. Она гнала его от себя, делала вид, что ничего не происходит, и это лишь пустые волнения. Но внутри нее ощущение тревоги не проходило. А потом она узнала, что лайнер пропал. Шира знала, что это означает – его захватили пираты. Только в этом случае корабль исчезает с радаров, ведь если происходит поломка или корабль взрывается – то его передатчики сообщают об этом. Если корабль исчез – значит были те, кто заглушил все сигналы. Шира сходила сума от беспокойства. Сердце матери чувствовало, что ее ребенок жив, но ему плохо. Через некоторое время беспокойство внутри нее ушло и сменилось чувством ожидания. А потом все резко поменялось. Шире казалось, она чувствует страх и боль своего ребенка.

«Сынок, родненький, только не умирай. Я верю, что ты вернешься, и я обниму тебя», – Шира утерла слезу с щеки. Как страшно чувствовать, что твое дитя в опасности, и как страшно чувствовать его боль , не имея возможности защитить своего ребенка.

– Дорогая, не плачь. Ведь это помолвка нашей дочери, и мы должны выглядеть веселыми, – Бруно опять сжал руку своей жены.

Все это время он тоже держался, изображая, что ничего в его жизни не произошло. Он никому не рассказал об исчезновении их сына. Это плохая новость, за нее можно впасть в немилость. Ведь исчезновение целого пассажирского лайнера говорит о том, что космический флот императора не может защитить своих граждан. Подвергать сомнению власть императора – это чревато серьезными проблемами. Бруно всю боль от произошедшего носил в себе. Разве он мог показать ее? Он же видел, что Шире плохо, и поэтому он должен быть сильным. Он не имеет права на слабость – его жена нуждалась в его поддержки. И Бруно был сильным, а в душе у него все болело, а слезы так и набегали на глаза. Его единственный сын, тот, кого он спас еще в младенчестве, и тот, кого он так ждал. Его кровиночка, его продолжение и тот, кто должен возглавить его дело и его род, исчез. Как больно осознавать, что он так и не смог уберечь своего сына от его судьбы. Приговор, не исполненный в детстве, настиг его. Хотя, нет это не так. Бруно чувствовал, что Иларис жив. Откуда в нем была эта уверенность? Уверенность вопреки всем логическим доводам и рассуждениям, он знал, что сын жив. Это ощущение не покидало его. Только вот в последнее время к этим ощущениям добавилось беспокойство и чувство, что сыну плохо. Но что он может сделать? Как помочь своему ребенку? Бруно ощущал свою беспомощность, и только надежда в душе не давала ему впасть в отчаянье.

Церемония помолвки была роскошна. Бруно Инфарио, сидя со своей женой в первом ряду, мог полностью насладиться ею. Голограммы и проекции флагов, шаров, огромных цветных бабочек и пестрых лент. Все это украшало просторный зал, где происходило это торжество.

Жених и невеста были прекрасны. Смотря на Кавура, Бруно понимал, что гордился бы таким сыном. Он был рад за Лантана Карбоне, зная, что ему осталось недолго жить и вот такой подарок – увидеть сына и быть на его помолвке.

Император Тао, сидевший на троне, который возвышался над головами всех, встал, и все голоса вмиг затихли.

– Сегодня я, император Тао,

объявляю Кавура Карбоне и Аяну Инфарио помолвленными.

Далее последовала пафосная речь о его империи и о долге каждого служить ему. Затем праздничный салют в виде голограммам цветных вспышек, нереальных по красоте картин в небе над ними, завершил это действо, и зал заполнили димирунги, ставя воздушные столы с едой и напитками перед гостями. Зазвучала музыка, смех и голоса.

Шира чувствовала, что более не выдерживает всего этого. Ее сердце болело и ощущение, что ее сыну плохо, усиливалось. Она не находила себе места.

– Бруно, я уйду, – видя, что ее муж хочет идти с ней, она положила свою руку на его, – ты должен остаться. Мой уход никто и не заметит, а твой сочтут как оскорбление императора.

Бруно и сам понимал, что не имеет права уйти отсюда. Император при всем том, что казалось вообще никого не замечает, видел все.

========== Глава 10 ==========

Иларис очнулся от тяжелого сна, где его преследовала боль. Боль была даже во сне. Он ощущал ее физически, его тело было пронизано болью, она стала его частью. Иларис приоткрыл глаза и попытался понять, где он находится. Оказалось, что он в своей каюте, и, судя по ощущениям, его тело вымыто и даже смазано мазями. Только вот обезболивающее ему, видно, не стали колоть. Боль в правом ухе была нереальная. Ухо пульсировало и, казалось, было одной открытой и кровоточащей раной. Иларис поднес руку к источнику боли и очень аккуратно прикоснулся к тому, что раньше было его ухом. Вся верхняя часть была замазана густой, но уже засохшей субстанцией. Он понимал, что эту рану обработали, так же как и все остальные на его теле, только вот не стали их обезболивать. Значит, он должен выдержать эту пытку. Иларис протянул руку и стал пытаться найти под матрасом, на котором он лежал, самое важное для себя. И он нашел это. «Капля космоса» в его руке сверкнула стеклом, и он почувствовал, как слезы заполняют его глаза. Иларис плакал от боли физической и от того, что творилось в его душе. Кавур, почему? За что… – столько вопросов и нет на них ответа. Он не понимал, как можно быть таким жестоким, как можно было так с ним поступить. Даже жестокость Дэки несравнима с тем, что сделал Кавур.