Из переплетения лиан выскочило маленькое существо и побежало по открытому пространству – наверное, к воде. Оно не успело уйти далеко – Никос тут же набросил на него сачок.

Мальчик подобрал бьющееся маленькое животное и резким, уверенным движением свернул ему шею. Затем выудил добычу из сачка и, подняв вверх, потряс перед отцом. В длину около фута, с несоразмерно большими задними лапами, животное показалось Агнес похожим на кенгуру. Оливер улыбнулся сыну и показал большой палец.

Это будто стало сигналом к действию. Животные начали выскакивать еще, одно за другим, взбираться на деревья и бегать по веткам или по земле и даже планировать в воздухе при помощи похожих на крылья кожаных мембран. Большинство животных оставались вне досягаемости или убегали быстрее, чем реагировали охотники, но некоторые попадали в сачки и ловушки на земле.

Скоро перед Агнес выросла маленькая кучка тел, и она уставилась на странных существ. Это были местные пушистики, как называли их колонисты. Одни казались искаженными версиями знакомых ей созданий – белок и опоссумов, а другие были ни на что не похожими, будто их придумали для какого-то фильма про чудовищ. Ее поразили детали – полосатый мех, застывшие открытые глаза, каждое животное было по-своему совершенным, даже мертвое. Хорошо хоть, что добыча охотников оказалась незначительной: наверняка пушистики настолько многочисленны, что их обширной популяции не нанесено ущерба.

Из тумана на востоке вырвался столб солнечного света.

Оливер, затенив глаза ладонью, посмотрел в ту сторону.

– Солнце полностью взошло. Представление окончено. Рассвет – лучшее время, чтобы ловить этих созданий. Вы видели их: они все малютки и не слишком красивые. Полагаю, такова цена эволюции в густом лесу. Все они питаются насекомыми, а не плодами или листьями. Мы думаем, это потому, что деревья вечнозеленые и не сбрасывают листву. Листья становятся для пушистиков ядовитыми или невкусными, и они их не едят. Все пушистики выходят на охоту рано, как только вылетают насекомые, а холоднокровные существа – ящерицы, лягушки, жабы – еще вялые после ночной прохлады. А в полдень найти пушистика трудно. – Он посмотрел вверх на лесной полог над головой. – Мы не знаем, кто еще живет в лесу, в смысле, все виды. Мы только изучили их повадки, поэтому можем их ловить. А по ночам, понимаете, здесь из тьмы выходят совершенно другие создания. Мы слышим, как они ухают. Никто ничего о них не знает. Возможно все что угодно.

– И тролли, – с улыбкой произнес Лобсанг/Джордж. – Я слышал их прошлой ночью, и раньше тоже. Зов.

– Да. Хорошо знать, что они здесь, правда? А теперь идемте. К слову о больших птицах, Марина обещала вам охоту на пасхальные яйца. Надо зайти в лес чуть дальше… Эй, Никос, ты нашел это гнездо, не хочешь нас проводить?

В глубине леса оказалось не так плохо, как боялась Агнес. Самой большой трудностью было рассмотреть, куда ступать в сумраке. Землю покрывала спутанная трава, в основном не выше колен. Агнес была рада, что впереди идет Никос, опытный и молчаливый, а по бокам – Оливер и Лобсанг.

Они пришли на небольшую поляну и, присев на корточки в траве, стали смотреть и ждать. На земле, у подножия кряжистой секвойи, Агнес увидела массу из веток и почвы, назначение которых было очевидно, даже при таких размерах – футов шесть в поперечнике.

– Это птичье гнездо, – выдохнул Лобсанг.

– Какая-то чертовски большая птица, – сказала Агнес. – Не удивительно, что у них ушло столько времени. Нужно было убедиться, что матери нет поблизости.

– Точно, – ответила Шими.

Агнес вздрогнула, когда снизу раздался тихий женский голос. Она быстро огляделась: охотники находились довольно далеко, чтобы услышать, как разговаривает домашняя кошка.

– Какого черта ты тут делаешь?

– Шла по следам охотников. Я не могла не прийти сюда. Я же кошка. За исключением завезенных кур, эти крупные мамаши – единственные птицы, которых обнаружили в этом мире…

Оливер смотрел в их сторону. Он заметил кошку, но, к счастью, не слышал, как она говорит. Усмехнувшись, он тихо позвал:

– Эй, киса, так ты нашла гнездо? Что ж, это мир, в котором птицы гоняются за кошками, поэтому тебе следует поостеречься.

Лобсанг взял Шими на руки.

– О, она поостережется.

– Думаю, все чисто, папа, – сказал Никос.

Оливер некоторое время прислушивался, поворачиваясь во все стороны.

– Ладно. Быстро и осторожно.

Никос вскочил на ноги, бросился через поляну к гнезду и, в последний раз оглядевшись, обеими руками достал из гнезда яйцо. Оно было два фута в длину и наверняка тяжелое. Никос уложил его в сачок, повесил через плечо и побежал обратно к отцу.

Оливер помог сыну крепче связать яйцо и улыбнулся Лобсангу с Агнес.

– Сделаем из него классный омлет. Но мы собираем яйца не ради еды. Видите, эти птицы гнездятся на земле. Каждый раз, когда мы находим такое гнездо, это значит, что птицы бродят слишком близко от наших лагерей и охотничьих угодий. Надо держать их подальше от детей. Поэтому мы забираем яйца, и, если повезет, мать тоже уходит. Никаких проблем, разве что…

Никос пригнул голову отца и прошептал:

– Разве что птицы поймают нас.

Пригнувшись как можно ниже, Агнес заметила движение в глубине леса, между деревьями: на двух огромных ногах шло существо выше человека, с массивным туловищем, сильной шеей, мощным клювом. Переливающиеся синие перья покрывали поразительно маленькие крылья. По-видимому, птица сама была охотником, она ступала удивительно тихо, круглые глаза над грозным клювом всматривались в заросли.

– Итак, – пробормотала Агнес тихо, чтобы ее услышали только Лобсанг и Шими, – когда пушистики вылезают охотиться на насекомых, вот это выходит охотиться на пушистиков.

– Похоже на гасторниса, – негромко ответила кошка. – Хищная нелетающая птица из палеоцена…

– Тише, – сказал Лобсанг. – Не хочу узнавать о ней вот так. Вспомните, мы пришли в этот мир жить, а не изучать его.

– И тем самым отрицать реальность, – заметила Шими.

– Что отрицать? – удивилась Агнес. – Какую реальность?

– У меня тоже проблемы со сном, Агнес. Как будто день какой-то слишком короткий. И становится короче.

Агнес встрепенулась.

– Слишком короткий? Что это может означать?

Но Шими больше ничего не сказала.

Птица исчезла из виду, видимо, еще не зная, что ее гнездо разорили. Оливер с Никосом молча встали и, таща сеть с яйцом, направились обратно в лес, жестом велев Агнес и остальным идти за ними.

Лобсанг поднялся. Агнес ничего не оставалось, как последовать за ним.

Укрывшись от жаркого солнца Майами в тени недостроенного завода по производству жидкого водорода, Стэн Берг играл в покер со строителями.

В 2056 году, через два года после прибытия Лобсанга и Агнес в Нью-Спрингфилд, Стэну исполнилось шестнадцать. Целью этого поселения, сильно преобразившегося Майами-Запад-4, было сооружение космического лифта, лестницы в небо. Но строительство бобового стебля Линдси простаивало уже несколько недель. Людям было совершенно нечем заняться. И вот, сидя за столом в окружении бобовых джеков ТКДЗ как минимум вдвое старше его – некоторые демонстративно надели каски, хотя не работали уже много дней, – Стэн спокойно играл, сбрасывал карты, когда нужно, и раз за разом выигрывал.

Рокки Льюис, ровесник Стэна и его друг или соперник с самого детства, стоял сзади и вместе с остальными от нечего делать следил за игрой. Некоторые зрители облокотились на самодельные таблички с лозунгами против увольнений и приостановки работ.

Рокки с тревогой наблюдал, как перед Стэном росла кучка осколков керамического корпуса космического корабля, которые использовали в качестве фишек.

Другие игроки тоже начали замечать. Рокки уже видел все это раньше. После каждой раздачи добродушие и снисходительность к умному пареньку сменялись досадой на проигрыш, а затем подозрением насчет шулерства. Сдающим был худой молодой парень в сдвинутой на затылок фетровой шляпе, которого Рокки знал только по имени – Марвин. Насколько Рокки знал, Марвин здесь не работал, он был кем-то вроде профессионального игрока и тоже начал приглядываться. Рокки знал, что Стэн не жульничает. Просто он чертовски умный. Стэн говорил, что ему нравятся игры, где требуется блефовать, как в покере, потому что в отличие от, например, шахмат там нет простого, логического способа прийти от заданной начальной точки к победе, а требуется больше утонченности.