На первом этаже были бар, прямо под балконом. Там стоял человек в уличной одежде (кожаная куртка, повязка с узором на голове), разливал напитки в маленькие рюмки или стаканы из хрусталя. Люди подходили к стойке, брали питье и садились на диваны, расположенные вдоль стены. В другом конце зала была плазма, висевшая на стене. Показывали новости, где-то там, то ли в Ираке, то ли в Иране, бомбят непонятно кого. (Я до сих пор не понимаю, как эти страны не превратились в сожженными войнами пустоши.)

- Эй, отключи звук! – крикнула какая-то женина в черной мантии, которая висела на ней, и стройнила. Она была первая, кто заметила нас.

Звук в телевизоре убавили, все люди, которые находились здесь, посмотрели на нас. Все это время мне было… комфортно, ведь на тебя смотрит только один-два человека, а теперь целая свора каких-то людей, которые хотят увидеть представление. Так выглядит взгляд убийцы, его глаза напуганы? Некоторые смотрели на нас с какой-то осторожностью, они напрягались, переставали двигаться, будто только это спасет их. В зале, на первом этаже находилось около пятидесяти человек, на втором немного меньше. Кто-то проталкивался между людьми, какой-то невысокий старик, и единственный, кто были в деловом костюме. Такой костюм мог хорошо выглядеть только на таком старике, как он. У него было морщинистое лицо, густые волосы, зачесанные назад, темные глаза, проницательный, думающий взгляд.

- Николай, - обратился доктор к старику.

Они обменялись рукопожатиями.

- У тебя что-то важное? – спросил Николай, смотря через плечо доктора на нас.

- Да. Вы не поверите. Эти…

- Тихо, - поднял правую ладонь Николай. – Семен, давай-ка ко мне, а их к нашему недавно заселившемуся жильцу. Как он там, кстати?

- Спит, - отозвался кто-то.

Николай кивнул, приоткрыв рот.

- Выполняйте.

Нас схватили за руки. Спина вспотела, руки убрали за спину, наклонили вперед. Острая боль прошлась по рукам и никуда не отступала, продолжала возрастать с каждым поднятием рук вверх. Прежде чем зал заполнило общее гоготание, я услышал слова Николая, этого старика:

- Семен, только что донесли, что твоего сына нашли около нашего второго входа в тоннель. Мы его освободили.

Ну все, вот теперь точно конец.

Егор проснулся от скрежета двери. На пару секунд он увидел, как два высоких силуэта заталкивают трех человек в комнату. Там, где сверкал свет, который освещал комнату лишь на одну треть, был слышен гул, радостный крик и смех, кто-то заявил о том, что вся выпивка из бара за его счет.

- Ух, суки, - прорычал знакомый голос. Витя.

- Пацаны? – донеслось сиз темноты, когда дверь захлопнули прямо перед носом.

- Егор? – удивился Ден. – Черт, надеюсь это не ты, иначе я, даже в темноте, втащу тебе в морду!

- С хера ли?

- Что ты тут делаешь, как сюда попал, бля?! Где Лилия, твою мать?!

- Не выражайся, - холодно ответил Егор. – Нам бы зажигалку или спички, - тьма тьмущая.

- Успеется. Лучше расскажи, каким образом ты сюда умудрился попасть. – Денис вздохнул. – Господи, я надеялся, что хоть один из нас будет в городе.

- А где мы сейчас?

- Хрен его знает, - отозвался Витя. – Но, думаю, под нами находится город.

- Почему? – спросил Ден.

- Метро. Слышите, поезд едет где-то поблизости.

Был слышен рев колес, несущихся на другую станцию. Я вытянул руки вперед, пошел вперед по комнате, пока не прикоснулся, как я понял, к Егору.

- Так, кто сейчас меня трогает? – спросил Егор.

- Я это, - ответил и сразу отстранился. – Что, никто даже телефон не взял?.. Ах да, у нас же все конфисковали. Считая мои тексты! – Единственное, что меня сейчас волновало, не считая того, что мы оказались в логове докторов, так это мои рукописи. – Надо ж так умудриться!.. Гребанные доктора, изувечу их ими же клювами!

- Остынь, графоман, - сказал Ден.

- Начинающий писатель! – поправил я.

- Да хоть беллетрист, сейчас твои тексты не так уж и важны. Нам бы выбраться отсюда. Мы же знаем дорогу отсюда.

- Ага, только вот наш заложник уже освобожден, - сказал Витя. – Мы все просрали! Блин, пацаны, че делать-то будем?! – Витя был в отчаянии, словно человек, страдающий клаустрофобией. – Пацаны, не молчите!

- А что нужно говорит? – спросил я. – Я, честно говоря, не настроен вести светскую беседу. Ден, здесь же Оля, где-то тут. Возможно, она за какой-нибудь из этих стенок!

Я не видел лицо Дениса, но слышал, как кто-то идет вдоль стены, шершавя ладонями по стене.

- Может, ты и прав, - сказал Ден. – Но вот беда, нам-то выбраться никак… Или ты хочешь устроить побег, как из Шоушенка? Где твой молоточек, Энди?

- А если без ваших дурацких отсылок, - сказал Егор, - то, как нам выбраться?

- Никак, - прямо ответил Ден. – Мы – пленники, - а это означает, что нам нужно ждать.

- Чего ждать? – спросил Витя.

- Когда нас отсюда выведут. Ну, а до этого момента, Егор, рассказывай, что случилось?

***

Прошло полтора часа от нашего заточения, но по ощущениям прошло целых два дня. Егор рассказал о том, что произошло, как избил полицейского, как спас Ли от гранаты. Периодически Егор покашливал, мучила жажда, которую он пытался подавить слюной. До сих пор я удивлялся, как чумные доктора не убили нас, ведь им это необходимо. Или только наш Чебоксарский доктор хотел избавиться от нас? Нет, тогда бы мы не лежали на холодном полу, слушая историю друга, наоборот, в комнате было бы не протолкнуться. Не может быть такого, чтобы люди не знали, что происходит в их городе.

Периодически был слышен рев поездов, которые сотрясали стены, и на пол сыпался бетон. При желании можно было сломать стену, но нечем, - ногами рисковать не хотелось, скорее они сломаются, чем стена. За дверью слышны шаги, кто-то переговаривается, смеется.

- А если нас убьют? – спросил я. Мне не было видно своих друзей, и в какой-то момент в голову пришла плохая мысль: что если нам не суждено больше увидеть друг друга?

- Они попробуют, - сказал Ден. – А ты что, думаешь, что нас пощадят, после того, что мы сделали тогда?

- Тогда почему не сразу? Смысле, тебя же хотели убить у тебя дома, а потом еще на автовокзале. Вон, Егора тоже хотели гранатой убрать. Сейчас-то им что мешало просто так взять и грохнуть нас на пороге или в тоннеле?

- Кто их знает, этих чумных докторов, - усмехнулся Ден. – Все у нас будет, я уверен, что все обойдется. – Я не видел лица Дениса, но казалось, что он улыбался, будто скорая смерть лишила его всего, чем он дорожил, и теперь ему не страшно уходить.

- Вот это оптимизм! – заявил Витя. – Вот это я понимаю, бесстрашие! Тупость и отвага в одном лице.

- Да, возможно, - согласился Ден. – Эх, парни, мы же столько всего пережили, а закончим… Вот так закончим. Верите в это?

- Да, - согласились все одновременно.

- Такое чувство, будто Старый год провожаем, и ты нас спрашиваешь, как можно было так паршиво его проводить, - сказал Егор. – Помните, как играли в «Тайного Санту»? Хороший был вечер.

- Да, - сказал Витя. – Надарили друг другу коробок со всяким барахлом.

- То есть, мой постер «Тетрадь смерти» - барахло? – спросил я. – А я еще думал, отдавать его тебе или нет!

- Так это был ты?! Ха, а я узнал своего Санту!

- Не он это был, Витек, - сказал Ден. – Просто он передал мне плакат, а я его тебе, в качестве подарка, преподнес.

- В любом случае, я знаю, кто был Санта. Для меня, конечно. Но, знаете, от чего я тогда удивился, от того, какой подарок получила Оля. Не, вы видели, это было очень… оригинально!

- Есть какие-то возражения, Витек? – спросил я.

- Нет, конечно. Просто я столько книг в своем рюкзаке ни разу не таскал, сколько ты подарил Оле. Во сколько тебе это обошлось?

- В пару тысяч, - сказал, словно потратил полтинник, такой пустячок.

- Оля говорила, что ей понравился подарок, - сказал Егор. – Она тебе этого не хотела говорить, пока все не прочтет.