========== Счастье нельзя унаследовать, его надо строить по кирпичику. ==========

Барабанил по стеклу дождь и ветер, в ярости неизмеримой хлестал деревья, и казалось, он не прекратится никогда.

Я сидел дома, в тепле и перечитывал свои заметки о близнецах. Скоро я докопаюсь до истины, совсем скоро.

Поднять мир ещё на одну ступень развития, только вперёд, повысить рождаемость, преодолеть демографическую яму, вот что я хочу! В голове, словно мухи гудят одни и те же мысли, образы пережитых и замасленных опытов. Машинально выстраивается план завтрашнего дня: приду завтра на работу, накину потрёпанный временем халат, перчатки и отправлюсь проводить один из придуманных мной опытов. Я делаю благое дело, уверен, что делаю всё верно для достижения своей цели. И пусть мои ботинки совершают один и тот же маршрут, каждый день они хлюпают по крови, а уши уже не могут воспринимать душераздирающее крики детей. Они, увы, всего лишь материал на моём пути к свету, я не могу этого изменить. Судьба, как колесо и оно должно проехать по чьим-то костям, даже по детским. Я скоро достигну своей цели, моя интуиция не обманывает меня. Ничто меня так не радует, как работа! Приятные заключенные, власть, в целом то, что надо. А что касается отношений? Я женат на Ирен и кстати, как вы уже догадались, меня зовут Йозеф, Йозеф Менгеле. Я думаю о том, чтобы было, если бы меня всё таки не послали работать в Освенцим? Я заинтересовался генетикой, а если бы этого не было? Продавал, наверное, лекарства, о которых имел бы понятия совсем немного. Невелика участь.

Сейчас я сдружился с Гессом, с Грезе общий язык не найти. Она вообще интересная персона. Грезе ничего не интересует кроме страданий других, когда о своих собственных она упорно умалчивает. Страдания есть у каждого, только вот легче их переносить, делясь с близким человеком, а с кем же делиться Грезе? У неё толком никого нет.

Я люблю ездить в Бухенвальд. Ильза Кох стала мне подругой, я с ней теснее общаюсь, чем с её мужем.

Первоначально­, я дружил с Карлом, а затем как-то сдружился с его женой и теперь она мне близкий друг.

Жизнь меня устраивает, только чего-то не хватает. В груди жжет, душу разъедает насквозь пустота. Чем её заполнить? Чем? Я так давно ищу на этот вопрос ответ. Я счастлив, тогда почему внутри пустота? Я давно привык к этому жжению, к этой заполняющей душу пустоте. Как-то я поехал в Бухенвальд поговорить с Ильзой, так как телефонные разговоры мне не нравятся, не люблю изливать душу по телефону, когда не вижу собеседника.

Кох сказала, что как исчезнет жжение и пустота, вот тогда я буду по-настоящему счастлив.

Я перестраивал свою личную жизнь, делал разнообразия в отношениях с Ирен, но жжение только усиливалось. Почему?

Столько вопросов и совсем нет ответов, даже предположений. Что я делаю не так?

Нежные руки обвили мою шею и паучьими лапками поползли по щекам.

— Милый, пойдем ужинать? Я сегодня кое-что приготовила для тебя.

Я повернулся к Ирен. Она была прекрасной хозяйкой, милой, всегда находила время на меня. Скоро у нас родится ребенок, она уже приготовила имя для него. Я каждый день провожу с ней, радуюсь её удачам и переживаю вместе с ней неудачи. Она чудесная жена, она для меня единственная. Я не тот мужчина, который бегает за каждой юбкой.

В Аушвице Грезе не раз хотела меня околдовать своей ангельской внешностью, таким мягким голоском и такой зверской жестокостью. Для меня она просто красивая бездушная кукла, не более. У меня есть семья и рушить я её никому не позволю, даже ей.

Улыбнувшись жене, я кивнул.

— Конечно, дорогая, ещё минутку и я приду, — ответил я и вернулся к журналу.

Я человек, который меняет что-либо в крайнем случае. Не отрицаю того, что мне нравились другие девушки, однако я не буду менять свою жизнь ради них, у меня могут быть проблемы, я их сполна наглотался в своё время.

Посмотрев в журнал, я закрыл его и положил на стол. Мои любимые детки завтра снова встретятся со мной. Я люблю детей, только выключить вовремя эту любовь к ним, умею. У меня есть четкое правило — не привязываться.

Они ко мне привязываются, только не я к ним. Если привяжусь к ребенку, то как я буду проводить над ним опыт? Просто необъяснимо. К счастью, такого не случалось. Все дети для меня чистой воды заключенные, над которыми я должен провести опыт. Иногда провожу опыт над взрослыми людьми, но видит Бог, детки мне больше приглянулись. Я чувствую что-то вроде долга перед чем-то высшим, я должен улучшить свою нацию, сделать женщин более плодовитыми, а глаза у их детей должны соответствовать любому оттенку синего.

А когда я всё это сделаю, поставлю себе более высокую цель и тогда достигну её. Я верю в себя и свои силы, в меня верят, но самое главное, — я действую.

Каждый день я омываю руки в кровь, каждый день мои уши загружены криками и мольбами о помощи, каждый день глаза запечатлевают смерть. И это мне нисколько не портит счастье. У меня есть семья, счастье, любовь, скоро родится ребенок. И самое главное, я обладаю властью.

Меня называют “Ангел смерти” и мне даже это нравится. Я ангел, спустившийся на Землю, помочь людям.

Только вот метод многих я не одобряю, но ведь как по другому? Тем более сейчас война, сейчас есть возможность делать свою работу так, по своему усмотрению. Надо использовать настоящие возможности, ведь их может и не остаться вовсе.

========== Сверхъестественное может коснуться любого ==========

Работа, дом, работа, дом — замкнутый круг, не имеющий конца. По выходным мы продирались сквозь его завесу, правда это случалось редко: гуляли в парке, ходили по магазинам, к друзьям. Мою жизнь сложно назвать разнообразной, однако я всем доволен. Времени хватает на всё, а это самое главное. Как-то один из коллег предложил съездить в концлагеря, впадающие, как маленькие речушки в большие артерии, основных центров для репрессированных, чтобы посмотреть там заключенных. В некоторых мелких концлагерях есть интересные подопытные. Часто туда завозят либо близнецов, либо карликов, просто бывает, что они попадают не ко мне, а к ним.

Мне надо было путешествовать и смотреть, потому что на данный момент в Аушвиц не приходило требуемого для моих опытов материала. Я был огорчен. У меня кончались близнецы, так как в ходе работы они умирали и новые запасы поступали не часто.

Я взял список концлагерей, их там было всего девять. Мне надо было начать с Брайтенау. Я не хотел сегодня стартовать и отложил на завтра.

Сегодня я снова проверял новоприбывших, отсортировал беременных и забрал детей. Ни близнецов, ни карликов. На душе пустота, она стала больше и я чувствовал, как жжение переходит в боль. Что неугодно моей душе?

Тело счастливо, а душа не находит места, что-то требует, посылает невидимые импульсы, давит на сердце. Что же в моей жизни не так?

Перечитывая описания тел близнецов, я пытался понять как им удается рождаться такими. Но все мои теории на практике потерпели крах. Я пытаюсь, стараюсь, верю в то, что всё получится.

Сегодня пришел мой знакомый и посоветовал мне съездить в лагерь “Приют”. Необычное название, но в список я его добавил самым последним.

К слову, жена моя меня навещает в лагере очень редко, она знает, что я работаю и никаких домашних разговоров тут вестись не может! Эта она усвоила очень хорошо.

Не люблю, когда на работе меня отвлекают, даже не могу терпеть этого. Я бы не добрался до цифры десять в моем списке, если бы не один случай. Следующий день я начал с поездки в первый концлагерь и там оказалась два карлика, потом в другой, там уже были близнецы и в третьем мальчик с необычными синими глазами, один из глаз был скорее зеленый, чем синий, это привлекло моё внимание. Работы хватит на неделю. Зима взяла бразды правления и ехать куда-то по холодине не имело смысла и желания. Дома жена ждет, приду, проверю её состояние, поговорю о работе, в постели сниму стресс. Всё по строго заведённому плану, как всегда.