Ког­да мамин завтрак бы­л го­тов, я на­жала кноп­ку ко­февар­ки и в раз­думье се­ла за стол. В это же вре­мя со второго этажа спускается мама и усаживается за стол напротив меня. Ее уставшие глаза устремлены на меня.

— Дома почти ничего не осталось. Я приготовила тебе шоколадный бутерброд и кофе.

— Спасибо… Надо бы в маркет сходить, а то дома ничего нет, — с ноткой грусти сказала мама.

— Что-то случилось?

— Все хорошо, — Мама с тяжелой натяжкой буквально выдавила из себя что-то наподобие улыбки. Но по ней четко ясно, что что-то не так.

— Мам… может расскажешь? Станет легче. На работе проблемы?

— Нет, — покачала головой она, — На работе все хорошо.

— Тогда что происходит? У тебя лицо, будто тебе на обед подсунули тухлые яйца со шпинатом. И черные круги под глазами… Ты что, не спала?

— Просто вчера после работы… я возвращалась домой и…

— И… — протянула я, округлив глаза в ожидании.

— И мне показалось, что через дорогу я увидела Патрика.

— «Только этого не хватало!» — подумала я про себя.

Папа явно не смог удержаться и все же начал следить за ней. Он прекрасно понимает, что это опасно, и что его это действие может обернуться трагедией, но все равно пошел на это.

— Видимо, в последнее время слишком много думала о нем. Вот мое подсознание и начала играть со мной.

Мама потирает глаза тыльной стороной руки и вздыхает.

— Видимо… — прошептала я.

Я поднесла маме тарелку с завтраком и кофе. Она отпила глоток горячего кофе и немного откусила кусок бутерброда. Наблюдая за ее действиями, мне внезапно стало очень интересно, что бы сказала мама, если бы узнала о том, что ее муж жив, и что это все же ей не показалось? Наверное, она посмеялась и не приняла бы за правду. Или все же приняла?

— Мелани устраивает день рождение. Ты пойдешь?

— Естественно.

— Тогда, надень то черное платье, которое ты надевала на день рождения папы Эрики. Оно очень тебе подходит.

— Знаешь ли, его я надевала года три назад, когда у меня еще не было лишнего веса. Не думаю, что я в него влезу.

— Ну, тогда можешь надеть красное гипюровое. Тем более оно новое и ты его ни разу не надевала.

— Точно. Как раз, повод появился.

Внезапно вспомнив, что уже половина девятого, я поспешила на занятия. Через пару минут я уже бурно обсуждала с Мелани про ее планы на день ее рождения.

Занятия в школе и постоянные раздумья об отце и Эмме, меня просто утомили, из-за чего я чувствую себя как выжатый лимон. Мне постоянно хочется спать, ужасно кружится голова и целый день не покидает мысль о том, что будто вот-вот что-то случится. Очень странно. Что может произойти? Возможно, что это все из-за событий, которые я пережила за короткий строк.

Я вернулась домой и обессилено нырнула под мягкое одеяло, чтобы наконец перестать думать обо всем и освободить своё сознание от преследующих меня приключений.

Слышу крик. Сначала мне кажется, что он мне снится, но потом открываю глаза и понимаю, что это происходит наяву. Крик превращается в жалобный стон. Спросонья я никак не могу понять, чей он. В комнате довольно темно, хотя за окном уже начинает светать. Я встаю с мягкой кровати, открываю дверь и оказываюсь в коридоре. Крик доносится из рабочего кабинета. Медленно поворачиваю ручку двери и войдя вовнутрь, я понимаю, что я не в рабочем кабинете, а в совершенно другой незнакомой мне комнате: стены оклеены бордовыми и темно-зелеными обоями, в центре комнаты стоит большая кровать, покрытая зеленым атласным покрывалом с белоснежными кисточками, на окне воздушные темно-зеленые занавески, а на подоконнике цветы — целая коллекция фиалок. Возле кровати небольшая тумбочка, на которой стоят классический черный ночник и ваза с цветами. В одном углу спальни кресло, в другом большое овальное зеркало.

Снова слышу крик. Я оглядываюсь по сторонам и замечаю, что на полу лежит молодая женщина со взъерошенными волосами. Ее взгляд устремлен в потолок. Она тяжело дышит и не перестает издавать жалкий стон. Ее черты лица жутко напоминают мне Эмму. Присмотревшись, я убедилась в том, что это действительно она. Но Эмма не обращает на меня внимание, словно не слышит меня. Я подрываюсь с места и падаю на колени рядом с ней, чувствуя, что мое сердце от ее жалостного вида вот-вот выскочит из груди.

— Я больше не могу так жить… верните мне мою дочь… — говорит она, глотая воздух через каждое слово.

— Все хорошо, Эмма. Я здесь.

Я протянула руки, чтобы как можно сильнее прижаться к ее рукам и успокоить убитую горем женщину, но она внезапно исчезла. Я мыс­ленно выж­да­ла эту внезапную ти­шину, слу­шая как моя кровь ста­новит­ся слиш­ком го­рячей, слов­но ла­ва, при­липая к вис­кам и с каж­дой се­кун­дой прон­зая как ми­ни-электрозаряд не толь­ко го­лову, но и сер­дце.

Я повернула голову и увидела маму, лежащую на полу. Она смотрела на меня со звериным страхом и протягивала ко мне руки. Я подползла к ней и схватилась за ее руки.

— Ты родилась не тогда, когда думаешь. Я не твоя мать, — прошептала она хриплым голосом.

Я не то­ропил­ась от­ве­чать. Мой взгляд зас­тыл и был ус­трем­лен не на мать, которая была уже почти без сознания, а на маленькую девочку, которая словно пожирала меня взглядом. Приглядевшись, меня словно ударило током. О, Боги! Да это же я в маленьком возрасте. Мне не больше шести лет. На мне нежно-розовое гипюровое платье по колено, волосы собраны в хвостик, а в руках у меня маленькая серая плюшевая мишка.

Открывается скрипучая дверь комнаты и входит папа. Я удивилась его виду — он выглядит молодым, как на старых семейных фотографиях. Он усаживается на корточки передо мной маленькой на колени.

— Тебе нужно бежать, мой цветочек, — про­шеп­тал он.

— Почему?

— Тут небезопасно… И прежде чем ты забудешь все, я хочу, чтобы ты знала, дорогая… Я делаю все это ради тебя. Мне очень жаль, что ты проживешь не свою жизнь, но я люблю тебя. Помни об этом…

Он нежно обнимает девочку, прижимая к своей груди. По моему телу пробежала легкая и приятная дрожь, словно он обнимает не ее, а меня. И я чувствую родной запах, тепло его рук, его дыхание…

***

— Пап, ты серьезно?

— Сегодня я добрый. С днем рождения, доченька! Держи, — Джонатан протянул Мелани ключи от ее нового «Лексуса».

— Спасибо, — Подруга кинулась в объятия любимого папы, — Спасибо, спасибо, спасибо…

— Я очень надеюсь, что с ней все будет в порядке.

— Пап, ты же знаешь, что я не первый год вожу.

— Да. Год и три месяца, — смеется Джонатан.

— Зара, сегодня вечером я буду праздновать день рождения, и ты обязана в этот день быть со мной. Никаких отказов сегодня не принимаю.

— Хорошо, — неохотно согласилась я, не могу же я в этот день оставить подругу одну.

— Ну, я думаю, что нам пора в салон, наводить красоту.

— Может обойдемся без этого?

— Я же сказала, никаких отказов…

Ровно три часа Мелани выбирала мне подходящее вечернее платье и буквально столько же время ушло на прическу и макияж. Я смотрела на себя в зеркало и удивлялась тому, насколько макияж может изменить человека. И мое роскошное бежевое платье длиной чуть ни­же ко­лен смотрелось на мне не хуже, чем как у голливудских звезд на «MET Gala». С волосами решила не экспериментировать, а просто за­коло­ла на­верх.

— Ты просто великолепна!

— Ты тоже, — улыбаюсь я подруге, которая выглядит вдвойне красивей.

На ней шикарное платье с пышной юбкой длиной ниже колена, украшенное узорами и вышивкой, что выглядят потрясающе, делая образ именинницы женственным и элегантным.

— Кстати, наши кавалеры будут ждать нас в ресторане. А мы поедем на моей новой машине.

— Много людей будет?

— Да нет. Только наш класс и несколько знакомых.

По до­роге в ресторан, как на зло, мы соб­ра­ли все воз­можные проб­ки, но Мелани умело справилась с этим, и мы буквально за полчаса, доехали до ресторана. Зал выполнен в классическом европейском стиле, на каждом столике стоят огромные вазы с красными розами. Мелани обещала, что торжество пройдет довольно скромно, но выглядит это совсем не так. Гостей становилось явно больше, чем предполагалось. И знать бы еще кто они, чтобы как минимум не чувствовать себя неловко среди незнакомых лиц.