Девушка верила, что Вольфраму не нужно вампирского соблазнения, чтобы очаровать кого-то. Всё, что нужно было для очарования — заложено в нём природой.

 — Не нужно прошлого, Вольфрам. Йозеф меня любил, хотя многие в это не верят. По мнению некоторых его коллег… Я была ничем, кроме подопытной.

Джина открыла глаза, одарив своего любимого родственника самой прекрасной улыбкой.

Она понимала стремление Вольфрама спасти её от Ангела Смерти. Само прозвище было слишком кричащим и явно говорило далеко не о любви. Но… Австрийке хотелось верить, что Менгеле её всё-таки любил. Он был с ней нежен и добр больше, чем с остальными жертвами чёрно-белого коробка с колючей проволокой.

Мужчина вдруг оторвался от нежной руки и выпрямился. Боль гулом отозвалась в позвоночнике. Раны, которые нанесла чёртова Далила, давали о себе знать.

Вольфрам прекрасно справлялся с болью, но раны от руки Древней имели свойство постоянно напоминать о себе. Она отлично знала куда бить и с какой силой.

Однако он чудом выжил в схватке с двумя вампира, один из которых Древний. Неонаты обычно сразу лишаются в таких битвах головы. Вольфрам не считал себя слишком юным для боёв с таким древним злом, однако дополнительные годы пошли бы ему на пользу.

Кто знает, что ещё в себе несет этот ген «Материи», которому положило начало космическое существо. Быть может, сотней лет позже Вольфрам станет настоящим монстром с очаровательным лицом. И тогда Древних вампиров ничего не спасёт.

Джина, заметив искру боли на лице своего «брата», решила переключиться на темы разговора посущественнее. Тем более, прошлое они ещё успеют обсудить.

 — Ты не знаешь, с кем меня хочет познакомить Андрей? — спросила она, вспомнив про слова Цимицхи, — Неужели это кто-то с бала ЛаКруа?

Вольфрам, услышав про это, заметно оживился. Боль ушла на второй план, а мысли бешеным потоком пронеслись в голове. Он внимательно посмотрел на Джину. Кажется, его «дорогой» архиепископ задумал что-то совсем неладное. Впрочем, Джина ему явно не для сексуальных утех. Она, в лучшем случае, станет просто материалом для его нового питомца, а в худшем…

 — Я не знаю, с кем он тебя собрался знакомить. А насчет бала…— сказал мужчина, медленно понимая всю суть произошедшего. Он словно нашёл ту самую деталь, которая бы объяснила всю картину выстраивавшейся мозаики. У Андрея был совершенно другой план насчёт бала. И тут Вольфрам задумался. Шабаш обычно, если что-то делает, то ничего не скрывает. Бойцы Шабаша приходят и устраивают великое месиво. Андрей, как глава Шабаша, обычно отсиживается в тихом месте, пока его бойцы крушат всё на своем пути. Но в этот раз все было по другому. Слишком подозрительно и сомнительно.

В этот раз он вдруг решил играть по правилам Камарильи. Но… Это же совсем не в традициях Шабаша. Андрей определЁнно узнал про Джину ранее и решил её не пугать своей мерзкой зелёной мордой. Решил действовать сам. Теперь то до парня дошло, что он опять был запасной единицей, которая должна была выполнить самое грязное задание для отвлечение внимания. Андрей прекрасно знал про Джину с самого начала и стремился её поймать. Он отлично просчитал все шаги ЛаКруа. И откуда-то знал, что девочка окажется без присмотра князя. Грубо говоря, он узнал будущее в точности.

Под натиском мрачных мыслей мир вокруг будто сжался и почернел. Уменьшился до размеров кокона, обвивающего несчастную муху, попавшую неожиданно на обед к пауку.

Джина, наблюдая за переменой на лице Вольфрама, решила немного добавить своего масла в огонь.

 — Мне показалось странным, что на балу Виктор не погнался за мной. Он остался там, с ЛаКруа, — задумчиво сказала девушка, не замечая того, что Вольфрам побледнел еще сильнее. Его зрачки расширились, а руки сжались в кулаки.

«Лживый ублюдок» — с ненавистью подумал он.

И всё это время Вольфрам был лишь пешкой в когтистой лапе Цимицхе. Он ничего не знал об истинном плане, хотя Андрей вряд ли знал, что он Джине родственник. Ему лишь задано было отвлечь внимание этих камарильских уродов и, к сожалению, Вольфрам лишь сейчас это понял.

 — Джина, тот, с кем он тебя познакомит, явно имеет к тебе какое-то прямое отношение. Он всё… Очень точно просчитал или откуда-то узнал будущее. Я сейчас ни в чём не уверен, но знаю одно: ни при каких условиях не верь ни Андрею, ни этому гостю, — уверенно сказал мужчина, а затем поднялся с кровати. Нужно было все тщательно обдумать и решить, как вытащить Джину из этого особняка. Он мог бы прямо сейчас отвязать её и пустить в свободное плавание. Однако возле особняка прятались по кустам верные псы Шабаша, которые бы точно не дали ей далеко уйти. Выехать с ней в город тоже не казалось прекрасной идеей. Всё-таки, Андрей имел над Вольфрамом достаточную власть.

Джина с мольбой в глазах взглянула на него, ведь не хотела оставаться одна. Этот дом пропах мертвой плотью и чем-то ещё… Диким страхом.

 — Прошу, Вольфрам… Не оставляй меня здесь. Мне всё хуже и хуже. Я не чувствую Зверя… Я не знаю, есть ли он внутри, но… Ничего не чувствую, — прошептала она, прикусив губу. Слезы предательски заполонили глаза. Девушка впала в настоящее отчаяние. Ей была необходима поддержка, какое-то утешение. Но вряд ли здесь, в этом проклятом доме с кроватями из человеческой кожи есть поддержка и сострадание.

Вольфрам взглянул на неё, сдерживая себя от решительных действий. Если он даст слабину, то Джина отсюда живой не выберется. Он давно усвоил, что эмоции лучше отложить на второй план, какими бы они ни были.

 — Джина, я тебя отсюда обязательно вытащу, однако пока этого сделать не могу. Веди себя нормально, будто с тобой все хорошо. Я найду способ и освобожу тебя.

Часть

Тихий шёпот ласкал уши девушки. Ласковые речи лились мощным потоком и, кажется, она ощущала наяву осторожные прикосновения. Джина провалилась в сон после того, как Вольфрам ушёл. Однако её сознание было на грани реальности и сна. Чья-то рука осторожно гладила её по ноге, двигаясь всё выше и выше. Австрийке казалось, что это всего лишь сон. Тьма съежилась перед глазами. Мужской голос продолжал что-то шептать на неизвестном ей языке. Ей даже казалось, что он упоминает её имя.

Шёпот становился всё громче и громче, а прикосновения всё более настойчивые.

«Проснись, девочка моя» — мужской голос ворвался в её разум.

Девушка, словно по команде, медленно открыла глаза. Теперь она могла рассмотреть, что совершенно не одна в уродливой комнате. Рядом с ней сидел незнакомый мужчина. Одет он в черную рубашку и черные штаны. Его тёмные волосы едва достигали плеч и были зачёсаны назад. Карие глаза внимательно наблюдали за жертвой. И его тело едва источало запах мёртвого. Джина, посмотрев в его глаза, ощутила волну первобытного ужаса. Она не понимала, в чём причина её страха, но он имел достаточную силу. Рука этого мужчины лежала на голой ноге девушки, а красивое бальное платье слегка задрано вверх.

Австрийку это сильно смутило. Неизвестный мужчина мог делать с ней во сне всё, что угодно. Её терзал ужас при мысли, что он мог ласкать её, когда она крепко спала.

 — Я чувствую твой страх, девочка. И он настолько сильный, что кружит мне голову, — прошептал мужчина приятным голосом, медленно убрав руку с ее ноги, — Я здесь не для того, чтобы тебя съесть.

По мере того, как он говорил, можно было хорошо рассмотреть два острых клыка во рту. Вампир. Не стоило сомневаться в том, что тут будет кто-то помимо этих ночных тварей.

Джина сглотнула неприятный комок в горле, стараясь привести свое дыхание в норму. От страха её сердце понеслось в галоп.

 — Меня зовут Саймон. Наверное, архиепископ упоминал обо мне, не так ли? — он попытался улыбнуться, хотя улыбка совершенно не шла ему к лицу.

Его лицо было далеко недружелюбным и черты лица грубые, несимметричные. Джина определенно не могла его назвать красивым, но вот глаза… Глаза — единственное, что завораживало. Они были какие-то гипнотические и возникло желание только в них и смотреть. Однако Джина упорно давила все подобные желания. Ей казалось, что этот вампир чем-то схож со змеёй. Стоит лишь раз попробовать насладиться её красотой и таинственным взглядом, как ты окажешься у неё в пасти. И девушке не хотелось бы лезть раньше времени в пасть змеи.