Одна только Трио Точка, имевшая аккуратные татуировки на шее, массивные цветные – на руках (и много где ещё), следила за действиями Киро, безучастного ко всему вокруг. Девушка понимала, что «цирковое представление» с гермошлемом, наверняка, какой-то трюк хитрющего «Второго». Так и оказалось.

Прист пододвинул шлем поближе к себе, пальцами поковырялся за затемнёнными очками и вытянул из-под них гибкую полую трубочку. У него был припрятан коньяк в эластичном контейнере, прикреплённом к внутренней поверхности «головного убора».

Вообще-то алкоголь не слишком возбранялся по свободным дням, да и особенно после вылета, однако приходить распивать спиртное прямо в столовой запрещало командование.

Посмотрев украдкой на товарищей, парень сделал пару глотков через трубку, запил их соком и, довольный течением утра, откинулся на спинку стула. Прист был одет в огнеупорную куртку, распахнутую так, что виднелась жёлтая майка с изображением автопортрета Ван Гога без уха, пляжные шорты и кеды «шахматной» расцветки, из верха которых торчали чёрные носки.

– Хочешь глоточек? – спросил Киро у сидевшей неподалёку Трио Точки. Та отрицательно мотнула пёстрой головой (колечки пирсинга опять зазвенели).

– Не начинал бы ты бухать в такую рань, – назидательно порекомендовала девушка-панк-рокерша.

– Кто бы говорил, «Третья», – парень демонстративно всосал ещё несколько миллилитров из гермошлема и ухмыльнулся. – Я просто заправляюсь горючим. Топливо нужно не только самолётам.

Дальнейший приём пищи проходил в тишине и молчании. Размышления о предстоящих вылетах всегда нагнетали тревогу, тоску неизбежности и даже суеверный страх… Но когда местная кошка Турба (чёрная, словно бы вымазанная в мазуте, но с белой «звёздочкой» на лбу, которая, по заверениям старого негра-техника Марселя, приносит удачу) прошмыгнула в столовую, у пилотов эскадрильи сразу поднялся жизненный настрой.

– Турбулентность! Иди-ка ко мне, крошка, – позвала Точка всеобщую любимицу, и кошка проворно вскочила лётчице на колени. Трио принялась скармливать животному кусочки стейка из тунца.

– Может, она и спаржей моей угостится? – участливо поинтересовался Киро. Очень уж ему не хотелось портить впечатление от коньяка подобной закуской.

Через стойку раздачи выглянул Блинелли. Повар увидал вполне привычную сцену-картину: его кулинарные шедевры «передаривают» Турбе, которая уплетает всё это великолепие с удвоенным удовольствием. Он было собрался сказать «Ребята, я готовлю не для кошки», но передумал прерывать столь мирную трапезу.

Солнечная мякоть размазалась по зениту, превратив небо в пылающую синеву. Сладко-солёный ветер с океана всё равно приносил прохладу. Создавалось ощущение некоего циклона, невидимого и неопасного. Верхушки пальм словно дремали в гамаках временной безмятежности.

Опытный диспетчер Леви на вышке аэродрома изучал экран радара, который скупо показывал, что в заданном секторе не наблюдается никакого движения. Ни самолётов, ни судов. Значит, всё как и должно быть. Радиостанция тоже молчала, эфир пустовал. Особых дел пока не было. Ну и славно.

Леви расслабленным взором окинул красоты окрестностей. С высоты контрольно-диспетчерского пункта ему были видны ближайшие острова и не слишком далёкий берег Флориды.

В этот же момент Катарина (замечательный врач эскадрильи) скучала у себя в кабинете, хозяйничая на полках шкафа с влажной тряпкой в руке. Протирать пыль приходилось регулярно, ведь на такой сверхсекретной базе должна быть хоть какая-то медицинская стерильность.

В этот же момент повар Блинелли колдовал над обедом, вполне способным нехотя перерасти в стихийный ужин. Меню на этот раз изобиловало фруктами и морепродуктами. Особенно удалась макрель в яблочном соусе. Филе палтуса с грейпфрутом также получилось на славу. Оставался только салат с креветками и авокадо.

В этот же момент начальник базы генерал Хантер – совсем не старый ещё человек, получивший высокий чин сразу после назначения на должность командира «Летучих Рыб» – раскуривал ароматную сигару, собираясь через табачный дым наполнить свой офис кубинским духом свободы.

В этот же момент чернокожий техник/инженер/дворник Марсель родом с Гаити подметал песок, который нанесло порывами океанского ветра, со взлётно-посадочной полосы и любовался выключенными ограничительными огнями (от солнца они мерцают рубиновым светом).

В этот же момент кошка по прозвищу Турбулентность нежилась в тенёчке от ближнего ангара, довольная жизнью в целом и вкусным угощением на завтрак в частности.

Лётчики оставались предоставленными сами себе.

– Ты выглядишь как выходец из Вселенной, – пошутил Киро, глядя на Неземного, цвет «лица» которого почему-то приобрёл тёмно-зеленоватый оттенок с примесью серого. – Что-то не так с переработкой кислорода?

– Нет… Это реакция на солнце. Ультрафиолет не всегда мне на пользу. Но без него никак. Планетарные законы мироздания.

Они стояли на крыше корпуса для пилотов, любовались видами природы тропиков.

– Ладно, не кисни, Кецалькоатль. Сейчас все наши соберутся, махнём в Майами. Бары ждут!

Пронзительный взор пришельца едва временно не свёл Приста с ума.

– Киро – ты герой уже хотя бы потому, что назвал меня именем Пернатого Змея… Мне говорили, он был моим далёким предком.

Неземной чуть ли не прослезился от нахлынувших чувств, но сдержал опасные слёзы, которые могли случайно обжечь Киро, попади они ему на кожу.

– Эй! Спускайтесь, инопланетные бедолаги. Хантер отпустил нас вплоть до следующего утра. Можем ехать, – позвал Данте Атом, выйдя из дверей корпуса. Внизу рядом с ним столпились остальные лётчики эскадрильи, все в своей выходной (гражданской) одежде.

Перед отбытием с базы Киро заскочил в свой отсек, где хранился специально припасённый пакет. Прист взял его с собой…

Пока шли до пирса, болтали кто о чём: Катя Ураган кокетничала с Оскаром; Дак, Точка и Киро рассуждали про судьбы экранизируемых комиксов; Данте всячески «клеился» к Лилии; Неземной общался сам с собой сугубо телепатическим способом.

Многоместный скоростной катер «Крылатый» покачивался на океанских волнах, прикованный к пирсу в ожидании того, чтобы сорваться с места, вспенить воды Атлантики и умчаться прочь, а солнечные переливы скользили по его борту, словно играя с отражением неба, изломанным и светло-синим.

Пилоты освободили катер от швартовых канатов. Данте сел к штурвалу, остальные устроились на мягких лавках, расположенных по квадрату, в центре которого имелся стол-морозильник. Киро откинул синюю крышку, достал из своего заветного пакета три бутылки пива «Шторм», две забросил в ледяное пространство, оставил себе одну. Открыл и стал пить, щурясь от солнца плюс удовольствия.

Рулевой Атом самозабвенно вёл катер к Майами. «Крылатый» плавно скользил по волнам. Все пребывали в лёгком возбуждении, предвкушая будущее веселье. Для Киро Приста, впрочем, пьянка уже началась. Он наклонился к Неземному и, перекрикивая рёв мотора, сообщил:

– Я кое-что для тебя прихватил. Чтобы ты снова не отсиживался на катере, изображая пьяный манекен из магазинчика приколов… – парень вынул на свет сплошную маску, представляющую собой лицо человека с лысой головой, которая смотрелся так, будто её ощипали, а после покрыли воском.

– Зачем мне это? – Неземной с подозрением уставился на друга, знаменитого своими шуточками над личным составом базы.

– Наденешь её, края заправишь под воротник рубашки. И всё! Ты просто среднестатистический чувак, готовый развлечься в баре, – прояснил ситуацию Прист, попутно уменьшая уровень пива в бутылке.

Инопланетянин недоверчиво принял «подношение», облачился (все еле сдержались, чтобы не засмеяться в голос) и попытался приноровиться к новой внешности.

– А с руками что делать? – спросило лысое существо, минуту назад бывшее светло-зелёным лётчиком-пришельцем. Неземной показал всем свои пятипалые «клешни», без когтей и присосок, но всё равно очень не похожие на конечности обычных людей.